Вечером, после ужина, говорю внучкам:
А вы знаете, девочки, что в деревне собираются на прогулку совсем не так, как в городе?
А как? Как? загалдели внучки, подбежали ко мне. Расскажи, расскажи нам.
И я деловито объясняю:
В деревне порядки строгие, там баловаться не разрешают. А когда идут гулять, у них такой суматохи, как у нас с вами, нет, говорю я. Потому что сборы у них «по-деревенски».
Внучки притихли, с любопытством ждут продолжения.
Происходит это в деревне так, таинственно продолжаю я. Сначала одевают старших детей и кладут на пол. Затем маленьких, и тоже на пол. После этого готовятся к выходу взрослые. А дети лежат на полу одетые и ждут, когда им разрешат вставать.
Почему их кладут на пол, ба? спрашивает старшая внучка Настя.
Чтобы жарко не было. На полу прохладно, но дети не простудятся, ведь они в шубках.
И я так хочу. Сначала на пол, потом на улицу, запросилась младшая, Катя.
Давайте и мы будем собираться гулять по-деревенски, предложила Настя.
Конечно, непременно, завтра мы сделаем это именно по-деревенски, пообещала я им. Мне и самой интересно.
2
На следующий день уговаривать девочек завтракать не пришлось. Ведь сегодня мы пойдём на улицу, а собираться гулять планируем по-деревенски!
Быстро покончив с едой, внучки побежали в коридор, поснимали с вешалок свою одежду, взяли шапки, шарфы, обувь и принесли всё в комнату.
Вы уже хотите на пол? засмеялась я.
Сначала меня, я старше, говорит Настя, протягивая мне свою шубку.
Ну что же. Будем делать всё как в деревне. Начнём с Насти, раз она старшая. Но только не пищать, предупредила их сразу же. Там капризных нет.
Одеваю старшую внучку, одним глазом поглядываю на младшую. А у той глаза горят, стоит рядом с нами, держит наготове свою одёжку. Ждёт не дождётся, когда сестрёнку уложат и возьмутся за неё. Ей тоже хочется скорее на пол!
С тобой всё, говорю Насте. Ложись и жди, только не балуйся.
Сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, ведь я же строгая бабушка.
Настя тут же плюхается на пол.
Так, теперь, Катя, с тобой будем разбираться, говорю уверенно, будто сама выросла в деревне и для меня дело привычное собираться гулять по-деревенски.
Настя, хорошо на полу? спрашивает Катя, не сводя с сестры глаз.
Здорово.
Стой спокойно, говорю младшей. Успеешь на пол. Ещё мне одеваться.
Одетая Катя сразу повалилась рядом с сестрой. Лежат на полу и улыбаются. Одна в серой шубке, другая в белой. Как в известной песенке про весёлых бабусиных гусей. У обеих в глазах восторг.
Как вам? спрашиваю я, одеваясь не спеша, как и положено по-деревенски. Нравится?
Нравится. На полу всё по-другому, заметила Настя. Ты, бабушка, не торопись, не торопись.
Девочки уже освоились, начали переглядываться и посмеиваться.
Тихо! В деревне не балуют, напомнила я.
Внучки примолкли. Не спеша оделась и я. Потом сказала:
Теперь вставайте, гусята.
А они катаются по полу, как шарики, встать не могут, смеются. Неловко им подниматься в шубках, сапожках, шапках.
Вставайте, вставайте. Вы уже большие.
Бабушка, у нас не получается. Не можем. Никак, ворочаясь с боку на бок, говорят внучки. Помоги.
Поднимаю сначала белую шубку вместе с Катей, потом серую с Настей.
Повязали шарфы, взяли варежки и вместе вышли на улицу. Всё произошло без суматохи, никто не вспотел, не устала и я. Так и впрямь проще. К тому же забавно. А девочки были просто в восторге.
Всю зиму внучки просили, чтобы мы собирались гулять только по-деревенски.
Пусть оса живёт!
Июль пора ос.
Утро. Завтрак уже готов.
Катя, иди кушать, зову на кухню младшую внучку. А Настя потом.
Вместе за столом девочки много говорят, смеются, а порознь я их быстро покормлю. И скорее гулять, к речке. Погода стоит чудесная!
Катя пришла сразу же, но, как всегда, без тапок. Только приблизилась к своему месту за столом и вдруг как вскрикнет! Лицо её исказилось.
Что с тобой? испугалась я, подбежала к ней.
Больно Здесь, сквозь слёзы, говорит Катя, указывая на пальцы правой ноги.
Да что такое? Может быть, кнопка с мольберта слетела, а ты наступила на неё? Катя, сколько раз говорила тебе: надевай тапочки.
Июль пора ос.
Утро. Завтрак уже готов.
Катя, иди кушать, зову на кухню младшую внучку. А Настя потом.
Вместе за столом девочки много говорят, смеются, а порознь я их быстро покормлю. И скорее гулять, к речке. Погода стоит чудесная!
Катя пришла сразу же, но, как всегда, без тапок. Только приблизилась к своему месту за столом и вдруг как вскрикнет! Лицо её исказилось.
Что с тобой? испугалась я, подбежала к ней.
Больно Здесь, сквозь слёзы, говорит Катя, указывая на пальцы правой ноги.
Да что такое? Может быть, кнопка с мольберта слетела, а ты наступила на неё? Катя, сколько раз говорила тебе: надевай тапочки.
На плач сестры в кухню вбежала Настя.
Наверное, оса укусила? сразу догадалась она.
Оса? Надо скорее вытащить жало, сказала я и устремилась к младшей внучке. Покажи ногу.
Но не тут-то было. Катя спрятала от меня свою ногу.
Вон она, плача, говорит Катя, показывая на тёмный шевелящийся клубочек на полу. Ба, осторожно! Не раздави!
Катя, надо немедленно вытащить жало из ноги, и тогда быстро всё пройдёт.
Сначала осу подними, настаивает внучка. Потом ногу покажу.
Оса продолжала ворочаться. Я тут же разыскала два листочка. Одним на другой стараюсь поместить насекомое, причинившее боль моей девочке. Не так уж ловко у меня получается. Оса жужжит, крутится, я и сама боюсь её.
Крылышки не повреди, а то как она полетит? всхлипывая, руководит моими действиями Катя.
Наконец-то оса на бумаге. Нужно выпустить её в окно на улицу и как можно быстрее осмотреть ногу.
Не урони, волнуется Катя, вытирая слёзы. Покажи. Она жива?
Подошла к внучке. Показываю осу. Она шевелится на листке, вот-вот полетит или, ещё не хватало, свалится с бумаги на пол. Иду медленно, чтобы не уронить насекомое, к открытому окну на кухне.
Ты что, хочешь выбросить её? догадалась Катя. Она же умрёт!
Не нянчить же мне осу, как грудное дитя. Выпущу на природу. Там она будет в своей стихии. Быстро наберётся сил и полетит домой.
Кажется, убедила Катю. Отпускаю осу в окошко и осматриваю ногу. Жала нет. Нога скоро заживёт.
И оса не погибнет!
Пусть оса летит домой
Мой любимый папка
Папка. Мой любимый папка.
Даже к маме я не была так привязана, как к нему. Стоит ли описывать его внешность? Он просто мой папка, и всё!
Наверно, мне было годика два или три: помню, держал отец меня на руках. И ходил, ходил со мной по садику во дворе нашего дома. Даже помню, как обнимала его за шею ручонками. А когда подходил кто-то чужой, пряталась за отца.
Папка очень хотел сына. И первый ребёнок у родителей был мальчик, Аркадий. Он заболел менингитом примерно в годик-полтора, и умер в больнице. Представляю, как тяжело было, особенно маме: я грудная и больной брат. Через полтора года у меня родилась сестра. Больше сына им Бог не дал. Родители были уже в возрасте.
До конца своей жизни отец вспоминал об Адике. Иногда плакал. Говорил, что встретимся с братиком на Небесах. А мы детским воображением живо представляли, как это будет. Вот идём с сестрой по облакам, а навстречу бежит маленький мальчик, хорошенький такой. Улыбается. Он узнал нас, а не мы его, потому что видел с Небес. Подбегает, смеётся и протягивает к нам ручки. Говорит: «Я Адик». А мы обнимаем его, целуем и кружим, кружим, взяв на руки, кружим. Тут и мама подходит, и папа. И мы все радуемся
Отец работал в военной организации инженером, всю жизнь на одном месте. Жили мы в то время рядом с частью, где он целыми днями пропадал на работе. Его недалёкие командировки за город назывались у нас «Отец уехал на парадную площадку». Иногда ночевал там. Оттуда его привозил военный газик. Увидев машину в окно, мама тут же собирала обед.
Иногда отец приносил работу домой. Книги, какие-то бумаги, разлинованные листы. Теперь-то я знаю, что это были сметы. А вечерами он оформлял рацпредложения, за которые получал дополнительные деньги.
И тогда папка брал нас с сестрой в огромный гастроном и говорил:
Выбирайте, что хотите.
Мы с сестрой, конечно, ориентировались на сладости. И вели папку в кондитерский отдел.
А правда, мы купим что захотим? спрашивала я.
Правда.
Тогда вот эти конфеты, и показывала на самые дорогие, «Шоколадный крем». Они и сейчас есть в продаже в той же жёлто-коричневой обёртке. И по-прежнему одни из самых дорогих.