Раньше так и было, Сора говорила медленно, будто каждое слово давалось ей с трудом. Но ведь я бросила её, оставила у того китайца. Обменяла на прыгающую ногу И он что-то с ней сделал.
Китаец?
Да.
Думаешь, это он её как-то оживил?
Верно. И теперь она ищет меня, заключила Сора, обняв себя руками за плечи.
«Бред», решила Козетта.
Да с чего ты взяла? вслух спросила она.
А что, разве не понятно? «Где моя подружка», «Сора-тян» Она точно хочет меня найти, просто не знает, как.
Козетта вздохнула.
А ты помнишь, что Хина это просто кукла, а настоящая Хина, которая была твоей подругой, уже умерла? Причём давно?
Помню, сказала Сора, но эта Хина тоже была мне дорога.
Только в память о подруге.
Нет.
Спор затянулся. Сора настаивала на том, чтобы немедленно вернуться в Злондон и броситься на поиски куклы-Хины, Козетта взывала к её благоразумию и уверяла, что в Злондон возвращаться нельзя ни под каким видом. В итоге здравомыслие победило, а Сора недовольно согласилась с доводами Козетты. Но с тех пор она снова замкнулась в себе и стала такою, как сейчас.
Зимой газеты в Ковентри не поступали совсем, и Козетта была рада этому обстоятельству. Она не сомневалась, что к весне Сора оправится, но даже если и не оправится, следовало брать её за шиворот и везти за границу. Девчонка совсем высохла из-за этой ерунды с куклами и, как подозревала Козетта, тщательно скрываемой тоски по одному юноше с чёрными волосами и смуглой кожей.
Ну не хочешь баранины, сделаю тебе омлет! миролюбиво предложила Козетта, оторвавшись от своих воспоминаний.
Бледное личико Соры чуть прояснилось:
Спасибо.
Не стоит благодарности
В этот самое время в прихожей зазвонил звонок. Чертыхнувшись, блондинка принялась искать чистое место на фартуке, чтобы вытереть руки, а потом быстро сняла фартук, скомкала и швырнула его в угол.
Иду! Крикнула она. Подождите минуту!
Но загадочный визитёр не дождался. После себя он оставил только потёртую золотую туфельку, спокойно лежащую на белой поверхности снега, засыпавшего крыльцо. И следы, ведущие далеко от дома.
Глава 4
Бен
Дорогая Мартина!
В зеркале отражалось нечто, имеющее самое отдалённое сходство со мной. Те же глаза, волосы, нос, но что за наряд? Что за нелепая мимикрия под жителя Нового света, которым я никогда не являлся?
Одни только кожаные брюки стоили того, чтобы посвятить им отдельное эссе, полное звучных эпитетов. Ни один из известных мне достопочтенных людей не позволил бы себе нарядиться в этот убогий наряд, годный только для пастухов. Я был сам себе отвратителен, и только насмешники-близнецы хором уверяли меня, что теперь я выгляжу по-настоящему мужественно.
Ты будешь отлично смотреться в седле! вскричал Жан, в то время как его сестра прыскала в ладошку.
Это заявление повергло меня в настоящий ужас, ведь я никогда в жизни не ездил верхом. Неужели эти бессовестные люди и впрямь собрались водрузить меня на лошадь? Впрочем, после их уверений, что они за одну ночь каким-то образом перенесли меня с острова на континент, я уже ничему сильно не удивлялся.
Как бы тебе это объяснить, Мартина Я до сих пор не верил, что те люди, которых я вижу подле себя, те ощущения, которые я испытываю, те запахи и звуки, которые я слышу, это не иллюзия. Я знал, что подвержен тяжёлой нервной болезни, но всё-таки не отождествлял ещё с сумасшествием. Теперь же по всему выходило, что я или на самом деле совершенный безумец, которому грезится всё происходящее, или я нормален, но тогда безумны все вокруг. Ибо городишко под названием Нью-Ковентри, в котором я теперь находился, никак не мог быть частью Америки, ведь от Злондона, где я был ещё вчера, и до Америки, в которой я якобы оказался сегодня, долгий путь через океан. Этот путь невозможно проделать за несколько часов, как ни старайся. Это просто невообразимо. А если учесть, что подробности перемещения полностью стёрлись из моей памяти, то похоже, я всё-таки действительно сумасшедший.
А раз так, то мне не стоит принимать близко к сердцу всё, что происходит вокруг меня. Если странные близнецы, являющиеся плодом моего больного воображения, захотели переодеть меня в этот цирковой костюм, пожалуйста! Я не буду сопротивляться. Если они же хотят заставить меня ехать куда-то верхом, как угодно! Я подчинюсь. С видениями лучше не спорить, чтобы они не привели меня к мозговой горячке. Я буду покорен, осторожен и практически нем.
А чего ты всё молчишь? Наглый мальчишка Жан тут же прерывал мои размышления. Скажи что-нибудь. Нравится наряд?
Я промычал что-то маловразумительное, с отвращением разглядывая в тусклом зеркале бахрому на брюках.
Ты совсем не похож на индейца, вздохнула Жанна.
Так он и не индеец! тут же вмешался её брат. Тебя послушать, так кого попало можно принимать в племя!
Вы тоже не похожи на индейцев, сказал я, чтобы остановить эту перепалку.
Близнецы моментально насупились.
Это потому что мы одеты неправильно! после минутной паузы заявила рыжеволосая девица. Вот доберёмся до места, там переоденемся и станем настоящими индейцами!
До какого ещё места? я честно собирался молчать, но, оказывается, даже безумцам бывает свойственно любопытство.
А вот это тебе знать не обязательно! с отвратительной важностью ответил её брат.
Я кивнул и сделал равнодушное лицо.
Мы по-прежнему находились в амбаре, только теперь был день. Меня не выпускали наружу, требуя, чтобы я переоделся. Не то чтобы мне так уж хотелось разгуливать по неизвестной и, возможно, опасной местности в пижаме, но я сопротивлялся, до последнего надеясь, что видения развеются и я снова окажусь в своей палате, в своей постели возле шкапчика с лекарствами. Но ничего подобного не произошло.
Куница с рассветом куда-то подевался, а близнецы, всучив мне тюк с одеждой и отправив переодеваться в ближайший угол, устроили себе нечто вроде завтрака: расположились прямо на полу, скрестив ноги как настоящие дикари, достали откуда-то сумку, в которой лежал хлеб и сушёное мясо, набрали в кружки воды из ведра и с аппетитом принялись уминать эту нехитрую снедь.
Вынужден признаться, что при взгляде на это дикарское пиршество у меня самого забурчало в желудке (прости, Мартина, что я снова пишу тебе о столь низменных материях). Последний раз я принимал пищу накануне вечером, не очень поздно, так что успел сильно проголодаться. Услышав мерзкий звук моего желудка, юноша Жан помахал мне рукой и довольно-таки дружелюбно попросил меня присоединиться к завтраку. Я было сказал, что не желаю есть, сидя на полу, но побоялся остаться без еды и вынужден был поступиться своим достоинством. На какие жертвы толкает нас вынужденная необходимость, Мартина!
Впрочем, признаю, что хлеб из кукурузной муки неожиданно оказался весьма вкусным, а вяленая говядина довольно легко жевалась. Я привык запивать еду чаем или кофе, но тут пришлось удовольствоваться простой холодной водой. Оставалось надеяться, что такая импровизированная трапеза не грозит мне несварением желудка.
Близнецы объяснили мне, что сейчас зима, поэтому рассветает поздно. Что ж, в Злондоне, который я видел из окна лечебницы ещё вчера утром, тоже была зима. Хорошо, что в мире осталась хоть какая-то стабильность. Когда в единственное окно, крошечное, расположенное прямо над входом, проник белёсый луч тусклого зимнего солнца, в дверь неожиданно постучали. Раскатистый мужской голос громко спросил:
Эй, малыши, вы там? Всё в порядке, волчата? Чего заперлись?
Входите, мистер Томсон! весело крикнула в ответ Жанна.
Я испуганно подобрался. Дверь распахнулась в полную мощь, будто её едва не сорвало с петель ураганом, и в проходе показался великан. Он успел сделать несколько неторопливых шагов нам навстречу, от которых сотрясалось всё строение, прежде чем я разглядел его.
Это был мужчина лет пятидесяти с красным, сильно обветренным лицом и полуседой бородой с бакенбардами в придачу. На нём были высокие сапоги, куртка из дублёной кожи с меховым воротником и шляпа с низкой тульей и небольшими полями. Из-под шляпы выглядывали мясистые, почти багрового цвета уши.
Разглядев меня, незнакомец хмыкнул, вроде бы и удивлённо, но при этом с симпатией. Он вразвалочку подошёл ко мне и протянул мне ладонь, широкую, как теннисная ракетка.
Джек Томсон! пророкотал он.
Я запоздало сообразил, что руку следует пожать.
Бенедикт Лиховски, назвался я.
Полячишка? подмигнул мне великан.
Ээээ нет. Англичанин. Покоробленный такой бесцеремонностью, я не сразу нашёлся с ответом.
О, земляк, значит! Да ты не тушуйся. Мы тут все неместные. Ну, кроме меня, великан со значением поднял одну косматую бровь. Я, конечно, по крови-то англичанин, но родился уже здесь. Сын первых поселенцев! гордо произнёс он и самодовольно ухмыльнулся.