Ольге живо припомнилось, как часто здесь, устав от работы, до полуночи просиживала над книгой, с нетерпением ожидая момента, когда молчаливые стены комнатки снова оживит радостное щебетание детского голоска, возвещавшего о детских радостях, играх и забавах. Да, казалось всегда, что к ней прилетала пестрокрылая пташка из другого мира, переполненная радостью и успехом, не знавшая ни забот ни тяжкого, утомительного труда Проходили годы Лидушка перестала щебетать о господах, болтала о своих девичьих мечтах и уроках танцев, о первых балах и первых поклонниках
И снова Ольге показалось, будто слышит она невиданную историю об ином блестящем, неведомом ей свете, и что трепетная пташка на своих крылышках принесла в её тихую каморку капельку света и тепла вечно ясного неба радостей юности, сама не понимая всей полноты чарующего неведомого многими рая
Да, другой мир! шептала она теперь вспоминая Ольга, склонившись над привезенными Лидушкой нарциссами, наполнившими весь шкаф своим ароматом. Приветствие из другого мира Свобода, природа, глушь! Несколько месяцев свободы Стряхнуть с себя городскую пыль и бремя забот!
Она подошла к окну и с силой распахнула его. Вечерний воздух, благоухавший слабым ароматом сирени, проник в комнату. На улице смеркалось. Издали разнеслись перезвоны пражских колоколов возвещавших о завтрашнем празднике. Крыши домов и пристроек из окна выглядели сумбурными зигзагами, становясь всё темнее, вдали из какой-то трубы валил голубоватый дым и там, в провале между крышами прояснялась полоса прозрачного вечернего неба, и на её фоне в вечерней дымке вырисовывался силуэт собора святого Петра.
Как часто, на протяжении стольких лет с вечера и до утра стояла Ольга у окна! Уже знала каждый ночной мешок, защищавший крыши от копоти, каждую трещинку в стене, знала, все окна, выходившие во дворики, игры и голоса ребятишек, возящихся с паровозиками, каждую веточку чахлых кустов сирени, тянувшейся из тесного садика всё выше и выше, будто пытаясь взлететь к потоку лучей солнечного света, изредка блуждая между крышами домов унылого тенистого двора. Нынче кусты цвели цвели скудно, но и эти белые цветки запылились и покрылись сажей. Так и висели грустно на стеблях, но к вечеру всё же наполняли двор опьяняющий ароматом, как будто вздыхая о воле и свободе
Ольга остановила взгляд на яркой полоске неба выше городских крыш, над которой виднелся собор Святого Петра. Ей всегда казалось, что там за горой открывается новый мир жизнь, свобода, воля
А теперь она любовалась силуэтом собора Святого Петра, медленно погружавшегося в вечернюю тьму. Красное золото смелой тучки, парящей над крышами, всё заметнее серебрилось и только там за горой был ещё виден краешек ясного неба, золотого и прозрачного, будто окунувшийся в новый мир, полный света и нетленного блеска.
Невыносимая тоска захватила её мысли жаждой чего-то нового, неизведанного и великого распахнуть крылья и летать. Всё увидеть, познать, жить
Со стороны галереи, выходящей во двор, послышался звук песни тихий, сладкий, успокаивающий. Жена слесаря стояла на паровозике и пела своему младенцу В тот время, как старший малыш прижался к её коленям. Ольга любовалась поющей матерью и затихшим в её руках ребёнком, белобрысым мальчуганом, который прижавшись к коленям матери, уронил в них личико, и, прикрыв лицо ладонью, Ольга тихо зарыдала:
Жизнь Боже мой, что есть жизнь?
***Пан советник беспокойно шагал по комнате, время от времени останавливаясь и поглядывая в окно. Крупные капли дождя на оконном стекле мутно отдаляли горизонт, а меж тем начало смеркаться.
Что-то долго не идут
Пан Ондржей оторвал глаза от газеты.
Долго, медленно проговорил он, смахивая пепел со своей сигары и задумчиво наблюдая за колечками дыма.
Братья не были похожи. Разве что очертаниями лиц, с выступающим лбом и прямым носом, но всё же отличались родовым сходством, хотя и далеко не всем заметным на первый взгляд.
Пан советник был коренастым человеком среднего роста, которому уже стукнуло шестьдесят, однако его выправка, горящий взор и свежий цвет лица вводили в заблуждение в противовес его лысеющей голове и седеющим бакенбардам. Естественную живость его движений, как и темперамент, приправляла лишь некоторого рода торжественная, не слишком суровая серьёзность, что вошло в многолетнюю привычку, наложив своеобразный отпечаток на всю его манеру держаться, что отражалось и на его лице.
Пан советник был коренастым человеком среднего роста, которому уже стукнуло шестьдесят, однако его выправка, горящий взор и свежий цвет лица вводили в заблуждение в противовес его лысеющей голове и седеющим бакенбардам. Естественную живость его движений, как и темперамент, приправляла лишь некоторого рода торжественная, не слишком суровая серьёзность, что вошло в многолетнюю привычку, наложив своеобразный отпечаток на всю его манеру держаться, что отражалось и на его лице.
В тот момент тёмный взгляд из-под густых бровей пана советника упал на накрытый стол и живо сверкнул от радости, в то время как иссиняголубой взор пана Ондржея оставался задумчивым и мечтательным. То был взгляд человека, погружённого в свои помыслы, тот смотрел на один мир, а видел совсем другой, взором обращённым скорее внутрь.
В его светлых волосах лишь кое-где можно было заметить проседь. Не слишком примечательная внешность всё же менялась с каждым движением тела или при простом наклоне головы, сливаясь с движением кресла-качалки, так часто делают люди, не привыкшие жить по своей воле.
Я ещё не сказал тебе, Ондржей, что получил приглашение от жены фабриканта, сказал пан советник, Лидушка на последнем балу произвела фурор полный фурор. Всегда знал, что эта девушка будет иметь успех у мужчин как огонь! Опять же, наша, из Дубкова, а когда ты, старый суслик, уже выползешь из своей из норки, с дамами познакомиться, себя показать, а?
Робкая, слабая улыбка скривила лицо пана Ондржея.
Вряд ли смогу, тихо отозвался он.
Советник проницательно взглянул на него с усмешкой:
Ты боишься, прямо как новобранец перед призывом, что твой степенный деревенский уклад нарушить женское щебетание, Но подожди Кажется Уже идут!
И уже через пару мгновений гостиная наполнилась добросердечными приветствиями шумного общества. Так стало уютно в этой светлой, большой гостиной, простой, полной удобства, где каждый уголок дышал заботой женской руки, и где сияющий подвесной светильник мягко освещал богато накрытый стол.
Советник торжественно уселся во главе стола, посадив Ольгу справа от себя, и принялся оживлённо беседовать с девушкой в основном о своей дочери Лидушке, выражая гостье искреннюю благодарность за всю заботу и любовь, которую та подарила его чаду.
Мы в долгу перед Вами, барышня, в большом долгу, надеюсь, наша дружба всё покроет!
Ольга признательно взглянула в его глаза, ответив на любезный взгляд:
Я у Вас счастлива, как у родных!
Так и должно быть, барышня Ольга!
А! Вот наконец и пан священник! воскликнула пани Махова, приветствуя статного, высокого человека со сверкающим чёрным взглядом и сединой в волосах.
Вот наш священник, барышня, представил пан советник, Ему нет ровни на зайцев и на слово Божие!
Что ж ты с ходу дамам пастора представляешь? пожурила хозяйка, Это деревенский обычай, барышня, а пан советник иногда забывает и не следит за своей речью.
А что я сказал? Это лучший проповедник.
А кто не слушает проповеди?
Отличный охотник!
Обратите внимание, барышня, что слова его не лишены зависти, сам-то зайца из под носа не раз упускал!
Ну, ясно! усмехнулся пан советник, А теперь скажите нам, почему так долго не навещали нас?
Задержался с доктором. Тот попал под проливной дождь в открытой коляске и заехал ко мне сушиться.
Почему к нам не привели? спросила пани Махова.
Предложил отказался.
Жаль, я бы показала ему нашу Барчу. У неё рука болит, отозвалась пани Махова.
А если бы приехал, то они с папой весь вечер спорили бы о политике, сказала Лидушка, И нам бы пришлось слушать бесконечные, пространные пояснения слов министра, что тот сказал или не сказал, подумал или не подумал, сделал или не сделал, или о том сколько и каких у нас войск, а ещё больше, кто на кого пошёл или кто кого побил
С доктором уже наговорились, сухо отозвался пан советник.
Да, он немного вспыльчив, а порой его взгляды слишком высокомерны, сказал священник, Я немного уклонялся от споров с ним, потому что я знаю, все они заканчиваются беседами о политике
Ох уж эта политика! отмахнулся пан советник, Когда он уже оставит свои мнения при себе! Пан доктор, продолжил он невозмутимо, Довольно редко бывал у нас последнее время. Уже целый год у нас не был, а по мне так может и не являться совсем! прибавил он, чеканя последнее слово.