Я быстро выполняю свою часть работы, и Игорь приступает к миграции.
Наступает тишина. Он молчит. Мне кажется это странным, но я не люблю, когда мне лезут под руку, поэтому не пристаю с расспросами.
Вдруг
Ничего не работает. Куча ошибок! окошко чата пищит и вздрагивает от его сообщений, демонстрирующих панику и неумение владеть собой.
Начни с последнего сервера, предлагаю я, там все просто.
Ничего не получается, отвечает Игорь.
Напиши Анне-Гаелле, советую я.
Что она может, она ничего не знает, Игорь психует.
Я не планировала делать эту работу, не готовилась, ничего не читала. Время час ночи, самое продуктивное время для обучения. Открыв документацию, я начинаю вникать. К счастью, ничего сложного в нашей работе нет. Разобравшись, я мигрирую последний сервер из списка.
Анне-Гаелле, не дождавшись от Игоря никаких сообщений, интересуется статусом работы.
Игорь жалуется, всех обвиняет, копирует в чат коды ошибок.
Игорь, я мигрировала один сервер, пишу я, надеясь хоть немного унять охватившую его панику.
Нина мигрировала один сервер, четверть работы выполнено, гордо рапортует Игорь.
Хорошо, отвечает Анне-Гаелле.
Однако о своих успехах Игорь молчит, и в чате снова наступает тишина.
Позвать кого-нибудь тебе на помощь? спрашивает Анне-Гаелле.
В ответ Игорь жалуется, что ничего не работает.
Хочешь, я позову Винсента? спрашивает она.
Наверное, Анне-Гаелле разбудила всю Францию. В чате появился не только Винсент, но и Бенуа.
Пока Винсент помогает Игорю, я мигрирую еще один сервер.
Хорошо Нина, пишет Анне-Гаелле.
Игорь уже не издает радостных криков, а Винсент, которому хочется спать, просит меня помочь Игорю мигрировать третий сервер.
В пять утра по французским часам наше время заканчивается. Общими усилиями, мы мигрировали третий сервер, а четвертый остается на потом.
За окном уже светло, в Москве часы показывают семь. Кошка садится мне на плечо и нежно лижет щеку. Я сжимаю ее в объятьях и заваливаюсь спать на диван, завернувшись в плюшевый плед.
На следующий день, не дождавшись, когда я проснусь, в первом часу меня будит муж.
Я тебе кофе сварил, говорит он, протягивая чашку, и во сколько же ты легла?
Я медленно сажусь на диван, протирая заспанные глаза. Голова раскалывается от боли. Меня тошнит. Пытаясь справиться с головокружением, я отчаянно моргаю глазами, беру двумя руками чашку и осторожно, маленькими глотками пью кофе.
В семь утра, наконец я выдавливаю из себя ответ.
Как работа? расспрашивает супруг.
В полусонном сознании, потревоженном кофейным ароматом, медленно восстанавливаются события минувшей ночи.
Игорь завалил свою часть работы, говорю я, теперь постарается свалить вину на меня.
Это как свалить? спрашивает муж, смотря на меня с неподдельным удивлением.
Не знаю.
А французы знают, что завалил он?
Да конечно, вся переписка велась в чате.
Я действительно не знаю, как в этой ситуации можно обвинить меня, хотя, проработав несколько лет с Игорем, морально готова.
Игорь молчит. Поруганная гениальность страдает, переживая провал. Анне-Гаелле спокойно воспринимает произошедшее, и, сказав, что это не проблема, доделаем через две недели, присылает новый план работ.
Я продолжаю работать, согласно присланному графику, периодически сообщая Игорю о завершенных задачах. К вечеру вторника остаются мелкие недоделки. Я прошу его доделать, потому что у меня есть еще своя не начатая часть работы.
Сама доделай, отвечает Игорь.
Игорь у меня еще на три листа задание, возмущаюсь я.
Я тебя не просил за меня делать, начала, вот и доделывай, заявляет он.
Я не хочу выполнять его работу, но подумав, что за время, потраченное на спор, все можно было уже сделать, решаю лучше закончу сама.
Программа выругалась. Я скидываю код ошибки Игорю, сказав, что сделаю потом, но он не унимается:
Все, теперь я сам, ты ничего не знаешь, ничего не умеешь и не можешь, заявляет он.
Я равнодушно воспринимаю его ругань и приступаю к своей части работы. Спустя полчаса Игоря понесло:
Ты все испортила, теперь придется перезагружать сервер. Ты ни в чем не разбираешься. Ты завалила работу!
Окошечко с сообщениями всплывают после каждой его фразы, не давая мне ничего делать. Читая, я поражаюсь глупости сообщений. «Он шутит?», недоумеваю я. Он не шутит. Написав еще пару листов проклятий в мой адрес, Игорь покидает чат. Пару минут я нахожусь в полной прострации, потом заканчиваю свою работу, проверяю и иду готовить ужин.
Ты все испортила, теперь придется перезагружать сервер. Ты ни в чем не разбираешься. Ты завалила работу!
Окошечко с сообщениями всплывают после каждой его фразы, не давая мне ничего делать. Читая, я поражаюсь глупости сообщений. «Он шутит?», недоумеваю я. Он не шутит. Написав еще пару листов проклятий в мой адрес, Игорь покидает чат. Пару минут я нахожусь в полной прострации, потом заканчиваю свою работу, проверяю и иду готовить ужин.
Что случилось? спрашивает муж, увидев мое перекошенное лицо.
Игорь обвинил во всем меня, отвечаю я.
Ты это знала, спокойно говорит муж, не понимая, как может расстроить то, что известно заранее.
Да, знала.
Знание, как это ни странно, не принесло облегчения. На душе мерзко, я мешаю в тарелке жареные баклажаны, понимаю, что не хочу ничего есть, и возвращаюсь к компьютеру.
Мне нужно с кем-то поговорить. Я растерялась и не знаю, что делать дальше. Выбора особо нет, и я звоню Диме.
Ты же знаешь Игоря, спокойно отвечает Дима, он всегда так себя ведет.
И что мне делать?
Подожди немного, он остынет.
Дима, я бы подождала, французы не подождут.
У Димы тоже нет решения, все, что он может посоветовать, не поддаваться на провокации и постараться не завалить работу.
Я сижу у компьютера, мрачно смотря в монитор, и думаю, что нужно доделать то, что не получилось ни у меня, ни у Игоря, потому что уверена, что в противном случае он будет использовать это против меня. Подумала и сделала.
«Это уже неплохо», решаю я, остальное буду решать по ходу пьесы.
Жизнь снова заставляет думать. Возвращаясь из офиса, погрузившись в невеселые размышления, я останавливаюсь рядом с витриной магазина оптики.
Очки купить не желаете? женщина продавец посмотрит с интересом на одинокого покупателя.
Очки? Можно. Плюс два у вас есть?
Обрадованная продавщица, схватив ключи, тащит меня к витрине.
Вот, померьте.
Розовые? мое лицо корчится в ухмылке. Нет спасибо, розовых очков я больше не хочу.
Может сиреневые? рука продавца тянется за очками, но я отрицательно мотаю головой.
Внимательно осмотрев витрину, я показываю пальцем на понравившуюся модель.
Пожалуй, вот эти.
Продавщица смотрит на меня изумленно:
Черные? Это же мужские!
Да? Извините.
Опыт. Ты набиваешь себе шишки, плачешь, мечешься в поисках выхода, там, где, казалось, его не было, и быть не может. Ошибаешься, сходишь с ума, не спишь ночами, и находишь решение. Знакомые смотрят на тебя сочувственно и крутят у виска. Они не понимают тебя, им кажется, что ты ищешь приключения на свою пятую точку. Ты становишься одиноким, практически асоциальным. Нет, ты не выискиваешь проблемы, просто они у тебя есть, и ты пытаешься их разрешить. Большинству это не понятно. Твоя битва с обстоятельствами воспринимается как неоправданная суета. Люди не знают, что можно и нужно решать не только задачки из школьных учебников, а устранять все, что мешает твоему счастью и благополучию. Религия и социум учит смирению, принятию неизбежного и отказу от борьбы. Ты борешься. Это твоя жизнь. Ты к чему-то стремишься и совершаешь поступки. Все, что ты приобретаешь, называется жизненным опытом.
Игорь затих. Проходит день, еще один. Случайно я понимаю, что Игорь переписывается с французами, не ставя меня в копию. Я делаю замечание Арно, он извиняется и обещает, что такое больше не повторится.
Как дела? осторожно интересуется Дима.
Игорь начал вести переговоры с французами у меня за спиной, жалуюсь я.
Хреново, отвечает Дима. Что будешь делать?
Я сделала французам замечание, сказав, что они нарушают рабочую этику.
А они?
Извинились, обещали впредь так не поступать.
Это уже лучше.
Когда у вас следующая работа?
Сейчас.
Во избежание повторения ситуации возникшей на предыдущей миграции, в чате сидят Винсент и Бенуа. Игорь снова нервничает и пишет мне с плохо скрываемой злобой:
Тебе никто не понимает, у тебя куча ошибок.
Ты о чем Игорь?
О твоем английском. Это же невозможно понять.
Бенуа меня понял, и мы с ним договорились. Кто меня не понял?
Арно!
Он просто тупой, успокойся, все в порядке.
Нет! Не в порядке!
Я понимаю к чему все эти разговоры и мысленно произношу: «Нет, дорогой Игорь, сейчас ты не разведешь меня на скандал». На секунду я задумываюсь и спрашиваю: