Бронзовые стихи. Лирика - Патрацкая Наталья Владимировна

Еще зима по марту бродит
и снегом балует, пургой,
а вот сегодня чудо вроде,
давно жизнь не была такой.

Весна, весна, ты вновь со мною,
ты благо солнечных лучей,
ты светишь ласкою земною,
когда вода бежит в ручей.

И я очнулась от молчанья,
мужчины мудро прячут взор,
речей приятное звучание,
ведут душевный разговор.

Я прохожу их, молча, мимо
и часто чувствую: они
не видят лет моих и грима,
их только взглядом не гони.

Они и так глядят украдкой:
вот взгляд, вот вздох, а вот и стих.
Они различны, но повадки,
интеллигента вечны в них.

Легкие скопления облаков
преспокойно мысли полонили,
вместе с нежной зеленью листков,
есть в природе ласковая сила.
Стук мячей на корте, тихий бег,
розовые отсветы светила,
мысли о друзьях, возможно, тех,
тех, кого сама всегда любила.
Хорошо, что можно иногда
отойти от суеты дневальной,
в руки взять поэзию, а та
сделает из танцев вечер бальный.

Лесной соловьиный оркестр
выводит зеленые трели,
листва хорошеет окрест
под звуки природной свирели.
Душа от любви неземной
летает над птичьим хоралом,
и рада, что вновь ты со мной,
со мной, не в степях за Уралом.
И жалко до слез, спазм в груди,
что сыну сегодня в солдаты,
но где-то уж поезд гудит,
неся свои старые латы.

Таят леса свое очарование,
и каждый день в них новая среда
под голубым иль облачным сияньем,
дни не похожи, только иногда
приятно окунуться в тишь лесную,
тепло листвы почувствовать душой.
Забыть, что где-то, задыхаясь всуе,
спешат, летят за денежкой большой.
А здесь листва колышется без пены,
приглушен зной, есть волны доброты,
забыты горести, да и любви измены
и существует таинство мечты.

Теплая осень, летает листва,
небо сегодня совсем голубое,
в нашей природе есть сень естества
та, что красивая нынче собою.
Листья слетаются стаей и врозь.
Вот, наконец, листопад прекратился.
Те, что остались, похоже, всерьез,
на своем месте к зиме зацепился.

Набирает август силу,
утром солнце холодит,
освежая землю мило,
и с теплом уже лимит.

Твой звонок звенит в разлуку,
он прохладен, как и день,
то итог житейской муки,
неприятность с ним как лень.

Веет ветер нашей встречи,
август клонится в зенит,
скоро мы сойдемся в вече,
встреча все еще манит.

Ритм стихов, слегка игривый,
в вечер августа плывет,
и меняются мотивы,
и тебя в стихи зовет.

День за днем пройдут по кругу,
ночь коснется дважды дня,
встретишь ты меня, как друга,
я  роднее, чем родня.

Еще сентябрь. Листва без желтизны,
все сильные деревья зеленеют,
для них продлились лето и весна,
а люди в этом возрасте полнеют.

А в сердце что? Спокойствие небес.
На остановке люди  горожане,
и ты средь них из прошлого воскрес,
но это лишь в автобусе. Дрожали

от холода с тобою на ветру,
и чувства даже мельком не возникли,
потом спокойно крем в лицо вотру,
и вид морщин  осыпавшие иглы.

Да, вот и все, все встало по местам.
Я не ищу ни встречи, ни свиданья.
В автобусе людей давно полно,
мы проезжали солнечное здание.

Все отошло. Листва лишь зелена.
Да, так и я тебе уж не подвластна.
А в сентябре и в чувствах  я вольна,
и нет и мысли: «О, я  сладострастна!»

  Светлая стрела дороги,
  темнота родной зимы
  и рабочие чертоги,
  и заботой полны мы.
  На работе  все в работе
  от усталости гудят,
  некогда вздохнуть зевоте,
  но со смехом говорят.

  Хозрасчет влетает лихо,
  будоражит ум людей,
  и часами очень тихо
  все сидят без новостей.
  Ни к чему нам муки ада,
  надоела суета.
  Да, вот так в работе надо:
  все в работе  нет поста.

  Дом, работа, телевизор,
  дети, кухня, муж, стихи.
  Развлечений в жизни  мизер,
  и к любви слова глухи.
  Но однажды, но однажды
  рядом вспыхнуло тепло,
  и отчаянно, отважно
  до меня оно дошло.

  Плавно двигались на воле
  волны жгучего тепла,
  то любовь попала в поле,
  холод выгорел дотла.
  Молчаливо и упрямо
  ток бежал к тебе, ко мне.
  Средь людей, сидящих прямо,
  были мы наедине.

  Да и мы для них прохладны,
  ток совсем не виден им,
  внешне даже благородны,
  и в любви не виден дым.
  А меж нами расстоянье.
  Как же прыгал ток ко мне?
  В чем мы видели признанье
  на глазном, прекрасном дне?

  Нет, лучились каждой клеткой,
  понимали между строк.
  Ток не видела соседка,
  да и сам Илья  пророк.
  Не могу восстать из мрака,
  будто сплю в туманной мгле.
  Жизнь, обсыпанная маком,
  как листочки в бледной тле.

  Надоела дрема всуе,
  в суете рабочих тем.
  Эх, забыться б в поцелуе!
  Но как вредно! И мед ем.

Солнце землю охватило,
окунуло в небеса,
снегом очи ослепило,
распушило все леса.

Водный ветер, шум фонтана,
солнца теплый водопад,
танец листьев вьет у стана,
блестки в тысячу карат.

Это все проснулось в мае,
ожил лиственный наряд,
на пруду из лодок стаи,
и скамейки в ряд стоят.

Воздух ласково и нежно
кисти веток целовал
и весну встречал. Безбрежно
шла она в девятый вал.

Солнце землю охватило,
окунуло в небеса,
снегом очи ослепило,
распушило все леса.

Мой милый город средь лесных массивов,
окраина Москвы иль город  Соц.
По берегам прудов склонились ивы
и там, где гаражи, возникла ТЭЦ.

Столица предо мной иль город малый,
таится он  под зеленью лесов,
а в поясе блестит слегка устало
чудесный пруд и мостик на засов.

Все пройдены, любимые дороги,
знакомы мне леса и все дома,
автобусные возят меня дроги,
подругою  природа мне сама.

И так года, взрослеют, вянут лица,
по небесам проходят облака,
и город в руки взял давно синицу
за тонкие и нежные бока.

Все внешне очень тихо и пристойно,
все очень чисто, благостно почти,
но эта тишь, увы, была не вечна,
военные потери ты почти.

Зима ушла, растаяла бесследно,
плывут дожди по стеклам и ветвям,
еще он дома, милый мой наследник,
подверженный, как юноша страстям.

Волнения с ним идут, не прерываясь,
и армия маячит каждый миг.
Он, дождиком сегодня умываясь,
уже науку армии постиг.

Срастаются деревья над дорогой,
пути с его отцом, давно срослись,
для вечности все это так не много,
а для семьи, так это  просто жизнь.

Деревья набирают свою силу,
и люди набирают в жизни вес,
и вес труда, что строит дачу, виллу,
и вес, что исключат всех повес.

Мог в детстве незаметным быть ребенок,
и в юности студентом, как и все.
А в зрелости заметят: он был львенок,
он львом стал в молодой своей красе.

Морозный иней очень тонок,
он, словно шкурка у зверька,
а снег весь мелкий и без корок,
следов хорошего денька.

Прекрасны милые мгновенья
цветущих инеем ветвей,
они души проникновение,
они подарок добрых фей.

Хороший день. Снег чист в падение.
И утро в мареве снегов,
блеск раздается, словно деньги,
морозных солнечных долгов.

Вернулся снег. Январь в расцвете
своих морозов и снегов,
на каждой ветке, как в кассете,
уложен инея покров.

Зима, зима, зима повсюду,
замерзли чувства, спит тоска,
и скоро я совсем забуду
красу зеленого листка.

Мое окно объяли ветви взглядом,
под белым снегом виден их изгиб,
каким-то нескончаемым парадом,
уходит вдаль лесной красы прогиб.

Не упиваясь красотой лесною,
черчу свои обычные листы,
вдруг, вспоминаю, сын ведь не со мною,
он где  то в армии, ну шеф, прости

Чертить  черчу, но моему терпенью
ведь есть конец, когда приходит ночь,
тогда душа спешит к стихотворению
и прогоняет удрученность прочь.

Всю жизнь тянулась достигать высоты
и очень надоела суета,
и мир весь из условностей, полеты
одной души, нужны как никогда.

Мне писем нет, мой сын стал молчаливый.
И где он? Как он? Что-то замолчал.
Эх, сын, мой сын, любимый мой и милый,
как я хочу, чтоб голос твой звучал!

Что человеку в жизни нужно?
Скорее то, чего и нет.
Порою то, что даже чуждо,
на это тратим уйму лет.

Напрасно ветер носит листья,
художник сам в ветрах носим.
С трудом в работе его кисти,
но мы ему все мудро льстим.

И шалой осени убранство
и трудом ложится на мольберт,
но вот выходит он из транса,
усталости в помине нет!

И на картине осень встала,
художник выложил судьбу
и переплел ее с металлом,
создав ажурную резьбу.

Так что же нужно человеку?
Да очень много  в жизни веху.