Будем надеяться, проговорила Новосильцева, что полковник Кобылинский просто так Романовых им не отдаст. И у нас будет еще немного времени.
Расположились в крайней избе, где жила вдова солдата, погибшего в пятнадцатом году. Она осталась с пятью детьми. Старший мальчишка раздувал сапогом самовар. Братья носили ему щепки и сосновые шишки из леска, который начинался сразу за огородом.
Вдова вытащила из погреба два ведра картошки, трое солдат сели ее чистить, а матрос Гончарюк своим огромным золингеновским тесаком вскрывал английские консервы, на которые дети смотрели во все глаза. Они никогда не видели такого мяса запакованного в железо и так аппетитно пахнущего, что сводило кишки в пустых животах.
Павел Зенцов откашлялся.
Есть еще два интересных обстоятельства, сообщил он. Кобылинский будет там не один.
Что значит «не один»? спросил Яковлев. Откуда ему ждать помощи?
То есть, я хотел другое сказать, уточнил Зенцов. Он не один столкнется с Заславским, если придется: этот Шимон не единственный претендент на Романовых. Из Омска и Тюмени двинулись еще два отряда. И тоже за царем.
Да, знаю, Белобородов предупреждал, подтвердил Яковлев.
Матрос Гончарюк, выставляя на стол открытые банки с тушенкой, на которых было написано большими красными буквами «Stewed meat»24, подал реплику:
Как же они там разберутся, кто свой, кто враг? Полгорода переколошматят
Ничего там не произойдет! заявил Гузаков он со своими людьми тоже присоединился к Яковлеву. Воевать они не умеют. По пьяному делу подраться или выстрелить в спину из-за угла, поставить к стенке безоружного это могут. А на серьезное нет, не способны. При первых же выстрелах разбегутся и одни, и другие.
Почему? спросил Шикин. Ты их знаешь? Всех?
Не каждого, но, в общем-то, знаю, ответил Гузаков. Сплошь пьянь, рвань и эсеры!
Главный пулеметчик Росляков недовольно кашлянул и повернулся к Гузакову. Он сам был эсером, долго состоял в партии и только месяц назад из нее вышел и стал большевиком. И Яковлев отозвался немедленно, чтобы не дать разгореться спору:
Ну, насчет эсеров ты, друг мой, не прав. Среди них больше всего настоящих боевиков, смелых и бесстрашных товарищей. А вообще, никогда не надо считать противника хуже или слабее себя.
Хозяйка поставила на стол самовар, глиняные кружки, большую деревянную миску с картошкой. Яковлев подозвал к себе ординарца:
Павел Митрофанович, тихо спросил он. Мы можем хозяйке оставить что-нибудь из еды?
Уже оставил, ответил матрос.
Что?
«Антанту» десять банок, две пачки чая, немного сахара.
В Тобольск прибыли к вечеру. Скакали без передышки, постоянно меняя аллюр с рыси на галоп и снова на рысь. Хуже всех досталось Гончарюку, сидевшему на лошади второй раз в жизни, и Новосильцевой, севшей в седло впервые. Но если матрос нашел в себе силы самостоятельно сойти с коня, то Новосильцеву, совершенно застывшую и окаменевшую, снимать с седла пришлось двум солдатам.
В гостиничный номер Гончарюк внес Новосильцеву на руках. Уложил на постель и долго растирал ей руки и ноги жесткими, словно просоленными в морской воде, ладонями. Она немного стала оживать и даже слегка всхлипывать от боли. Матрос улыбнулся, подмигнул и вытащил из кармана плоскую серебряную фляжку.
Милости прошу, откройте ротик, товарищ Колобова!..
Она тоже улыбнулась сквозь слезы, вспомнив их первую встречу в ЧК на Гороховой.
А если я не открою?
Тогда печально вздохнул Гончарюк. Тогда я он таинственно выдержал паузу. Я ждать на этот раз не буду! Пожалеете!
И он решительно поднес фляжку к ее губам. Она сделала два глотка и откашлялась.
Что это? Немного на водку похоже.
Похоже?! поразился Гончарюк. Только, похоже? И всё?
Он понюхал фляжку. Сам сделал глоток, отдышался.
Нет, вроде все в порядке.
А что это?
Чистый продукт! сообщил он. Чистейший! Как раз для таких случаев, как наш.
Так что же?
Вместо ответа он протянул ей фляжку.
Попробуйте еще.
Она сделала еще два глотка и чуть задохнулась.
О, Господи Медицинский спирт! А я сначала не почувствовала.
Еще бы! Как вы могли почувствовать, если вы совсем ничего чувствовали! успокоил ее матрос Гончарюк и завинтил крышку фляжки.
А вы?
Мне пока не нужно, ответил матрос. Я пока держусь лучше, чем на лошади. Кому рассказать не поверят: комендор, старшина второй статьи боевого крейсера «Аврора» и скачет на коняке! Хлюп-хлюп!
А я? от души засмеялась Новосильцева. А я-то? Кто? Амазонка в большевистской куртке! Видел бы меня сейчас полковник Скоморохов!
Какой полковник? удивился Гончарюк.
Ну ну, этот «Господи! ужаснулась Новосильцева. Я же совершенно пьяна!» Скомороха, который изображал она пьяненько покрутила пальцем у виска, Александр Васильевич
Полковник Александр Васильевич? насторожился Гончарюк.
Ну-у-у она сделала вид, что опьянела окончательно, ну не то чтобы полковник а ну этот, смешной старичок, в парике таком Он еще водку редькой закусывал. Редька воняла, а императрица Екатерина все равно редьку ему подавала в Зимнем дворце А-а-а! Вот, вспомнила Кутузов Нет Кто? с пьяной требовательностью спросила она Гончарюка. Отвечай же, Павел Митрофанович!.. А то напоил меня, а сам отвечать не хочет Я комиссару пожалуюсь Кто этот был, с редькой? Не числом, а уменьем!..
Суворов, наверное? с надеждой спросил Гончарюк.
Вот! Именно он Но ты не Суворов, и тебе на пьяную женщину, хоть молодую и красивую, смотреть нечего! Иди к своему генералиссимусу!.. потребовала она.
К кому? обескуражено спросил матрос.
Ну, к этому Который такой добренький ко всем, только с близкими людьми недобренький!.. Уходи!
Матрос был очень смущен. «Нельзя бабам пить! подумал он. А хорошим тем более! Мозги сразу навыворот. И зачем я дал ей спирту? И так бы отогрелась, а теперь будет стыдиться, злиться на меня Ну, всё!»
Ни слова не говоря, он кивнул и торопливо ушел. Новосильцева подбежала к двери, задвинула ригель, и дала себе волю. Слёзы текли в два ручья без перерыва минут десять. Но странно: она при этом не чувствовала ни обиды, ни горя, ни усталости. Наоборот, с каждой минутой, душа оттаивала, как тает около печки ледышка, и когда Новосильцева снова глянула в зеркальце, она увидела там довольно милое личико, с дерзко-пьяненьким прищуром глаз и вызывающей улыбкой.
Вот теперь ты настоящая профессионалка с Лиговки25! сказала она особе, глядевшей из зеркальца. А вообще-то, пора уходить со службы, ее охватил запоздалый страх. Хорошо, что Гончарюк меня слышал, а не Росляков. Этот эсер еще та штучка. Вцепился бы, пока не выяснил, что за Суворов-Скоморохов объявился в русской истории Второй раз Господь в таких случаях не выручает. Всё, со службой покончено! Скорей бы с этими разобраться, а там можно и ехать. Через Финляндию можно. Можно через Польшу. Скомороховская агентура наверняка там осталась не разбежались же все по большевикам Так: даю себе шестьдесят минут. Команда: глубокий отдых, полный отдых сон!..»
Она прилегла, закрыла глаза и тут же провалилась в пропасть уснула, даже не успев это осознать.
Ровно через час глаза открылись сами. Она оглядела номер, все вспомнила, оделась, ополоснула лицо ледяной водой из-под крана. Чувствовала себя Новосильцева превосходно.
Выйдя, в гостиничный коридор, огляделась. Видно, революция не совсем дошла сюда: ковры на полу не разворованы, не изрезаны. Шторы, белые, свежие, явно шелковые. Тоже почему-то не приглянулись ни одному революционеру. А ведь хороший подарок любой женщине мануфактуры в России тоже нет. А тут белый шелк. Недолго ему висеть нетронутым.
Новосильцева вдруг поймала себя на мысли, что она рассматривает шелк так, как будто примеряет его на себя. «Совсем с ума сошла! упрекнула она себя. Наверное, в самом деле, надо резко менять жизнь. Тем более что она, жизнь, сама хочет измениться, не дожидаясь моего решения»
Сойдя на второй этаж и увидев одной из дверей двух часовых с винтовками, на которых холодно поблескивали русские трехгранные штыки, она поняла, что штаб Яковлева здесь.
Войдя в номер, увидела, что здесь все командиры. Они расположились в креслах кругом, а посредине на стуле сидел незнакомый солдат без шапки, в гимнастерке с расстегнутым воротом, взъерошенный и раскрасневшийся, видно, только что с мороза. Он о чем-то говорил медленно и обстоятельно. Увидев Новосильцеву, замолчал и вопросительно посмотрел на Яковлева.
Помощник комиссара по общим вопросам Глафира Васильевна Колобова. Она же эксперт по криптологическим проблемам, успокоил солдата Яковлев. Я попрошу вас, Василий Алексеевич, повторить то, что вы уже нам рассказали. Очень важно, чтобы Глафира Васильевна услышала всё с самого начала.