Мы таращимся друг на друга несколько секунд. Девчонка приходит в себя первой и с размаху засаживает мне твёрдый кулачок куда-то в область пупка я отшатываюсь, и удар получается гораздо слабее, чем должен я бью со всей дури по плечевому суставу, но теперь отдёргивается она попадаю только по руке чуть выше локтя. Как говорится, слово за слово мы сцепляемся но вокруг слишком много «волков», они кидаются к нам с разных сторон, и мы делаем единственно возможное в этой ситуации: отпрыгиваем друг от друга.
Всё! кричу я. Всё!
Всё! вторит мне «волчонок». Мир!
Марийка делано спокойно направляется в сторону дамской комнаты. Я вижу, что она вытаскивает телефон. Если кто-то из «волков» Люции находится слишком близко, я попала в капкан. Раздумывать некогда я просто выскакиваю из клуба и на всех парах несусь к подходящему к остановке неподалёку трамваю. В мои планы входит в ближайшие полчаса покинуть Будапешт, оставив как можно меньше следов.
Если бы я только могла, я бродила бы по дачным посёлками и хуторам не три недели, а три месяца. Даже то, что кофе, которое я, просыпаясь, просто высыпала на язык и сосредоточенно затем обсасывала, перенося горечь даже то, что он закончился, не было большой бедой. В достаточно укромном месте я могу спокойно восстанавливаться час или полтора естественным образом. Но тянуть дальше без упырской крови было невозможно я уже и так чувствовала, как притупляются мои чувства. Ещё две-три недели и я быстро бы ослабла и вскоре не могла бы ни двигаться, ни даже переваривать пищу. Талонов у меня нет, попросить о помощи знакомых вампиров нельзя они обязательно сообщат Батори, так что мне осталось только выйти на охоту. Обратно в Будапешт.
От того, что я наспех купалась прямо в одежде, да ещё в холодной воде ванну мне заменяли ручьи я, хоть и не воняю, а всё-таки попахиваю, к тому же одежда стала выглядеть сношенной. Зато за эти три недели мне удалось воспроизвести фокус Марийки с волосами я просто каждый день смачивала их и высушивал на солнце, и они выгорели, став почти такими же светлыми, как у Кристо. А перед входом в город я заплела кое-как все сорок косичек, опять смочив волосы. Когда они высохли, и я их распустила, вокруг моей головы образовалось огромное облако белёсых кучеряшек. Если мне прибавить росту и мышечной массы, с сотни шагов можно будет спутать с Люцией. А сзади и вообще не отличить.
Всё оказывается проще, чем я думала. Должно быть, за время правления Ловаша «волки» действительно забросили охоту, и упыри расслабились. Я просто выцепляю в толпе одного и отслеживаю до подъезда. Дверь с его запахом на втором этаже. Замок вскрывается проще простого, и внутри нет никаких ловушек. Я тихонько прохожу на кухню в поисках сосуда для драгоценной крови. Нельзя сказать, что там большой выбор посуды, но я нахожу бутылки со спиртным и опорожняю одну из них. У меня нет с собой моего удобного рычага для крышек, и я захватываю из коридора длинную металлическую «ложку» для обуви. Но в ней нет нужды: гроб открыт. Внутренние часы подсказывают мне, что безопасные минуты рассветного сна всё ещё длятся, и я просто переворачиваю тяжёлое тело упыря в нужную мне позу. Конечно, он от этого просыпается, но не может пока ничего сделать. Я спокойно прокалываю ему яремную вену самым настоящим, украденным в одном из дачных домиков шилом. Оно не такое острое, как настоящее оружие; мне приходится надавить посильнее, так что остриё входит по рукоятку. Что же, если организм упыря с этим не может справиться, значит, судьба его была попасть под колёса естественного отбора. В бутылке три четверти литра; я набираю её почти полностью и переворачиваю вампира обратно. Немного добытой крови уходит на то, чтобы смочить его рот.
А теперь повторяй за мной, велю я. Клянусь не разыскивать и не мстить «волчице», которую сейчас вижу никому не рассказывать о её нападении и не описывать её внешности. Клянусь не нападать на «волчицу», которую я вижу, и не просить, не принуждать, не побуждать никого другого напасть на неё.
Слабым голосом упырь повторяет мои слова, и я ободряюще улыбаюсь ему:
Умница. Ты только что выиграл избавление от
И в этот момент меня осеняет. Да так резко, что я несколько секунд стою с открытым ртом.
Ну-ка, ты! Тебе приходилось давать клятвы на крови каким-либо «волкам» в схожих обстоятельствах?
Всё оказывается проще, чем я думала. Должно быть, за время правления Ловаша «волки» действительно забросили охоту, и упыри расслабились. Я просто выцепляю в толпе одного и отслеживаю до подъезда. Дверь с его запахом на втором этаже. Замок вскрывается проще простого, и внутри нет никаких ловушек. Я тихонько прохожу на кухню в поисках сосуда для драгоценной крови. Нельзя сказать, что там большой выбор посуды, но я нахожу бутылки со спиртным и опорожняю одну из них. У меня нет с собой моего удобного рычага для крышек, и я захватываю из коридора длинную металлическую «ложку» для обуви. Но в ней нет нужды: гроб открыт. Внутренние часы подсказывают мне, что безопасные минуты рассветного сна всё ещё длятся, и я просто переворачиваю тяжёлое тело упыря в нужную мне позу. Конечно, он от этого просыпается, но не может пока ничего сделать. Я спокойно прокалываю ему яремную вену самым настоящим, украденным в одном из дачных домиков шилом. Оно не такое острое, как настоящее оружие; мне приходится надавить посильнее, так что остриё входит по рукоятку. Что же, если организм упыря с этим не может справиться, значит, судьба его была попасть под колёса естественного отбора. В бутылке три четверти литра; я набираю её почти полностью и переворачиваю вампира обратно. Немного добытой крови уходит на то, чтобы смочить его рот.
А теперь повторяй за мной, велю я. Клянусь не разыскивать и не мстить «волчице», которую сейчас вижу никому не рассказывать о её нападении и не описывать её внешности. Клянусь не нападать на «волчицу», которую я вижу, и не просить, не принуждать, не побуждать никого другого напасть на неё.
Слабым голосом упырь повторяет мои слова, и я ободряюще улыбаюсь ему:
Умница. Ты только что выиграл избавление от
И в этот момент меня осеняет. Да так резко, что я несколько секунд стою с открытым ртом.
Ну-ка, ты! Тебе приходилось давать клятвы на крови каким-либо «волкам» в схожих обстоятельствах?
Упырь чуть качает головой.
А давать клятву не рассказывать о клятве «волку» на крови?
Опять нет. Неважно. Если не этот, значит, какой-нибудь другой. Я задумчиво делаю глоток из бутылки.
Я не удерживаюсь от соблазна принять душ и хотя бы прополоскать вещи. Как и в Коварне, наскоро подсушиваюсь феном, не забыв заплести косички. Могла бы и как следует, но мне вдруг в голову приходит, что я не брала с упыря клятвы не баррикадировать дверь и не приглашать вампиров-полицейских в гости а рассветное время уже успело уйти. Чтобы открыть дверь ванной, мне требуется собрать всю свою решительность. Раньше я никогда не задумывалась о том, смела я или трусовата. Было совсем не до того, я просто всегда поступала по шаблонам, впечатанным в меня братом. Но теперь, когда самой приходится принимать решения, я себя чувствую далеко не героиней.
Стараясь держаться непринуждённо, я выхожу. Так и есть, за дверью меня ждут. Впрочем, это всё тот же упырь, и он один.
Я заказал завтрак, сообщает вампир. Только сейчас я замечаю, что он говорит на немецком с незнакомым резким акцентом. Румынский? Нет, он вроде бы мелодичней. Гуляш, калач, «Кадарка». Окажите мне честь.
Леший знает, что это он задумал.
Лучше дайте денег, и я позавтракаю в городе, хмуро отвечаю я.
Если можно, я хотел бы позавтракать с вами. Хотел бы поговорить. Вы очень интересны.
Мужик, если ты из-за моей причёски решил, что поймал саму Люцию, ты сильно промахнулся. Радикально и диаметрально, я бы сказала.
Я догадался про диаметрально, и поэтому мне интересно. Смотри, вампир демонстративно прикусывает руку в мякотку у основания большого пальца, именуемую хиромантами «бугром Венеры». Его рот окрашивается кровью. Клянусь, что не задумал хитрости и не намерен сделать тебе ничего дурного для тебя. Так тебе спокойнее?
Ты из сторонников Батори?
Я ничей не сторонник. Я всего лишь полгода как приехал из Аргентины.
Вот что это за акцент испанский! Да и внешность под стать: смуглый, скуластый, чернобровый. Не то полуиндеец, не то цыган. Но сам, небось, любит мамой поклясться, что чистейшей воды испанский дворянин есть такая особенность у жителей Аргентины.
Уговорил, братка. Сади меня за стол. Как тебя зовут?
Лико.
Шимшир2, очень приятно.
Не называть же своё настоящее имя. И кровососа, я почти уверена, зовут не Лико это больше похоже на иронию, ведь, как подсказывает мне лицейское образование, «ликос» по древнегречески «волк».