Я пошла по узкой тропинке вдоль могил в поисках горящей свечи. Выбрав самую свежую, я наклонилась и с трудом вытащила её из могилы, а затем направилась к выходу. Дойдя до ворот, я оглянулась, как велел старик.
За мной вмиг потянулась толпа духов, сколько их было, я не знаю. Может, пятнадцать, может, двадцать. Были среди них и дети. Впереди шёл старик в фуражке.
Город накрыла осенняя ночь. По дорогам всё так же ехали машины, в домах всё так же зажигался свет, но меня уже здесь не было. И стало неведомо, где я оказалась теперь.
Я шла с горящей свечой, но совсем её не чувствовала, и размышляла о том, чем закончится эта история, где сейчас мой супруг и как я буду жить дальше, если выберусь с того света.
Нажав на кнопку звонка у своей двери, я потушила свечу, положила её на пол и прислушалась. В квартире играла музыка и шумели голоса.
Ща, иду! выкрикнул мой муж, судя по голосу, уже поддатый, и зашагал к двери.
Дверь распахнулась, и сквозь меня глянули голубые глаза, ещё недавно такие любимые.
Ну какая скотина звонит?! крикнул муж, и его эхо пронеслось по лестничной клетке.
Я прошла в квартиру, за мной последовало скопление кладбищенских теней. Муж захлопнул дверь, выругался и вернулся в комнату. Там стоял кумар табачного дыма, одна девица плясала под музыку в дезабилье, вторая в том же одеянии расхаживала с бокалом по комнате, а муж рухнул на расправленную постель. Рядом с кроватью валялись две пустые бутылки вина и три бутылки пива.
Хозяйствует тут этот твой, закряхтел старик в военном мне на ухо. Смотри, тебя спровадил, и веселится в своём новом владении
В горле защипало, и я сглотнула.
Ладно, ладно, мамзель не раскисай. А ну, ребятки, давай за дело!
Первыми «за дело» взялись двое ребятишек, мальчик и девочка, один другого младше. Девочка с синюшным лицом и руками вскочила на штору и принялась болтаться на ней из стороны в сторону, как на качелях. Она глядела на нас сверху стеклянными глазами и смеялась. Если бы я не видела девчонку, я бы подумала, что штора ожила или в неё вселились бесы. Мальчишка со шрамом на лице побежал на кухню и начал баловаться со светом: включать и выключать. Потом он прискакал назад и стал пугать девок, теребя за волосы то одну, то другую. Девки завизжали и кинулись, сбивая друг друга, собирать свои вещи.
Мммм, в полузабытьи промычал мой супруг, ну что там опять?
Судя по всему, он уже спал и не сильно понимал происходящее. Девицы выбежали, и я услышала только, как хлопнула входная дверь и застучали каблуки по лестничной клетке.
Музыка играла отвратительная, из моих колонок противный гнусавый голос читал рэп, который я не выношу. Я подошла к стереосистеме, взяла пульт и включила свою любимую музыку. Правда, это получилось не сразу.
Муж с кровати опять простонал и поморщился.
Ааа О-о-й, Ленка-а! заорал он сквозь сон, а ну, выключи это дерьмо! Это жена моя покойная всё время включала пусть земля её ей А! Все там будем
И он захрапел. Я увеличила громкость, и призраки стали плясать. Кто-то из них уже качался на люстре, кто-то скинул с полки фотографию моего мужа и отплясывал на ней так, что скрипел пол, кто-то катал бутылки по полу, и они звонко стучали друг об друга.
Что за чёрт! взревел муж и поднялся. Выключит кто-нибудь эту проклятую песню? Ленка, твою мать!
Ленка не отвечала.
Супруг вышел из комнаты, хватаясь за дверные косяки. За ним пошкондыляли призраки.
Вдруг на кухне включился чайник и потекла вода, кто-то постучал в окно: духи устроили балаган в моей квартире, распалённые кромешной октябрьской ночью. Я выключила музыку и уселась на свой столик в комнате.
Муж в смятении смотрел на пляску бутылок, чайников и занавесок, вскоре схватился за голову и взвыл. Что-то внутри меня на мгновение дёрнулось, я заволновалась о нём и с трудом справилась с сочувствием.
Супруг поёжился, достал любимый шарф и обмотал шею. Видимо, его знобило. Он еле шевелил ногами, затем упал на колени и прошептал, глядя в пол:
Она, это она прокляла меня Я проклят! Она вернулась за мной Нет, нет! Не стучи больше! Хватит Ведь до лета ещё далеко
Тут я поняла, что он начал нести околесицу.
Тут я поняла, что он начал нести околесицу.
Ну вот и всё, рехнулся твой герой, мамзель, усмехнулся старик в форме.
И что ж теперь? спросила я.
А вот что!
Он подошёл к окну и распахнул его. В комнату влетел холодный ветер и поднял с пола фотографию, которая тотчас осела у колен моего мужа.
Вот! Вот что делается шептал он. Она зовёт меня за собой, уже зовёт Всё одно надо идти!
Безумец поднялся со своей фотографией в руке, залез на подоконник, постоял с минуту и шагнул вниз, скукожившись от холода. Перед глазами мелькнул его белобрысый затылок и шарф в крупную вязку. Эхом повис тупой грохот, который оборвал мою прежнюю жизнь. Теперь оборвал.
Призраки обрадовались и заголосили. Старик сказал:
Видишь, как всё просто.
Я посмотрела на него и вздохнула. Конечно, куда уж теперь проще!
Так мы возьмём бутылочку-то, мамзель? спросил старик.
Да-да, ради всего кивнула я.
Духи загалдели на кухне, потом послышался звон стекла. Я зашла на кухню. На полу кучкой валялись осколки редкой бутылки, там же раскинулась большая лужа белого ликёра, вокруг которой нависли призраки. Они хрюкали, гоготали и стонали, припав к ароматной луже. Вдруг мне показалось, что на меня кто-то смотрит. Обернувшись, я увидела четыре водянистых глаза, которые смотрели на меня снизу. Это были дети, мальчик и девочка.
Что? спросила я. А-а-а, я, кажется, поняла.
Ну, конечно! Дети ведь не пьют ликёр. Я полезла в кухонный шкаф и достала небольшой пакет с конфетами. Дети вмиг его разорвали и поделили.
А что, если Если он явится сюда? спросила я военного.
Уж будь спокойна, мамзель. Вот прям сейчас он навсегда отправится к нашему последнему пристанищу. А ты
Старик оторвался от грибного алкоголя и подошёл ко мне.
Пошла вон!
Я только успела почувствовать сильный удар в грудь, потому что в следующую секунду я резким вдохом схватила воздух в другом помещении. На потолке горели тусклые лампы, стены с подтёками по углам лысели в некоторых местах без штукатурки, а я лежала на холодном столе. Я пошевелилась и поняла, что сильно болит живот и все мышцы онемели, но я смогла чуть подняться на руках.
Вдруг зашёл молодой бородатый мужчина в голубом халате и с платком в руке.
Матерь божья! прошептал он, вылупив глаза.
Секунд пять он таращился на меня, не смея подойти.
Что? спросила я осторожно, и где я теперь?
В в морге.
Кое-как придя в себя с помощью бледного санитара, который угостил меня крепким кофе и дал обезболивающее, я поковыляла домой. К себе домой.
Жаль разбитую бутылку. Она была такая красивая.
Воронье гнездо
Я всегда мечтала летать. Чтоб воздух держал меня, как держит море. Чтоб летать над реками, видя в них своё отражение, и зависать над безлюдными полями, слушая сумрачный шорох разнотравья.
На улице уже пели птицы, земля просыпалась. Я расчёсывала волосы на балконе солнечным весенним днём и бросила пучок волос с расчёски по ветру. Слетев с моей руки, волосы унеслись вверх. Они скитались по воздуху, кружась около домов, пока молодая ветка полевого клёна не поймала их. Долго гостить в плену дерева не пришлось, потому как проворная ворона углядела этот полусвитый пучок и приладила его в своё гнездо для утепления.
Вскоре мою голову сдавили боли. Всё на погоду списывала поначалу, но не тут-то было: боль не проходила ни через день, ни через неделю.
Я потеряла покой, стала плохо есть. Кроме горстки риса или крупы, в горло ничего не лезло. Мысли затуманились. Раньше хотя бы глаза красила, а теперь совсем перестала рядиться. Прежняя жизнь мчалась дальше своим ходом, но уже без меня. Я искала в окружающем что-то своё, но не находила.
Ворона и её птенцы чувствовали себя как нельзя лучше. Тепло моих волос согревало их и дарило силы. Птенцы крепли день ото дня.