Тут окончательно развалился подозрительный механизм с резервуаром, наполненным моей кровью. Она стала испаряться. По медсанчасти распространился сиреневый туман. Люди начали падать, опрокидывая контейнеры с инструментами, рассыпая лекарства, переворачивая столы, ломая приборы и свои неосторожные кости. Я понял, что помощи от них ждать не приходиться и, оторвав у генерала кусочек, теперь для него бесполезного, бинта, заткнул им ранку и вышел наружу.
Но и за пределами госпиталя спокойствия не наблюдалось. Торопились куда-то военнослужащие с оружием в руках. Летали, разрезая длинными лопастями воздух, вертолеты. Надрывно ревели, передвигаясь по грунтовой дороге машины одетые в бронь или брезент.
Нахимов! окликнул меня взводный. Ты уже освободился? А ну давай сюда.
Через две минуты, сжимая в руках верный автомат, я сидел в кузове грузовика, на борту которого значилась спорная надпись: «люди». Поднимая тучи пыли, машины медленно двигались по горной дороге, которую скорее можно было назвать тропой.
Мы прочесывали-зачесывали, то есть зачищали, маленькое поселение в горах на предмет нахождения в нем врагов государства. Все развивалось спокойно, по заранее, на учениях отработанному плану. Никого и ничего особенного нам обнаружить не удалось. Так расстреляли для отчетности, явно не успевших уйти к своим, двух бородачей подозрительно среднего возраста. И всё. Время было обеденное. Все устали. Командир приказал привалиться и подкрепиться. Мы быстренько распаковали сухие пайки и, запивая кто чем из фляжек, уничтожали галеты с консервами.
Призванный из одного со мной города, но на полгода раньше, мой друг и земляк Валя Кришнов, прикончив скудный обед, с пристрастием допрашивал пожилых аксакалов, в прошлом ударников коммунистического труда, о наличии у них в домах психотропных веществ.
Я по-доброму завидовал ему. Помню, когда мои сверстники начали взрослеть, почти все пробовали на своих органах дыхания и пищеварения магическое действие токсичных веществ. Бывало по вечерам, мои приятели, напоминания сборище подростков, имеющих неизлечимые патологии опорнодвигательного и вестибулярного аппаратов, размашисто передвигались по детской площадке, надев на головы полиэтиленовые мешки с клеем, и радовались сказочно изменившемуся, расцветшему городу химиков то есть химикатов. Мне же, как я ни старался, не удавалось получить даже чуточку того кайфа, что испытывали они. Возможно, все дело в истории моего рождения и «крещения» Как знать, как знать
Печально, но мой мозг почти не воспринимал допинг. Правда, по настоянию окружающих мне, повзрослевшему, иногда приходилось пить спиртное за чье-нибудь здоровье или за упокой, однако и многоградусные напитки лишь несильно затормаживали и без того неторопливые мыслительные процессы внутри моей черепной коробки, не принося никакого удовольствия, но лишь создавая проблемы с мочеиспусканием
А Валентин мог нанюхаться или наесться всякой всячины и после этого целый день быть возбужденным или веселым, удивленным или рассудительным в зависимости от формулы употребляемых химических элементов.
На его беду и на радость гринписовцам, проверяемый нами поселочек не имел отравляющих окружающий мир веществ, а имел только экологически чистый продукт, то есть травку. Вздохнув, мой раздосадованный землячок довольствовался коноплей. Он скрутил в огромный косяк листок, вырванный из подрывной вахобитской книжонки, оказавшейся Кораном. Забил его туго. Хотел угостить друга, но я отказался. Закурил сам. Вдохнул сладкий дым. Отобрал у пробегавшего мимо пятилетнего мальчика любимую игрушку, гранату «Ф-1». Закинул её от греха в огород. Заржал, показывая шестипалой рукою на взлетевшие в воздух и разматывающиеся кровавым серпантином чьи-то кишки. Затянулся еще разок. Задержал задымленное дыхание, затуманивая сознание И тут
Тут из того самого огорода к нам обратно по принципу волейбольного или теннисного мяча прилетела другая граната Она взорвалась в голове взводного, который неосмотрительно снял каску.
Сразу после взрыва с разных сторон в нас начали стрелять, и мы стреляли тоже в разные стороны. Вылезали изо всех щелей грозные лица кавказкой национальности. Мы целились в них, они метились в нас. Мы попадали в них, они дырявили нас. Рвались гранаты, свистели пули, и падали, падали погибающие бойцы
Мне удалось найти хорошее укрытие, отличную огневую точку за каменной оградкой. Я не был даже ранен, но сидел среди трупов забрызганный чужой кровью и продолжал отдавать долги Родине и службе. Рядом вел свой последний и решительный бой мой земляк Валя Кришнов. Да, мы выросшие в городе химиков то есть химикатов, часто показываем чудеса живучести за пределами родного края.
Мне удалось найти хорошее укрытие, отличную огневую точку за каменной оградкой. Я не был даже ранен, но сидел среди трупов забрызганный чужой кровью и продолжал отдавать долги Родине и службе. Рядом вел свой последний и решительный бой мой земляк Валя Кришнов. Да, мы выросшие в городе химиков то есть химикатов, часто показываем чудеса живучести за пределами родного края.
На! бросил мне флягу с водкой Валя. Пей. Не так больно будет.
Наверное, он посчитал меня сильно израненным, но тогда я этого не понял.
Что ж, отпил. Перезарядил автомат. Использовал еще один рожок.
Пей до дна! Пей до дна! опять крикнул мой земляк и боевой товарищ. Он докуривал свой невероятный косяк и вел беспорядочный огонь из пулемета.
Мне уже не понадобиться добавил Валька и вскочил на ноги, изображая героя из американского боевика.
Моему удивленному взору предстало, как из чёрно-красных отверстий на его гимнастерке валил вдыхаемый им желтоватый дым.
Ты ранен? заботливо спросил я, осушив подаренную им флягу.
Дышать трудно вместоответил он.
Ты слишком много куришь.
С сегодняшнего дня бросаю!
Тут на него набросились злые грозные люди с кинжалами. Его схватили, но мой друг не сдавался. Форма у него подмышками вдруг порвалась, и оттуда вылезли две маленькие, но сильные ручонки. Они вцепились в горло, оказавшегося ближе других, главаря нападавших (или обороняющих? тут уж не разберешь). Остальные грозные бородачи кричали, резали и кромсали на куски моего друга, но он всё же успел запасными конечностями задушить удивленного предводителя очень незаконного бандформирования.
Вооруженные обреки террористы-сепаратисты, окружили трупы почти расчлененный моего земляка Вали Кришнова и, задушенного им, грозного полевого-горца-командира. Они, уничтожившие почти полностью наше подразделение, а сами чудом оставшиеся в живых, тяжело дышали, опустив головы, напоминая уставшую стаю диких псов, только что растерзавших свою жертву, но и потерявших в той же сваре своего вожака.