Во-первых, если бы твою идею удалось воплотить, это был бы не твой сонет, а Шекспира, начал Гриня самым нудным тоном, а во-вторых, сотня самых лучших стихов не стоит нескольких слов, если эти слова правда. Наберись смелости и скажи ей их, Гриня виновато моргнул.
Шутишь? Что за слова? Волшебные? Пароль? пробубнил Витька.
Ещё какой пароль. «Я тебя люблю». Ты их скажешь и смотри, что будет, Гриня говорил чётко и размеренно.
Думаешь? Витька не верил, что сложную ситуацию исправят три слова.
Эти три слова понравятся твоей Ромашке больше сотни сонетов! пробурчал теряющий терпение Гриня. Больше серенад и всего остального. Разве ты не читал статью Карена Ахмедовича о влиянии слов на возникновение глубокого чувства?
Я читал, повесил нос Витька, плюхаясь на скамейку под желтеющими клёнами, я даже комплименты говорил, но Ромашка она необыкновенная! Я не понял, что она чувствует, если чувствует, конечно. Как я ей просто ляпну, что люблю?
Может, цветы сначала подаришь? Гриня сел рядом.
Ромашки? усмехнулся Витька.
Маргаритки, улыбнулся Гриня, я достану, есть одна оранжерея на примете. Если ты за меня поработаешь немного.
Угум, Геракл готов подержать твоё небо, пока ты срываешь золотые яблоки, усмехнулся Витька, примериваясь к раритетной метле.
Витька подметал жёлтые кленовые листья, читая на ходу занятный роман про влюблённых искинов, он и предположить не мог, что у Грини в очках есть что-то, кроме учебников. Искин Доротея слушала объяснение в любви искина Леонарда на китайском языке, а Гриня уже нёс букетик маргариток, пышных, белоснежных, похожих на пушистые снежинки, осевшие на зелёные стебельки и трогательные листочки.
Вот, цветы, Гриня отдал букетик, теперь обсудим, как будешь действовать. Посмотри ей в глаза и скажи серьёзно:
Я
Понял, знаю, изучил вопрос, читая любовный роман «Нежность в первой передаче данных», прервал Витька монолог Грини.
Это не мой, это Задира загрузил, покраснел Гриня и бросил: Ну, ни пуха тебе, Геракл?
К чёрту! буркнул Витька и направился быстрым шагом в сторону дверей.
Ромашка попалась ему у деканата.
Ромашка, привет, Витька смотрел на прямые золотистые волосы Маргариты и вспоминал чертей и всю преисподнюю такими словами, что им там икалось наверняка. Маргарита, зачем кудри выпрямила? прошептал он.
Не нравится? огорчилась Ромашка.
Витька хотел сказать «плохо вышло», но вместо этого молча протянул девушке пушистый букет маргариток.
Это мне?! Ромашка обрадовалась, но как-то странно, напоказ.
Витька огляделся: ах, вот в чём дело?
Мимо проходил кудрявый черноволосый Бернард Петрушков, студент четвёртого курса, у него сонеты получались великолепно. Девушки ахали и декламировали друг другу смелые, а, на взгляд Витьки, кривые рифмы.
Ромашка, я хотел Витька растерял все мысли, глядя на нетерпеливо припрыгивающую девушку, не сводящую взгляда с удаляющейся спины Бернарда.
Вить, мне надо идти, Ромашка помахала Витьке букетиком маргариток и побежала вслед за Бернардом.
«А всё Гриня и его Тамерлан! подумал Витька и побрёл прочь из университета, не разбирая дороги, он бурчал под нос что-то неразборчивое, впрочем, в его монологе мелькали чёткие слова «геном», «Шекспир», «сонет» «эгоист» «Тамерлан» и «предатель».
Но тут Витьку осенило он ведь так и не сказал Ромашке, что любит её. Лучше сделать задуманное. Иначе всю жизнь придётся жалеть о том, что отступил!
Витька бегом вернулся в университет, прыгая через три ступеньки, поднялся по лестнице.
Ромашка беседовала с Бернардом у окна. Жёлто-зелёные клёны под окнами роняли листья с кудрявых макушек. Фигурка Грини казалась отсюда, с пятого этажа, игрушечной. Игрушечный Гриня упорно подметал дорожки игрушечной метлой.
Сердце Витьки перестукнуло от страха.
Сейчас.
Всё будет кончено?
Или начнётся новый отсчёт?
Появится новый мир, его собственный и Ромашки, за который они будут сражаться, как дед Карен и бабушка Таша.
Витька выдохнул и подошёл к Ромашке:
Маргарита, надо поговорить.
Ромашка посмотрела на Витьку затуманенным взглядом и пробормотала, что как-нибудь потом.
Сейчас, настаивал Витька.
Говори, Ромашка направилась за Витькой, всё ещё оглядываясь на Бернарда, к которому подбежали две первокурсницы.
Маргарита, я Витька сглотнул, слова не желали выговариваться, люблю тебя, выдавил он из пересохшего горла задеревеневшими губами.
Ромашка смотрела на него так, будто увидела впервые.
О чём она думала?
Витька напрягся, казалось, у него из глаз сейчас посыплются искры.
И
услышал мысли Маргариты, на русском! Это был прорыв.
Наверное, когда любишь, и случаются настоящие чудеса.
«Виктор самый красивый, самый умный студент на нашем курсе. Неужели правда любит? Он так сам сказал, а я ни разу не ловила его на лжи. И как он догадался, что я нарочно к Петрушкову подошла, потому что ещё на первом курсе в него, в Витьку, влюблена была? Может, не догадался? Приревновал? А если мы целоваться будем, что Карен Ахмедович скажет? Цветы Виктор мне подарил самые любимые. Где только в сентябре нашёл маргаритки?» Дальше мысли порозовевшей Ромашки ушли в такие непроходимые дебри, сплетённые из застенчивости, нежности, опасений и влюблённости, что Витька покраснел.
Он читал мысли Ромашки и боялся, что его сердце от счастья выпрыгнет сейчас из груди.
Ромашка была в него влюблена! Кто бы мог подумать?! Кто разгадает этих девушек?! Особенно если не умеет читать их мысли?
Витька взял Ромашку за руку, завёл за пыльный шкаф у двери в деканат и поцеловал в губы.
Мысли Ромашки взорвались коротеньким выводом: «Ему же ответить надо!» и девушка, привстав на цыпочки, шепнула в ухо Витьки:
Я люблю тебя.
Когда, поцеловав Ромашку сотню раз и договорившись встретиться завтра, Витька вышел из университета, в его душе играл оркестр, наверное, поэтому он не услышал сразу мелодию раиза. Звонила бабушка Таша, звала на дачу с Гриней, непременно с ним.
Но Гриня работает, Витька покосился на друга, застывшего посредине дорожки с метлой в руках.
Бери Гриню и дуйте к нам на дачу, произнёс из-за плеча бабушки Таши дед Карен, тут сюрприз для него.
Витька кивнул, кажется, он догадывался, что придумали дед и бабушка, он подбежал к Грине, который уже отмер и нагрузил листьями электронные носилки, те подрагивали в воздухе так, что листья шелестели.
Гриня, едем на дачу! Там сюрприз! Витька набрал отключившегося деда Карена.
Мне ещё треть дорожек осталась, вздохнул Гриня, переворачивая страницу.
Как проректор, разрешаю доделать работу завтра, отчеканил дед Карен с экрана раиза, приезжай, Соболев, дело есть.
Гриня кивнул, отнёс метлу в подсобку, носилки послушно плыли за ним, будто крупная собака за хозяином.
Такси появилось вмиг, Гриня и Витька молча прыгнули в машину, набрали код и полетели на дачу Мамедовых.
Выскочив из города, воздушное такси резво неслось над сосновым бором. И среди розовых стволов и матовой тёмной зелени сосен вдруг распахнулась поляна, открывая двухэтажный дом, словно соткавшийся из солнечных лучей.
Витька давно не был в этом любимом с детства доме, золотились под лучами солнца брёвна, блестели от скачущих солнечных зайчиков прозрачные стёкла окон, на алую черепичную крышу летели с лёгким шелестом листья с единственной среди сосен берёзки перед домом.
Бабушка Таша сидела на широком крыльце в кресле-качалке и листала настоящую книгу.
На даче была огромная библиотека из древних бумажных и даже пергаментных книг. Витьке нравилось открывать упругие тома и вдыхать их аромат: они пахли цветами и детством.
На даче был особенный мир, папа и Карен переставали быть учёными, светилами науки с мировым именем, становились папой и дедушкой. Мама и бабушка забывали об экспериментах и были просто мамой и бабушкой.
В детстве Витька сидел выше всех на плечах папы, замирая от счастья и восторга, а потом перебирался на широкие плечи деда. Мама и бабушка пекли пироги с ягодами и решёточками из теста, по даче плыл сладостный запах свежих пирогов и кофе.
Пик веселился вместе со всеми, участвуя в конкурсах лимериков и шарад. В такие минуты искин Пик казался человеком.
Потом семья собиралась вокруг круглого стола, все ели пироги, клубнику из огромной корзинки и смеялись милым пустякам.
Витька приостановился, выходя из воздушного такси, подумал, что тёплые, ясные воспоминания согреют даже в самый сильный мороз, а в моменты жизненных тревог и неурядиц и подавно.
Со второго этажа был слышен странный шум. Витька поднял голову, но ничего не увидел в широких распахнутых окнах.