Вы французы? снова спросил я.
Надо тебе сказать, дорогая Мартина, что к этому моменту я уже практически не сомневался, что имею дело с галлюцинациями или с, как я их предпочитаю называть, видениями. Согласись, что слово «видения» подходит мне гораздо больше: галлюцинациями страдают только сумасшедшие, в то время как видения посещают исключительно людей великих, даже святых и пророков. Принять за действительность то, что меня окружало после внезапного пробуждения, было решительно невозможно, поэтому я счёл появление двух странно одетых французов-близнецов очередной шуткой моего разума, отравленного микстурой. В бреду мне являлось и не такое
Какие ещё французы? почему-то обиделась девушка. Я англичанка! Хотя нет. Теперь я эта индейка, во!
Дура! тотчас же захохотал её брат. Индейка! Индеанка, пора бы уж запомнить!
Ну индеанка, ничуть не обидевшись, согласилась девушка.
Мы индейцы! гордо провозгласил её брат.
На мой взгляд, хвастаться тут было совершенно нечем, да и не похожи они были на индейцев. Я, правда, никогда в жизни не видел индейцев, но кое-что о них читал, и по описанию эти дикие обитатели Америки были вовсе не похожи на парочку, которую я видел перед собой. Я слегка удивился таким причудам своего рассудка, но предпочёл не спорить с «видениями».
А где мы находимся? продолжил расспросы я, стараясь по возможности говорить с ними вежливо.
В амбаре у старого Томсона, охотно ответил юноша, назвавшийся Жаном. Мы решили, что удобнее всего будет доставить тебя сюда, потому что здесь места много и до утра никто
Ш-ш-ш! зашипела на него «индейка». Давай-ка не всё сразу, а то он ещё совсем рехнётся.
Видения были грубыми, но жаловаться не приходилось.
Это Злондон? поинтересовался я.
Не, сказала девица, это Нью-Ковентри.
Нью-Ковентри? Полагаю, что ты, дорогая Мартина, тоже никогда не слышала о существовании этого места.
Мы далеко от Злондона?
Близнецы почему-то фыркнули и одновременно показали белые, крупные зубы.
Далековато, будто сдерживая рвущийся наружу смех, ответил Жан.
А-а-а-а я никак не мог придумать, о чём бы ещё их спросить.
Неожиданно я осознал, что разговариваю с двумя стоящими людьми лёжа, почти голый (пижама не в счёт), в самом унизительном положении. Поняв это, я сразу же постарался встать, но смог только согнуть колени. Всё тело двигалось как-то странно, будто чужое.
Эй, с тобой всё в порядке? грубовато, но с явной тревогой в голове осведомилась девушка. Может, позвать
Не надо, перебил её брат, всё с ним нормально, просто не очухался ещё. Полчасика и придёт в себя.
Может, ему водички дать? задумчиво спросила Жанна.
Пожалуй. Эй, громко, словно к глухому, воззвал он ко мне, ты пить хочешь?
Хочу, честно сказал я.
Девушка тут же сунула свой фонарь брату, отошла в угол, скрывающийся во тьме, и чем-то загремела похоже, что жестяным ведром. Потом вернулась, неся в руке грубый, но большой ковш, в котором плескалась вода.
Вода была странная на вкус, я такую никогда не пробовал. Но пить мне, оказывается, хотелось сильно: я выпил всё содержимое ковша, который девушка довольно бережно держала у моих губ.
Ещё? спросила она.
Нет, спасибо.
И вот что было странно: раньше в видениях мне никогда не приходилось пить или есть. Запахи и звуки порой бывали громкими, но вкусовых ощущений я не испытывал ни разу. Вода, которая лилась мне в горло, казалась настоящей и по-настоящему утоляла жажду. Но ведь это значило
Как я сюда попал? Наконец, задал я тот вопрос, который должен был задать с самого начала.
Юноша пожал плечами, будто я спрашивал о какой-то ерунде.
Мы тебя перенесли.
Перенесли? На носилках? не понял я.
Не, снова хмыкнула его сестрица, просто так. Скажи спасибо, что пижама на тебе осталась, а то мы всерьёз думали, что свалишься ты тут перед нами нагишом!
И они оба принялись хохотать, повторяя на разные лады: «нагишом!», «ой, не могу, умора!», «представляешь, нагишом!»
Отсмеявшись, близнецы вновь уставились на меня своими блестящими круглыми глазами.
А ведь получилось! с какой-то непонятной гордостью произнесла девушка. Получилось! А ты боялся, что
это ты боялась!
что его, там, разломает в пути, и придёт к нам одна голова
это ты боялась!
что его, там, разломает в пути, и придёт к нам одна голова
голова это ещё в лучшем случае!
Да, а то и печёнка с селезёнкой, да лоскут кожи. Вот жуть-то была бы!
Да брось, Куница бы не допустил! прервал сестру Жан.
Куница.
Я осторожно взялся обеими руками за голову и потёр виски.
Куница.
Это такой хищный лесной зверёк.
И ещё это прозвище. Или имя. Имя одного человека, который
Куница? переспросил я.
Куница, снова обратив на меня внимание, кивнул паренёк, он тебя знает, а ты его.
А вдруг не знает? снова вмешалась девушка. Или не помнит?
Жан не успел ответить. Заскрипела дверь, впуская пришельца. В просторное помещение амбара ворвалась широкая струя холодного ночного воздуха, всколыхнувшая пламя в фонаре и обдавшая меня ледяным дуновением. Я невольно поджал под себя ноги в больничных туфлях.
Всё хорошо? спросил знакомый, хоть и успевший забыться голос.
Впрочем, теперь этот голос стал гуще, глубже мужественней Четыре года прошло, а я узнал его сразу, как услышал.
Всё прекрасно! весело откликнулась Жанна.
Умственные способности в порядке! важно заявил её братец и добавил: Все конечности на месте. Даже пижама уцелела.
И он ничего себе не расшиб! Подхватила Жанна. Кажется.
Я сам посмотрю, отозвался вошедший Куница, ибо это, конечно, был он.
За минувшие с нашей последней встречи годы он стал выше и выглядел теперь гораздо взрослее. Его лицо лишилось последних признаков «детскости» и стало резким, с глубокими тенями возле линии носа. Подле губ появились скептические морщинки, брови стали гуще и почти срослись на переносице. Густые тёмные волосы он теперь убирал в низкий хвост на затылке, а ещё на нём было почти такое же карнавальное одеяние, как и на двух его малолетних сообщниках.
Куница подошёл ко мне вплотную и присел на корточки.
Ну как ты, Бен? спросил он таким тоном, будто мы с ним закадычные друзья, которые встретились на следующее утро после бурно проведённого вечера.
Спасибо, очень хорошо, ответил я.
А что бы ты сказала ему на моём месте? Наверняка что-нибудь гораздо более уместное.
Но Куница улыбнулся, будто иного ответа он и не ожидал.
Думаю, твой разум и правда отлично перенёс перемещение, заключил он с видом доктора Штайлера, подтверждающего диагноз.
А мне кажется, что пришло время принять лекарство, сказал ему я, из синей баночки с жёлтой этикеткой. Три капли на полстакана воды.
Близнецы снова фыркнули, будто я произнёс что-то ужасно смешное.
Но Куница только покачал головой.
Нет, Бен. Никаких лекарств ты больше не получишь. Здесь, конечно, есть аптека, но в ней сроду не бывало ничего лекарственнее касторки.
Но я болен, напомнил я.
Да не так уж и болен, отвратительно спокойным голосом возразил Куница.
Начнёшь буянить мы тебя свяжем! выкрикнул Жан, но сестра тут же ткнула его в бок острым кулачком и что-то зашипела ему на ухо.
Никто никого не будет связывать, терпеливо проговорил Куница. Радуйся, Бен, ты свободен.
И где же я теперь? я постарался сесть поровнее, чтобы не валяться перед Куницей, как парализованный.
Ну на другом континенте, Куница понизил голос, будто сам застеснялся абсурдности своих слов.
Тут уже и мне стало смешно.
Это где же? В Евразии?
В Америке, ответил Куница.
В Америке! радостно подтвердили близнецы.
Я расхохотался.
Глава 2
Миранда
Ночью было холодно. Опять! Ведь только накануне осматривали весь дом, проверяли все щели, залили воском окна там, где рамы плохо держались, а всё равно откуда-то дуло. И что обиднее всего, дуло в моей спальне. Пришлось вставать, накидывать на плечи вязаную шаль и бродить по комнате, пытаясь кожей босых ног почуять, откуда веет холодком. Ноги замёрзли, а источник мёрзлого декабрьского воздуха я так и не нашла.
Мороз разукрасил всё окно плотными, непрозрачными узорами, будто заткал парчой: сквозь такую снежную ткань ничего-то не разглядишь на улице. Я знаю, что там есть фонари, но даже их не вижу, только большие круги неяркого света на стекле. Всё-таки в моей комнате было хорошо, очень тепло по сравнению с улицей, а там бррр! Хорошо, что сейчас ночь и не надо никуда идти по делам. До самого утра не надо.