Может мы просто перепутали площадку и сели на обычную лесную поляну а снег? Да нет, карты не врут господствующая сопка на профиле местности все совпадает, с нашим полевым аэродромом, да и компас не врёт на земле. Ладно, упрёмся разберёмся! Холод уже всерьёз пробирался до костей и мы начали судорожно собирать сухостой для костра. Сергей, дрожа от холода как осиновый лист на ветру, расчищал хромовыми сапогами снег для костра, а я разжигал фронтовой газетой сухие ветки. Наконец мы победили, и костёр начал давать скудное тепло. Нет, так обогреться не удастся нужна землянка или хотя бы шалаш, что бы защититься от пронизывающего ветра. Я уже хотел использовать парашют для импровизированной палатки, так как получалось, что влипли, мы всерьёз и надолго. До ближайшего зимовья обозначенного на карте Сергея было порядка 10 километров, а до деревни Осиновки и того больше 45 километров. Преодолеть такие расстояния без тёплой одежды, нам совершенно нереально. Что же делать? Лететь в Осиновку? Но не факт что удастся взлететь с этого импровизированного аэродрома. По рыхлому снегу не набрать взлётной скорости нет, это не реально, да и не известно, какие подснежники могут попасть под колеса шасси скапотируем и конец нашей песни. Да и что нам делать с нашим боевым конем горбунком? По инструкции мы должны его сжечь, но у меня лично рука не желала подниматься на такое варварство. Внезапно до нашего слуха долетели отдалённые раскаты канонады, я сбросил с головы кожаный лётный шлем и напряжённо прислушался, стараясь определить направление. Но что-то резало слух, не вписывалось в обычную фронтовую перестрелку. Не было воя наших мин, что ли, или очередей крупнокалиберных пулемётов, или «икания» немецкой «коровы» (дальнобойного миномёта). Вдруг что-то изменилось, я кожей почувствовал чей-то пристальный взгляд и медленно повернулся лицом к лесу доставая свой «ТТ» и снимая его с предохранителя. Но вокруг стояла напряжённая тишина, да красиво падал на землю пушистый снег. Сергей тоже насторожился и стал принюхиваться как лось и свирепо «зыркал» выпуклыми глазами «акулы» по ближайшим кустам. Его «ТТ» так же был в боеготовности и перемещался рывками следуя за его взглядом. Все кончилось внезапно. Неожиданно раздалась команда на грубом русском языке, как удар хлыста: «Эй летуны! Стоять смирно! Руки вверх! Бросить оружие!». Партизаны пришла радостная мысль, а может дезертиры но свои же? Мы с Сергеем стояли, силясь различить среди деревьев человека, бросать оружие явно не хотелось. Чтобы развеять наши сомнения раздался сухой выстрел, явно из ружья и заряд картечи или дроби просвистел над нашими головами оборвав наши колебания. Пренеприятная ситуация стоять под мушкой. «Кому сказано, бросайте оружие, раздался уже другой голос, явно моложе первого». Пришлось подчиниться и бросить своё личное оружие прямо в снег. Я крикнул, обращаясь к невидимкам: «Вы что не видите, мы же свои лётчики, на звёзды самолёта посмотрите»? Из-за деревьев вышел бородатый мужик в полушубке овчинном, в длинных валенках и треухе из лисьего меха.
Черная окладистая борода, с проседью, скрывала его лицо, лишь зоркие глаза насквозь сверлили нас трассирующими пулями. Короче жуткий бандит с большой дороги. В правой руке он держал бандитский обрез. Во-попали, к бандитам? Мы стояли и молча изучали друг друга, и пауза явно затянулась. «Вы летуны, какие будете, за белых али красных, а могёт из анархистов «цыплёнок жаренный» «анархия мать порядка» ась? «Ты что дед, мы русские лётчики» выпалил я объятый праведным гневом. Сергей не проронил ни слова, с улыбкой изучая разбойника с большой дороги. «Ну раз русские, а не французские, тогда скидывай кожух, покажи свои погоны, я их прекрасно вижу они выделяются под френчем». Я хмыкнул, под моей лётной курткой техничкой, у меня был одет парадный суконный офицерский китель с погонами капитана. Медленно, не делая резких движений, я снял техничку и сверкнул своими офицерскими погонами. Утром всегда неуютно сидеть в холодной кабине в летней «техничке», поэтому пришлось одеть суконный парадный китель на работу как на праздник. Мои «золотые» погоны произвели на разбойника колоссальное впечатление, как будто они действительно были сшиты из золотых нитей. «Так, так, значит русские офицеры золотопогонники, да ещё летуны? Генка ты видел это чудо настоящих офицеров летунов»? В тот же миг из кустов показалась вначале несуразная папаха, а затем молодое безусое лицо деревенского мальчишки подростка, одетого в валенки и рыжий полушубок, явно сшитый из козлиной шкуры. «Дядь Арсений, а давай отведём их в штаб, страсть как хочется поглядеть на летунов, говорят они самые смелые» важно изрёк он здравую мысль. Мы переглянулись с Сергеем, и он почесав нос, мельком прижав палец к губам, дал мне знак помолчать. «Ну вот что, земляки» начал Сергей спокойную речь; «Поднимите наше именное оружие и возьмите его на временное хранение. Негоже нам русским офицера ронять свою честь. Понимать должны, чай не маленькие и ведите нас немедленно в ваш штаб, у нас есть «мандат» для вашего командира, для чего мы и прилетели к вам». «Не командира, а Ко-ман-дар-ма» важно выгнув грудь, пояснил бородач Арсений, и кивнув мальцу, важно приказал: «А ты Генка подбери оружие офицеров». Молодой разбойник, в козлином полушубке (лет 14 от роду), быстро доскакал до нашего костра и ловко достал из сугроба наше личное оружие. «Осторожно Геннадий, поставь оружие на предохранители» усмехнулся Сергей. «Как поставить покажи» дружелюбно спросил Генка. «Я те покажу, тащи их ко мне, я те покажу» рассвирепел разбойник Арсений. Разбойники немного беззлобно поспорили, наконец, наше «именное» оружие, было поставлено на предохранители, и Генка засунул их в свои бездонные карманы полушубка. «Ладно, хватит лясы точить, айда к командарму в штаб» важно поставил точку в нашем аресте пират Арсений. «Надо забрать документы и мандат» кивком показал на самолёт Сергей. «Сам ты манда, иди, забирай свои документы» смягчился главный пират. «А ты пока стой на месте под прицелом» кивнул он мне. Сергей важно забрался на центроплан Ила, забрал наши лётные планшеты, не забыл захватить авиационную аптечку и лихо захлопнул стеклянные кабины Ила. «Всё готово командир» отрапортовал он мне. «Электрика отключена?» уточнил я. «Так точно ваше высокое благородие, отключена». «Тогда порядок» хмыкнул я. «Хватит болтать, двинули, путь не близок» прервал Арсений нашу дискуссию. Наш небольшой отряд, наконец, побрёл вглубь сурового леса, утопая по колено в снегу. Генка сноровисто торил тропу, как Иван Сусанин, в некоторых местах проваливаясь по пояс в слежавшийся снег. Руки и ноги у меня уже окоченели уже не шуточно, мороз стоял градусов 10 не меньше. «А ну стоять, кому говорят» послышался сзади громкий окрик Арсения. Мы с Сергеем остановились, разминая замерзшие руки, в летних кожаных перчатках. «Генка, быстро скидывай тулуп, да отдай летунам, пущай погреются по очереди, а то не доведём околеют» отдал команду Арсений. Малец согласно кивнул, скинул свой полушубок, не забыв вытащить из карманов наше именное оружие, и засунул ТТ-хи за свой пояс френча. Я первый одел тёплый полушубок, вмиг ощутив тёплое блаженство. «Спасибо браток» вежливо поблагодарил я Генку. «А Геннадий не замёрзнет»? подал голос Сергей. «Ничего он у нас к морозу привычный, да и недалече уже» пояснил Арсений. Мы вновь зашагали по сугробам, проваливаясь местами чуть ниже пояса. «Вид у вас ваша светлость прямо-таки пиратский» весело пошутил Сергей, клацая от мороза зубами. Я промолчал на шуточки старшины, тем более непонятно к кому он обращался, я ему покажу «Ваша светлость», шутник. Труднее всего приходилась Генке, топать по тайге, обходя на ощупь буреломы. Он и действительно напоминал мне Сусанина, правда, вооружённый как пират двумя грозными пистолетами. Я пожалел паренька и крикнул: «Стой машина оправиться нужно»! Все остановились, удивлённо поглядывая на меня. Я сбросил Генкин полушубок и снял летную куртку техничку. Расстегнул «золотые» пуговицы на суконном кителе и снял его, оставшись в шелковой нательной рубашке (сшитой из парашютного шёлка). Мой парадный тёмно-голубой офицерский китель был украшен нарукавными «золотыми птичками» вышитыми женскими руками белошвеек (мечтой курсантов), впрочем, как и офицерские «золотые» погоны со звёздами. Красота; все девушки оборачиваются глядя на офицера лётчика, да ещё капитана! «На ка браток, утеплись, он из «чи-ше» (офицерское сукно), тёплый, может быть, ты тоже летчиком станешь, а мне так будет удобнее, а то он мне подмышками жмёт» лукаво соврал я, и протянул китель Генке, дед не возражал, и мы быстро переоделись. Генка, надо понимать, был на седьмом небе от счастья, наградные колодки украшали его грудь, и казалось он полетел, вперёд, с удвоенной скоростью. Наконец, когда уже мы выдохлись, так, что уже не было сил сделать ещё один шаг, я почувствовал запах дыма. Кажется, мы пришли, не заблудился наш «Сусанин», как он ориентируется в тайге, без компаса и карты совершенно непонятно. Лёгкий дымок вился, кажется прямо из земли. Землянка понял я, причём хорошо замаскирована, в двух шагах пройдёшь и не заметишь. «А ну стоять» громко прикрикнул Арсений; «Генка охраняй пленных»! а сам прошмыгнул в недра землянки, выпустив из двери клубы пара. Мы трое остались стоять на морозе. Генкин полушубок был уже на Сергее, а сам Генка приосанился в моём офицерском кителе, который доходил ему почти до колен как полупальто. Не прошло и двух минут, как из землянки вышло трое мужиков свирепого вида и принялись изучать нас сверля глазами. Наш вид привёл их в нешуточное оцепенение. На самом главном, как я понял по выправке, была одета простая деревенская рубашка в «горошек», заправленная в армейские галифе, с клиньями для верховой езды. Через плечо была небрежно перекинута портупея с маузером в деревянной кобуре. Не иначе командир отряда понял я, настолько уважительно стоял вытянувшись в струнку дед Арсений. «А что это за дед мороз»? удивился командир, оглядывая Генку в лётном кителе. Тот за словом в карман не полез и лихо ответил, прищёлкнув валенками: «Я лётчиком буду, уже решил»! «Похож, похож, вылитый летун» загалдели, улыбаясь, партизаны. «Ну чего зря на морозе стоять, заходите в горницу господа хорошие, вижу что замёрзли» пробасил командир отряда, отворяя дверь землянки. Мы вошли в землянку, отряхивая снег с хромовых сапог веником, на пороге. В нос пахнуло, теплом, сеном и табачным дымом. В общем, обычный запах казармы. Землянка была довольно большая, наверняка штабная. Посреди землянки стоял длинный, деревянный стол, изготовленный из обтёсанных брёвен. За место стульев вокруг стола стояли две длинные деревянные скамейки. Возле печки «буржуйки» располагались двух-ярусные нары, аккуратно застеленные и убранные с хозяйской заботливостью. На жаркой «буржуйке» запаривался огромный «ведерный» чайник, обмазанный снаружи слоем затвердевшей белой глины. Через верхнее застеклённое оконце, над нарами, пробивался тусклый дневной свет. Тут тебе и оконце и хорошо замаскированный «дзот» (огневая точка бойница), снаружи я его даже не заметил. Под низким потолком висела и чадила керосиновая лампа. Нас посадили за стол, поближе к пышущей жаром печи, и живительное пряное тепло приласкала наши замороженные спины. «Летунам надо выпить горилки, иначе могут заболеть, да и нам не помешает для беседы» задумчиво проворчал атаман, и тут же приказал: «Митька накрывай на стол, столоваться будем всем штабом». Лицо командира, несмотря на окладистую рыжую бороду, выражало добродушие и крестьянскую смекалку. Высокий благородный лоб прорезали морщины и обрамляли совсем ещё молодые кудри. Ну, вылитый Емельян Пугачёв. Принесли огромный каравай хлеба, варёную картошку, квашеную капусту с ягодой, солёные грибы и прочие разносолы. Генка суетился, пытаясь без зеркала осмотреть себя в лётном кителе капитана ВВС. В штаб, запустив облако тумана, зашли ещё трое партизан, с винтовками «Мосина». С порога они поздоровались со всеми с деловитой крестьянской обстоятельностью и поставили на стол четверть прозрачной как слеза самогонкой. Странно, я всегда думал, что самогонка, мутная такую показывали в кинофильмах.
Черная окладистая борода, с проседью, скрывала его лицо, лишь зоркие глаза насквозь сверлили нас трассирующими пулями. Короче жуткий бандит с большой дороги. В правой руке он держал бандитский обрез. Во-попали, к бандитам? Мы стояли и молча изучали друг друга, и пауза явно затянулась. «Вы летуны, какие будете, за белых али красных, а могёт из анархистов «цыплёнок жаренный» «анархия мать порядка» ась? «Ты что дед, мы русские лётчики» выпалил я объятый праведным гневом. Сергей не проронил ни слова, с улыбкой изучая разбойника с большой дороги. «Ну раз русские, а не французские, тогда скидывай кожух, покажи свои погоны, я их прекрасно вижу они выделяются под френчем». Я хмыкнул, под моей лётной курткой техничкой, у меня был одет парадный суконный офицерский китель с погонами капитана. Медленно, не делая резких движений, я снял техничку и сверкнул своими офицерскими погонами. Утром всегда неуютно сидеть в холодной кабине в летней «техничке», поэтому пришлось одеть суконный парадный китель на работу как на праздник. Мои «золотые» погоны произвели на разбойника колоссальное впечатление, как будто они действительно были сшиты из золотых нитей. «Так, так, значит русские офицеры золотопогонники, да ещё летуны? Генка ты видел это чудо настоящих офицеров летунов»? В тот же миг из кустов показалась вначале несуразная папаха, а затем молодое безусое лицо деревенского мальчишки подростка, одетого в валенки и рыжий полушубок, явно сшитый из козлиной шкуры. «Дядь Арсений, а давай отведём их в штаб, страсть как хочется поглядеть на летунов, говорят они самые смелые» важно изрёк он здравую мысль. Мы переглянулись с Сергеем, и он почесав нос, мельком прижав палец к губам, дал мне знак помолчать. «Ну вот что, земляки» начал Сергей спокойную речь; «Поднимите наше именное оружие и возьмите его на временное хранение. Негоже нам русским офицера ронять свою честь. Понимать должны, чай не маленькие и ведите нас немедленно в ваш штаб, у нас есть «мандат» для вашего командира, для чего мы и прилетели к вам». «Не командира, а Ко-ман-дар-ма» важно выгнув грудь, пояснил бородач Арсений, и кивнув мальцу, важно приказал: «А ты Генка подбери оружие офицеров». Молодой разбойник, в козлином полушубке (лет 14 от роду), быстро доскакал до нашего костра и ловко достал из сугроба наше личное оружие. «Осторожно Геннадий, поставь оружие на предохранители» усмехнулся Сергей. «Как поставить покажи» дружелюбно спросил Генка. «Я те покажу, тащи их ко мне, я те покажу» рассвирепел разбойник Арсений. Разбойники немного беззлобно поспорили, наконец, наше «именное» оружие, было поставлено на предохранители, и Генка засунул их в свои бездонные карманы полушубка. «Ладно, хватит лясы точить, айда к командарму в штаб» важно поставил точку в нашем аресте пират Арсений. «Надо забрать документы и мандат» кивком показал на самолёт Сергей. «Сам ты манда, иди, забирай свои документы» смягчился главный пират. «А ты пока стой на месте под прицелом» кивнул он мне. Сергей важно забрался на центроплан Ила, забрал наши лётные планшеты, не забыл захватить авиационную аптечку и лихо захлопнул стеклянные кабины Ила. «Всё готово командир» отрапортовал он мне. «Электрика отключена?» уточнил я. «Так точно ваше высокое благородие, отключена». «Тогда порядок» хмыкнул я. «Хватит болтать, двинули, путь не близок» прервал Арсений нашу дискуссию. Наш небольшой отряд, наконец, побрёл вглубь сурового леса, утопая по колено в снегу. Генка сноровисто торил тропу, как Иван Сусанин, в некоторых местах проваливаясь по пояс в слежавшийся снег. Руки и ноги у меня уже окоченели уже не шуточно, мороз стоял градусов 10 не меньше. «А ну стоять, кому говорят» послышался сзади громкий окрик Арсения. Мы с Сергеем остановились, разминая замерзшие руки, в летних кожаных перчатках. «Генка, быстро скидывай тулуп, да отдай летунам, пущай погреются по очереди, а то не доведём околеют» отдал команду Арсений. Малец согласно кивнул, скинул свой полушубок, не забыв вытащить из карманов наше именное оружие, и засунул ТТ-хи за свой пояс френча. Я первый одел тёплый полушубок, вмиг ощутив тёплое блаженство. «Спасибо браток» вежливо поблагодарил я Генку. «А Геннадий не замёрзнет»? подал голос Сергей. «Ничего он у нас к морозу привычный, да и недалече уже» пояснил Арсений. Мы вновь зашагали по сугробам, проваливаясь местами чуть ниже пояса. «Вид у вас ваша светлость прямо-таки пиратский» весело пошутил Сергей, клацая от мороза зубами. Я промолчал на шуточки старшины, тем более непонятно к кому он обращался, я ему покажу «Ваша светлость», шутник. Труднее всего приходилась Генке, топать по тайге, обходя на ощупь буреломы. Он и действительно напоминал мне Сусанина, правда, вооружённый как пират двумя грозными пистолетами. Я пожалел паренька и крикнул: «Стой машина оправиться нужно»! Все остановились, удивлённо поглядывая на меня. Я сбросил Генкин полушубок и снял летную куртку техничку. Расстегнул «золотые» пуговицы на суконном кителе и снял его, оставшись в шелковой нательной рубашке (сшитой из парашютного шёлка). Мой парадный тёмно-голубой офицерский китель был украшен нарукавными «золотыми птичками» вышитыми женскими руками белошвеек (мечтой курсантов), впрочем, как и офицерские «золотые» погоны со звёздами. Красота; все девушки оборачиваются глядя на офицера лётчика, да ещё капитана! «На ка браток, утеплись, он из «чи-ше» (офицерское сукно), тёплый, может быть, ты тоже летчиком станешь, а мне так будет удобнее, а то он мне подмышками жмёт» лукаво соврал я, и протянул китель Генке, дед не возражал, и мы быстро переоделись. Генка, надо понимать, был на седьмом небе от счастья, наградные колодки украшали его грудь, и казалось он полетел, вперёд, с удвоенной скоростью. Наконец, когда уже мы выдохлись, так, что уже не было сил сделать ещё один шаг, я почувствовал запах дыма. Кажется, мы пришли, не заблудился наш «Сусанин», как он ориентируется в тайге, без компаса и карты совершенно непонятно. Лёгкий дымок вился, кажется прямо из земли. Землянка понял я, причём хорошо замаскирована, в двух шагах пройдёшь и не заметишь. «А ну стоять» громко прикрикнул Арсений; «Генка охраняй пленных»! а сам прошмыгнул в недра землянки, выпустив из двери клубы пара. Мы трое остались стоять на морозе. Генкин полушубок был уже на Сергее, а сам Генка приосанился в моём офицерском кителе, который доходил ему почти до колен как полупальто. Не прошло и двух минут, как из землянки вышло трое мужиков свирепого вида и принялись изучать нас сверля глазами. Наш вид привёл их в нешуточное оцепенение. На самом главном, как я понял по выправке, была одета простая деревенская рубашка в «горошек», заправленная в армейские галифе, с клиньями для верховой езды. Через плечо была небрежно перекинута портупея с маузером в деревянной кобуре. Не иначе командир отряда понял я, настолько уважительно стоял вытянувшись в струнку дед Арсений. «А что это за дед мороз»? удивился командир, оглядывая Генку в лётном кителе. Тот за словом в карман не полез и лихо ответил, прищёлкнув валенками: «Я лётчиком буду, уже решил»! «Похож, похож, вылитый летун» загалдели, улыбаясь, партизаны. «Ну чего зря на морозе стоять, заходите в горницу господа хорошие, вижу что замёрзли» пробасил командир отряда, отворяя дверь землянки. Мы вошли в землянку, отряхивая снег с хромовых сапог веником, на пороге. В нос пахнуло, теплом, сеном и табачным дымом. В общем, обычный запах казармы. Землянка была довольно большая, наверняка штабная. Посреди землянки стоял длинный, деревянный стол, изготовленный из обтёсанных брёвен. За место стульев вокруг стола стояли две длинные деревянные скамейки. Возле печки «буржуйки» располагались двух-ярусные нары, аккуратно застеленные и убранные с хозяйской заботливостью. На жаркой «буржуйке» запаривался огромный «ведерный» чайник, обмазанный снаружи слоем затвердевшей белой глины. Через верхнее застеклённое оконце, над нарами, пробивался тусклый дневной свет. Тут тебе и оконце и хорошо замаскированный «дзот» (огневая точка бойница), снаружи я его даже не заметил. Под низким потолком висела и чадила керосиновая лампа. Нас посадили за стол, поближе к пышущей жаром печи, и живительное пряное тепло приласкала наши замороженные спины. «Летунам надо выпить горилки, иначе могут заболеть, да и нам не помешает для беседы» задумчиво проворчал атаман, и тут же приказал: «Митька накрывай на стол, столоваться будем всем штабом». Лицо командира, несмотря на окладистую рыжую бороду, выражало добродушие и крестьянскую смекалку. Высокий благородный лоб прорезали морщины и обрамляли совсем ещё молодые кудри. Ну, вылитый Емельян Пугачёв. Принесли огромный каравай хлеба, варёную картошку, квашеную капусту с ягодой, солёные грибы и прочие разносолы. Генка суетился, пытаясь без зеркала осмотреть себя в лётном кителе капитана ВВС. В штаб, запустив облако тумана, зашли ещё трое партизан, с винтовками «Мосина». С порога они поздоровались со всеми с деловитой крестьянской обстоятельностью и поставили на стол четверть прозрачной как слеза самогонкой. Странно, я всегда думал, что самогонка, мутная такую показывали в кинофильмах.