На порожке школы догнал директор.
Ты куда? делает недовольные глаза. Пошли, пошли, у нас там все накрыто.
Андрей слабо отмахнулся:
Мне писать про это еще нужно.
Пошли, пошли, не прокиснет твоя писанина. Мэр-то вон, уехал по делам богоугодным, а стол стоит. Архиерей прибыл, встреча у них, директор кивнул на торчащий из-за домов и пыхтящих морозным паром труб новенький купол. Пеструю, как праздничный леденец, церковь поставили пару лет назад на центральной площади, точно напротив Ленина у администрации. Стройку называли народной, собирали с пожертвования пенсий и насильно с бюджетников, статья, о чём стала первой запрещенной у Андрея. Он тогда пытался рассказать о старом храме за городом в брошенной деревне, где и столбов не осталось. Статью зарезали, церковь освятили и про старый храм на отшибе быстро забыли.
Давай, давай, тянул директор его за рукав. Андрею вдруг захотелось с размаху ударить его по лицу. Хлестко, нагло, зло. Но вместо того он поддался ему, и не сопротивлялся. Всё в лучшем виде: икорка, коньячок открыт. Ты к армянскому как относишься?
КАБАК
Мы лучше нашей, перцовочки медовой, Петя глотнул из фляжки, довольно покряхтел, поправил ворот фуфайки, дыхнул паром. Климат такой, улыбнулся и стал опускать лесу с мотылем.
Сидели уже часа два. Андрей поднял от сизой лунки глаза. Над озером голубело в рассвете небо. Впереди мерцал редкими огнями пепельный в зимней ночи город, где в новом дне просыпались люди. Позади уходили в сумеречную темноту неживые своей белизной поля, они шли куда-то без конца, за горизонт, где, наверное, есть иной мир. Андрей представил, как из этого мира на берег озера выходят, блестя глазами, диковинные звери и подолгу смотрят на город и людей. Это казалось так явно, что временами он оборачивался и смотрел в пустоту со страхом увидеть блеск глаз. О чем думают эти звери? он смотрел в пустоту.
В ночь ударил мороз, и теперь рыбаки начинали подмерзать. Ковыляя от долгого сидения, Андрей добрел до Пети, взял фляжку, отпил и поёжился.
Я ещё полчасика и пойду. Всё равно не клюет.
Да, не очень, Петя кивнул на пару окуньков и плотвичку на льду. А чего так рано?
В мэрии сегодня кавардак. Депутаты главаря выбирают.
Это какие депутаты? мормышка Пети дрогнула, и он стал выбирать лесу.
Да за которых мы голосовали.
Петя достал пустой крючок. Ни рыбы, ни наживки не было.
Ну, я не ходил.
Я тоже. Не за кого.
А депутаты кто у нас? Не слышал ни про кого.
И не услышишь. На выборы по району девять процентов пришло, а порога явки всё равно нет. Так что им пофигу.
Что пофигу?
Всё.
Ну и чёрт с ними, Петя замолчал.
У них так бывало, когда говорить не о чем, скажут что-то и молчат, потом вдруг снова скажут и снова молчат.
Эх, собрать бы котомку и ..! выдохнул Петя.
Это куда ты намылился? откликнулся Андрей от своей лунки метрах в десяти. У него по-прежнему не клевало.
Да подальше! Чтоб не видеть этого всего! По-людски чтобы. Заработать, на ноги подняться.
А здесь?
Без ног-то не подымишься.
Если поднимешься там вернёшься? Андрей сматывал удочки.
Чё я не видел в этой дыре?
Андрей остановился.
Мы же тут живем.
Ну и живи. А я бы давно срулил, Петя отвернулся от него и уткнулся в лунку. Голодно, холодно и бардак.
Они еще помолчали.
А может, рванем, Андрюха?! Вдвоем веселее! Продадим, что можно. Сначала в город, подзаработаем, а потом и за бугор можно!
Ты из страны уехать хочешь?
Чего я тут не видел? Дураков вроде нас с тобой?
Ты чего, Петь?.. Отсюда ж все наши дед с бабушкой всю жизнь вон в колхозе, отец с мамой тоже тут Весной, вон, дедовскую дачу копать пойдём, некому ж кроме нас. На кладбище поедем.
Какой колхоз, какая дача? Петя смотрел на него как на ошалевшего. Кому твои пять соток сдались? Сам же мне уши прожужжал про патриотов, которые весь город растащили! Кому тут чё надо?
Я думал, нам и надо. У меня работа, профессия как-никак. У тебя
Дыра в штанах у меня! Что б ссать в кустах удобней! кричал Петя. И у тебя! Какая работа? Или как ты там профессия? Ты слово-то это откуда выудил, профессионал хренов? Так и будешь свои заметки писюкать? По ёлочкам прыгать?
Да ну что ты! Вчера знаешь, где был? На Рельсовой, под домом целое озеро канализачки. Вонища не продохнуть. А сверху старушка живет, блокадница. У нее в войну с голодухи умерших родителей чуть не съели, Петя хотел его устало перебить, но Андрей не дал. У неё дома от духаря хоть вешайся. До полвторого ночи вчера писал, потому что на ёлку заслали, а сдавать на завтра нужно. Чтобы вместе с выборами в одном номере.
Да ну что ты! Вчера знаешь, где был? На Рельсовой, под домом целое озеро канализачки. Вонища не продохнуть. А сверху старушка живет, блокадница. У нее в войну с голодухи умерших родителей чуть не съели, Петя хотел его устало перебить, но Андрей не дал. У неё дома от духаря хоть вешайся. До полвторого ночи вчера писал, потому что на ёлку заслали, а сдавать на завтра нужно. Чтобы вместе с выборами в одном номере.
Ты о чем вообще? крякнул Петя. Никому это всё не нужно. Никому! Ничего! Подумай, фигня всё это.
Да и пчёлы, если честно, тоже фигня, Андрей смотрел на него прямо и улыбался натянуто. Помнишь, как в том анекдоте?.. Не, не поеду Петь. Ладно бы там еще на учебу, подработать,.. но как ты говоришь он покачал головой. Пойду я. Пора.
Иди, иди. Кому ты тут нужен? Рыбам что ли?
* * *
Ну, вот и вы! Наконец-то! Заходите, заходите. Для прессы специальные места! старожил мэрии, партиец едва не брежневских времен, депутат Добрынин растянул удивительной ширины улыбку и стал похож на спелую дыню. Тренировался что ли? Андрей зашёл в зал. Все на местах. Весёлые. Весёлые светские упыри. Или советские. По плечу похлопают, коньячку понесут.
Ну как ваш Быков? Андрей ответно растянул улыбку и повернулся к Добрынину.
Готов любого на рога поднять! невысокий и широкий, в строгом темно-синем костюме, Добрынин довольно усмехнулся своей шутке.
Так, значит, рога вы ему все-таки наставили?
Зал наполнялся. Кроме депутатов: главы отделов, начальники от образования, медицины и службы спасения. Патологоанатома бы сюда, думал Андрей. Рядом присела Женечка с радио. Лет тридцати, местная красотка Женечка, ведущая на муниципальном радио и пресс-секретарь мэра, знала много про всех, охотно делилась с Андреем, чутьем доверяя, что дальше него не пойдет. За хватку и остроту Андрей звал ее редкой блондинкой.
Как тут расстановка? шептал он Женечке, шутливо заигрывая, что считалось обязательным с ней.
Тайны персидского двора! хлопала она ресничками. Думали-то все Быков будет!
Так кто ж ещё?
Да бабушка надвое сказала
Андрей вспомнил старушку-блокадницу и сразу потух.
Говорят, новый будет. Богомолова знаешь?
Подожди. Это который у подвала с канализацией со мной был?
Не знаю, с кем ты по подвалам развлекался, а Богомолов свеженький наш депутат, надежда поколения и по совместительству четвероюродный племянник губернатора.
Так бы сразу и сказала.
Но это, конечно, слухи.
Козни госдепа, Андрей сделал беспечное лицо. Просто местный парень, наш, простой, на благо города старается. А чего в председатели сразу? Быков-то твой мужик тертый.
А потому что, Женечка приблизилась к нему на расстояние ладони, пахнула тонким парфюмом, вздохом раздвинула кинжальное декольте и томно зашептала на ухо. Сорока на хвосте принесла, недолго мэру осталось. Не справляется папаша. Губернатор не доволен, она накрутила золотистый локон на палец.
Свежая, горячая, патриотичная, Андрей изобразил похотливость.
Наш герой! цокнула Женечка и вскочила. В зал вошел Богомолов в модном, с отливом синевы, костюме.
А чего сейчас-то приспичило? бросил Андрей вдогонку.
Женечка обернулась, холодно и хлестко бросила:
Из-за границы он только вернулся, с учебы, она подбежала к депутату. Иван Алексеевич! Куда же вы? Мы вам место приготовили.
Вот чего ты разоделась. Андрей зацепил взглядом ее обтягивающее платье и вспомнил, как расходится на вздохе декольте. То-то мэр грустный сидит.
Все прошло, как сказала Женечка, точно сама писала сценарий. Андрей только удивился, что за Быкова проголосовало меньше, чем числилось среди депутатов его партийных соратников. Новый председатель Богомолов произнес речь. Работать во благо, нести ответственность, аплодисменты.
Про ответственность ты кстати. Как раз в одном номере с выборами выйдет заметка о блокаднице. Андрей снова заметил, как молод председатель. Может, ты завидуешь? Простая такая, житейская зависть. У соседа корова, у тебя коза. Связи, забугорное образование. Комплект: красивая жена (в норке), наследник щекастый подрастает, тачка, домик на озере. Чуть засветился и на взлет. Еще чуть и мэрство. Рифмуется со зверством. И не нужно лазить по подвалам, в институт перебежками. Не нужно бодаться. Так, может, ты просто завидуешь? Может быть. Хочешь быть на его месте? Не дай бог, гори всё. Пошлость. А знаешь, приятель, в чём пошлость? В неравенстве. На нём весь ваш успех стоит. Если всё поделить на всех, никому ничего не достанется, и потому нужно забрать себе иначе другие заберут. В этом ваша идеология, и в этом наше неравенство мы так не думаем. И мама не думает, и Петька не думает. Потому сбежать и хочет. А ты чего хочешь? Андрей почувствовал вялость в теле, руках, ногах, тело отяжелело, ничего не хотелось, также как вчера, после встречи с блокадницей и когда не нашел в школе ту девушку. Это ж от слабости всё.