Противоречия это плохо, пробормотал Гриня, казалось, ему всё равно, что говорить, он не сводил восторженного взгляда с живого Тамерлана, поэтому расстановка шахмат шла небыстро.
Но в четыре руки с Тамерланом они всё-таки расставили странноватые шахматы. Таких Витька не видел. Он подумал секунду-другую и догадался, что шахматы были из времён Тимура!
И Витьке впервые стало жаль, что он не учился играть в шахматы. Если дед Карен понимал суть атак и отступлений, то Витька видел только стремительных солдат вместо пешек, всадников вместо коней, великанов-офицеров и странного узкоглазого полководца вместо королевы, а вот правитель был слаб и нерешителен.
Довольная ухмылка выигрывавшего Тимура сменилась удивлённой гримасой, зато Витька вдруг ясно понял, что хитрюга-Гриня завлёк завоевателя в безвыходную ловушку.
Тимур, не отводя взгляда от доски, натянул спортивные широкие штаны синего цвета, которые где-то нашла бабушка Таша, белую майку с великолепным цветным гербом университета, дед Карен в это время помог Стругацким спуститься со шкафчиков, им бабушка Таша выдавала джинсовые комбинезоны, в которых они сразу становились похожими на семерых Симеонов.
Раз уж вы выбрались, начнём адаптацию, задумчиво посмотрел на Стругацких дед Карен.
Но те наперебой заверили его, что им некогда, они пишут рассказ о появлении Тимура-завоевателя в обычном городе среди обыкновенных горожан, и начали быстро склеивать написанные каждым листки бумаги в один рассказ; там, где не хватило клея, они использовали скрепки, один кусок даже пришили стянутыми у Таши красными нитками, словно кровь пролилась на белую бумагу.
Ну Тимур сорвал ни в чём не повинную футболку, бросил её на пол, потоптав немного ногами, разорвал, ты, завоеватель явно искал нужное слово и нашёл, словарь ему дали богатейший, писательский, сжульничал!
Неужто ты, Гриня, выиграл? выдохнул Витька.
Гриня скромно светился, наверняка ощущая себя, как минимум, шахматным гением мирового уровня.
Тимур прошёлся быстрым шагом, заметно хромая, туда-сюда по комнате, при этом он продолжал бережно баюкать правую руку.
«Мы состоим во многом из привычек, подытожил Витька, Тамерлан помнит, что у него болели нога и рука, они не болят, а он их бережёт, как прежде».
Тем временем мыслительный процесс, отражающийся на лице полководца, словно тени облаков на поверхности реки, приостановился, видимо, Тимур что-то придумал.
Три попытки, сказал он, повернувшись в сторону деда Карена. В любой сказке у батыра есть три попытки, а мне сдаётся, я в сказку попал.
Нет, об этом речи не шло. Вы не выиграли, значит, моя жена остаётся со мной, Карен Ахмедович выдержал полный злобы и сдержанного огня взгляд Тимура.
Это был неправильный способ, какой-то циви-лизо-ванный полководец выразительно плюнул под ноги, не договорив и давая понять, как он относится к такой насильно вводимой цивилизации, я знаю, как нужно! Надо по-простому, Тимур сунул в руки профессора Мамедова ножку от табуретки, вторую взял себе.
Мальчики! Мальчики! Таша казалась и перепуганной, и по-настоящему счастливой. Не надо! Что вы! Драться из-за меня ужасно нецивилизованно. И, Тимур ибн Тарагай Барлас, ваше колено не болит, тело подправлено до стандарта, рука тоже в порядке.
Правда? Тимур подпрыгнул чуть не до потолка и радостно улыбнулся, сгибая и разгибая правую руку. Так я его точно побью теперь, красавица, доверительно сообщил он Таше. Да, я тебя драгоценностями увешаю, шелками укутаю, я сочиню про тебя песню. Говори, кого воспеть мне в стихах?
Меня зовут Таша, покраснела Таша и посмотрела на Карена, который совершенно другими глазами глядел на сияющую и похожую на девчонку жену.
При последних словах Тимура сердце Витьки сжалось, глаза защипало.
Ромашка, то есть Маргарита! Конкурс сонетов! Его объяснение после! Не будет ничего. А всё потому, что Грине, видите ли, не давали сделать андроид на основе материала Тимура, известного под именем Тамерлана.
Эгоист, чётко проговорил Витька, повернувшись к Грине, не спускавшему сияющего взгляда с не хромого Тамерлана. Ты не подменил материал? Ты подсунул мне приготовленный геном Тамерлана? Будь мужчиной, признайся.
Э так для науки ж, покраснел Гриня.
Этот аргумент, словно подслушанный в разговоре Витьки с Пиком, стукнул влюблённого в Ромашку, как обухом по голове.
Э так для науки ж, покраснел Гриня.
Этот аргумент, словно подслушанный в разговоре Витьки с Пиком, стукнул влюблённого в Ромашку, как обухом по голове.
Наука это хорошо, процедил Витька, но прикрывать предательство её именем мерзко. Я думал, что мы друзья!
Внук Карена выпустил на миг из поля зрения своего знаменитого деда.
А тот, сверкнув глазами, заговорил с воодушевлением и немалым:
Таша моя женщина, только я буду дарить ей украшения, шелка и под балконом серенады петь! прорычал Карен Ахмедович, совершенно позабыв, что он профессор, убелённый сединами мудрый мужчина, светило науки, самый старший в семье Мамедовых-Затейниковых, наконец, он собирался сейчас вступать с бой, схватку, сражение за женщину, которая была ему дороже лаборатории.
Да что там мелочиться!
Дороже карьеры и университета.
Дороже жизни.
Таша посмотрела в сверкающие глаза Карена Ахмедовича и нежно прикоснулась к ладоням Тимура.
Витька зажмурился. Дед Карен и бабушка Таша спорили, иногда перетягивали внука на свою сторону, уверяя, что он должен почувствовать, кто из них прав, но не ругались ни разу в жизни.
А теперь?
Мир рушился без грома и молний.
Хотя нет! Молнии, кажется, были!
Из рук Таши полился яркий синий свет.
Нет! Только не это! Нет! Гриня пытался вырвать Тамерлана из лучей синего света.
Но справиться с Ташей, защищавшей самого дорогого человека на свете мужа, никому было не под силу. Таша вцепилась в ладони Тамерлана мёртвой хваткой.
Тимур муркнул что-то, как одомашненный и почти прирученный хозяин прайда и, плюхнувшись на пол, сладко уснул, свернувшись клубочком.
Испортили! Такой материал хромал! В шахматы играл, как бог искинов! Гриня кусал нижнюю губу и тёр лицо ладонями. Уйду из аспирантуры. Уеду в Сибирь изучать кости мамонтов!
Никуда вы не уедете, Соболев, Карен сердился. Поскольку вы совершили промах, вам придётся отработать месяц в качестве дворника университета, холодно проговорил Карен Ахмедович. Вы подложили геном Тамерлана, вы испортили работу! Вы не учёный, Григорий Петрович Соболев, вы дворник. Хотя и для дворника у вас недостаточно ответственности, метлу вам доверять нельзя, она раритет! припечатал он сына Пети Соболева. Мне стыдно за вас. Ваши родители в прошлом мои студенты, мои аспиранты, сейчас коллеги, а вы
Гриня молчал, его тоскливый взгляд цеплялся за спящего Тамерлана.
А Витька подумал, что Гриня настоящий учёный, потому что его волновал, прежде всего, Тимур, а уже потом собственная судьба.
Я тоже виноват, шагнул к деду Карену Витька. Я хотел
Нет, только я, отпихнул его Гриня. Я согласен с вашим решением, Карен Ахмедович, простите меня, я готов работать, но меня волнует, собой ли проснётся Тамерлан?
Нет, я изменила его, порозовела Таша. Понимаю, что не права, что для тебя очень важен Тимур, но я испугалась за Карена, за Витьку, за тебя, Гриня.
Гриня с отчаянием схватил себя за щёки, жалко бормоча:
Не успел прощай такой отличный материал оаох ой!
Карен переглянулся с Ташей.
Витьке показалось, что они что-то задумали.
Часть 3. О любви и сюрпризах
Куда уйду я, если сердце здесь?
Вильям Шекспир
За три дня до конкурса Витька запустил занятия, он даже бриться перестал и с бородой выглядел старше своих девятнадцати лет. Это было чудесно: почувствовать себя взрослым! Витька казался самому себе мужественным учёным, собирающимся оставить следы на пыльных тропинках далёких планет. Но проклятый сонет по-прежнему не выходил.
Витька брёл в университет, без радости размышляя о встрече с Ромашкой и переставляя с места на место слова в первой строфе. Он понимал, что становится только хуже, и стёр всё написанное на раизе, оставив самый первый сонет.
Гриня подметал кленовые золотые листья на дорожках парка вокруг университета, мотая головой, чтобы переворачивать страницы в электронной книге, которую пристроил в очки.
Вить, Гриня виновато смотрел на друга, вертя раритетную метлу из прутьев и палки в ладонях. Как сонет? Получается?
Ты не любил, Гриня. Тебе не понять, что этот сонет для меня значил! потерянно проговорил Витька. Нет! Сонеты это не моё.
Во-первых, если бы твою идею удалось воплотить, это был бы не твой сонет, а Шекспира, начал Гриня самым нудным тоном, а во-вторых, сотня самых лучших стихов не стоит нескольких слов, если эти слова правда. Наберись смелости и скажи ей их, Гриня виновато моргнул.