Магн7, неречистый, бравый и царственный! Отсеки и другую кисть вбить ему куда следует!
Возникает юнец с мечом; он стремится к Диктатору. Его держат за край детской тоги и не пускают: «Стой же! Куда, малец?!»
Сулла, это заметив:
Ты, Катон?.. А! спешишь мне на помощь? Мальчик, ты юн ещё и не место тебе меж взрослых Эй, Сарпедон, грек! Плохо лелеешь отпрыска знаменитого рода, сына покойного друга Суллы! Как он попал сюда? Уводи его и учи с сих пор лучше римским отеческим добрым нравам! В праздник яви его для приветствия, дабы он привыкал ко мне, сей бутон благородных доблестных качеств. Будет срок, возведу его в консулы.
Сарпедон обнимает подростка и отступает, кланяясь:
О, Диктатор!.. Я понял, царь!.. Золотые слова, царь!
Сулла:
Ликуй, Рим! Слава свободе! Освобождаю всех рабов Мария и рабов популяров, тех, кто был с Марием. Десять тысяч рабов на волю! А ветеранам я дам участки. Все помогайте мне. Ибо я ввёл проскрипции. Убивайте врагов моих! Приносите их головы! Стройся в очередь, оформляй права на богатства жертв, получай их в дар!.. Завтра Сулла пирует. Жду всех вас завтра Я вас покину. Мне нужно выбросить пепел Мария в Городскую Клоаку! Он, сжав концы чёрной ткани с собранным прахом, живо взбирается на коня и скачет, красный плащ реет; следом охрана. Толпы вопят:
Диктатор!! Сулла Счастливый! Слава Диктатору!!!
У столов с казначеями вьётся очередь с головами в руках, в мешках и в корзинах.
Честь благодетелю, повелителю Рима! Вечный Диктатор!!
Двадцать лет позже Ночь в Риме с заревом от бесчисленных факелов, что стекаются к Форуму. Ветераны, в браслетах из бронзовой и серебряной проволок, мерно движутся строем с копьями и с флажками, с бляхами, прикреплёнными к панцирям, воздымая на палках образы Мария. Из проулков сулланцы злобно грозятся.
Цезарь взывает, став на ступени древнего храма:
Я не свершил бы то, что задумал, кабы не ведал: этого жаждут, может, не все но честные, благородные люди этого жаждут. Сколько позорить лучшего мужа, кой порождён был римским народом, нашей Республикой, вопрошаю вас? Где свидетельства памяти покорителя кимвров, марсов и Африки? Почему видим статуи злых диктаторов, знаменитых надменностью консулов и дурных полководцев с лестью их шатким, недостоверным, спорным заслугам? Только нигде, клянусь, не увидим почтения к другу плебса, непобедимому триумфатору, семикратному консулу, Гаю Марию! Даже прах его Цезарь плачет: О, даже прах его извлечён из гроба, подло развеян и осквернён, его, благодетеля и спасителя Рима, многажды консула, сей священный прах!! А вот прах узурпаторов и их гнусных клевретов в царских гробницах, будто бы честь, справедливость, верность мы позабыли. Что же, сограждане, может, вправду гнушаться Марием и взамен славить Суллу, и подражать притом Хрисогону, присному Суллы, хаму, нажившемуся на казнях и на доносах? Вправду гнушаться доблестным Марием и мечтой его видеть римлян свободных от рабства знатным?!
Выкрик:
Прочь, Цезарь! Ты хочешь смуты!!
Нет. Я хочу перемен, клянусь! А вот кое-кто хочет, чтоб мир застыл навек, чтоб всё было по-прежнему, чтоб убийцы бахвалились, насмехаясь над честными, чтоб сенат и сулланцы торжествовали и угнетали плебс. Но стремление к правде в римском начале, вот зачем Рим судья над народами. Победим ли зло в мире, не одолев зло в Риме? Хватит, довольно! Мы натерпелись от оптиматов, якобы лучших, honestiores! Марк Катон понуждал возвращать ими отнятое просьбой мы их обяжем строгим законом. Пусть устрашатся, пусть убоятся взломщики наших честных имён, достоинства и имуществ! Мы восстановим знаки величия Гая Мария значит, мы восстановим и справедливость. Хищным не быть впредь в консулах, неимущим не пухнуть с голоду, ветеранам войн Мария будут зéмли в Италии! Власть народным собраниям! Поторопимся действовать! Возродим славу Мария! Бюсты Суллы пусть остаются на постаментах, мы их не тронем, нет! Пусть их свалит досада от лицезрения воскрешённых прав плебса! На Капитолий!
Цезарь идёт вперёд. Нападают сулланцы, взблёскивают мечи Шум драки, коловращение марианцы сражаются и сулланцы бегут прочь. Форум ликует:
Смерть им! Долой сенат!! Власть народным собраниям! Хлеба, зрелищ!! Статуи Марию! Слава, Цезарь! На Капитолий!!!
Группа сенаторов меж собою:
Главное, где и как он возьмёт богатства, кои сулит им? Войнами? Прав Катулл, говорящий о Цезаре, что давно он разносит Рим не подкопом, но камнемётами!
Главное, где и как он возьмёт богатства, кои сулит им? Войнами? Прав Катулл, говорящий о Цезаре, что давно он разносит Рим не подкопом, но камнемётами!
На холме Капитолий поднятый плебсом бронзовый Марий смотрит на Суллу тоже из бронзы, пачканной калом.
Цицерон брату Квинту
Только глупца успокоит вид Рима, днём благонравного, ночью подлого. Раб, что в полдень целует край твоей тоги, в полночь грозит тебе. Ночь рождает чудовище, Квинт, чудовище! Оно явит под солнцем лик свой внезапно. Верь, ждать недолго. Пусть сенат, укреплённый при Сулле, с виду незыблем, но с его древних стен валом сыплются камни от рёва люмпенов, в вожаках коих умный и обаятельный, как Вакх, Цезарь. Цезарь растёт а Лукулл ест на золоте, что доставил с Востока. Цезарь возносится а Помпей дремлет в Сирии средь льстецов и угодников. А в сенате лишь чванные бестолковые нобили.
Марк Катон вот надежда. Но он так молод! Красс ни за что не изменит собственной ростовщической пользе, он в плену денег. Как прилипало, виснет Красс на кумирах толп через подкуп, чтоб стать влиятельным. Катилина наглеет, шляется с бандами и стращает сограждан, требуя выбрать его на выборах. Говорю тебе: пусть чернь любит мои вдохновенные и отважные речи, но чтó любовь сия против крассовых денег, зла Катилины, спеси сената и тороватости душки-Цезаря? За кого мне держаться не понимаю. Очень стараюсь нравиться всем. Всем-всем! Проскочить бы мне в консулы, ну, а там образуется
Не пропасть бы мне только, брат мой, до времени, вот о чём я молю! Как думаешь?
В помещении, вокруг вертела с человечиной, заговорщики из патрициев воздымают мечи свои, из каких треть дрожит и клонится.
Катилина, могучий и седовласый:
С вами делил я всё, что имел: хлеб, деньги, честь и любовниц. Вместе растратили мы в пирах имущества. Этот дом, где мы с вами, дважды заложен. Нет у нас ничего, друзья, ведь мы вместе хотели того, что каждый, вот пример нашей верной искренней дружбы. Храбрые, сильные мы без крова и пищи, отпрыски древних кланов патрициев. Власть и золото захватило потомство жалких кастратов. Наш удел неудачи на выборах, приговоры в судах, униженность, нищета, бесправие. Но изменим рок! Да не будет впредь немочь роскошествовать в хороминах, переполненных благами, и рождать детей от прекраснейших женщин наша же воля с нашей отвагой чахнуть в безвестности! Всё захватит бесстрашие, наша ярая кровь, клянусь! Завоюем всё в битвах, как подобает храбрым патрициям! Я вверяюсь вам. Я ваш вождь. Торопитесь за мною, точно за богом! Помните, что одно моё имя ввергнет Рим в ужас. Я осквернил жриц Весты, я убил брата. Да и при Сулле меч мой и длани были в работе; я предал казни сто марианцев. Я муж божественный Смерть изменнику! Катилина кивает в сторону вертела. Он исчезнет в утробах бывших товарищей Начинайте! Кто поколеблется, будет тоже изжарен, и мы съедим его!
Заговорщики спешно жрут человечину.
К храму шествуют толпы, консулы, знать, сенаторы и священство с овцами для гаданий.
Тень в переулке:
В общем, руби их, как только Цезарь малость приспустит тогу с плеча
Вторая тень:
Консулов?.. Не могу Не буду Это ужасно! Я ухожу, всё
Третья тень, прыгнув и удушая вторую тень:
Нá, трус, изменник Будем отважны! Рим будет наш!
Четвёртая тень:
Вижу!.. Вон Катилина! Он подле стражников Он убьёт их?
Тень, с хриплым смехом:
Незачем! Стража свалится трупами, увидав сего изверга и безжалостный меч Что Цезарь? Что он так медлит?.. Он даст нам знак Уходят, чёрт!.. Где знак Цезаря?! Он слукавил опять, хлюст?! Это измена Боги! Проклятье Цезарь!!
Тень третья:
Да, всё пропало! Глянь, Катилина исчез Измена!!
Тени:
Проклятая участь!
И разбегаются.
Обнажённая Клодия на пиру в своём доме вскакивает и становится подле статуй Дианы и Афродиты. Гости на ложах приподымаются. Музыканты в углу прекращают песнь.
Хватит! просит Катулл.
Молчи, поэт. Что меня опекать? Я пьяная! Я надену венок и уйду в спальню с тем, кто скажет, чтó делает Клодию краше статуй из мрамора и зачем я желанней пары богинь.
Саллюстий, юный историк, цезарианец:
Я, я скажу, позволь!!
Прерывает Гортензий, тучный, манерный и молодящийся знаменитый оратор:
Видевшим многое, пылкий юноша, и судившим мир с высей власти больше пристали речи о дивном. Плюс я оратор, Риму известный Блеск твой, о Клавдия8, разреши называть тебя «Клавдия», о, дочь древнего рода! проистекает из ста источников. Например, план богов и усердство родителей, превосходство исконного римского склада, также влияние просвещённости. Я не кончу тем, что в тебе слились формы лучших жён древности, ибо то, в чём Елена Троянская превосходит Диану, ты обладаешь. Если коснуться качеств любовных, скрытых от взора, ибо и в схожих даже источниках вóды слаще в одном из них, то тебя наделяет сим с щедростью всеблагая Венера, что невозможно молвить о статуях, изготовленных скульптором, будь он сам Пракситéль. Прекрасного не сыскать ни в ком, кроме Клавдии, обладающей шармом целой вселенной!