Почему этот мужчина идёт за нами?
Это охранник. Он заботится о твоей и моей безопасности.
Зачем нам охрана?
Так нужно, Том.
Здесь опасно? парень сильнее вцепился в руку доктора, остановился.
Нет, это просто меры предосторожности. Не беспокойся.
Мадам Айзик жестом показала охраннику, что всё в порядке. Они зашли в её кабинет.
Устраивайся, Том, проговорила женщина и указала на диванчик около стены.
Том сел, плотно сжав колени и положив на них ладони, немного сутулился, окинул взглядом красиво обставленный кабинет. Он чувствовал себя неуютно, потому что не мог понять, где находится и как сюда попал. А окружающие его люди были чужими, незнакомыми, взрослыми, с серьёзно сосредоточенными лицами.
Мадам Айзик села за стол, положила на него и диктофон, и блокнот для заметок. Подумав, что на расстоянии будет неудобно разговаривать, Том безо всякой задней мысли сел напротив неё. Женщина несколько напряглась, но вида не подала, вопросительно повела бровью.
Том, тебе удобнее сидеть здесь? спросила она.
Том растерянно пожал плечами, почему-то этот простой вопрос поставил его в тупик. Потому что сознание и так было дезориентировано сотнями непонятностей.
Он обнял себя за плечи, чуть погладил. Доктор снова обратилась к нему:
Том, пожалуйста, отвечай на мои вопросы, хорошо?
Мне всё равно, где сидеть.
А почему ты решил пересесть?
Мне показалось, что так будет удобнее.
Для чего удобнее?
Том нахмурился, непонимающе уставился на доктора.
Можно я пойду? проговорил он и встал.
Подожди, сядь, пожалуйста.
Я не хочу, Том помотал головой, отступил на шаг назад, вновь обнял себя за плечи. Я хочу домой.
Пока что твой дом здесь. Пожалуйста, сядь.
Том изломил брови, с шоком, неверием и ещё пущим непониманием смотря на женщину.
Это не мой дом, с детским упрямством ответил он. Я знаю, где живу, это совсем не здесь.
Ты временно проживаешь здесь и скоро обязательно вернёшься домой, так понятнее?
Нет, не понятнее. Почему я здесь? Я же был дома! Где мой отец? И что это была за странная комната?
Когда ты был дома? уточнила мадам Айзик.
Сегодня. Я сидел в своей комнате, после обеда хотел пойти погулять, а потом Том распахнул глаза, от шока зажал ладонью рот. О, Господи Белые халаты Вы врачи? А это больница? Я в больнице?! Меня машина сбила?
Да, ты действительно в больнице, но тебя никто не сбивал.
А что произошло? Почему я не помню этого? он не кричал, но голос скакал, дрожал, в нём слышались полуистерические нотки.
Том, сядь, и поговорим.
Том поколебался, но всё-таки снова занял стул, опустил взгляд к своим ногам в незнакомых ему штанах.
Доктор щёлкнула ручкой, придвинула к себе блокнот и произнесла:
Ты сказал, что был дома, скажи, какого это было числа?
Том поднял к ней удивлённый взгляд. Опять этот странный вопрос.
Это было сегодня, с непоколебимой уверенностью повторил он.
А какое сегодня число?
Двадцать пятое октября. Мадам, я не понимаю, зачем вы меня об этом спрашиваете и те доктора тоже спрашивали. Неужели вы сами не знаете, какая сегодня дата? Или уже двадцать шестое?
Нет, сегодня не двадцать шестое число. Том, какой сейчас год?
Том нахмурился, затем отвлёкся, зацепившись взглядом за электронный календарь, стоявший на столе чуть в оборот. Он развернул его к себе, взял в руку. Женщина поспешила сказать:
Том, поставь, пожалуйста, на место.
Но Том её не слушал. Он непонимающе пялился на небольшой экран с календарной сеткой, где красным была отмечена сегодняшняя дата: «Третье июля», и вверху значился год две тысячи шестнадцатый.
У вас календарь сломан, без тени сомнений заключил Том, поставив его на место.
И тут же он осёкся, вмиг забыл про сошедший с ума девайс, потому что заметил произвольный узор шрамов, покрывающий тыльную сторону левой ладони. Он поднёс руку к лицу, не веря своим глазам, в них отражался неподдельный шок, непонимание, перемешанное с зародившимся страхом перед тем, чему он не мог найти объяснение.
Том потёр кожу, будто надеясь, что рубцы на ней лишь нарисованы и ототрутся. Но они были пугающе настоящие: выпуклые, впалые, грубые. Поверить было невозможно и страшно, потому что то, что он видел, шло вразрез с тем, что он знал о себе; сознание заныло от жутких несоответствий.
Он с нажимом провёл ногтями по повреждённой коже на гладких её участках остались белые полосы, и поднял руку, демонстрируя её доктору.
Он с нажимом провёл ногтями по повреждённой коже на гладких её участках остались белые полосы, и поднял руку, демонстрируя её доктору.
Что это?!
Это шрамы.
Я вижу, что это шрамы, откуда они?! Что происходит?! Что со мной случилось?!
Том, успокойся, иначе я прикажу отвести тебя в палату.
Какую палату? голос сорвался от ещё большего шока. А, да, это же больница Доктор, пожалуйста, объясните, что происходит. Как я сюда попал? Где мой папа? Он тоже здесь? С ним всё в порядке?
Да, с ним всё в порядке, он навестит тебя на днях, соврала мадам Айзик. В данном случае ложь виделась оправданной, она могла помочь Тому успокоиться и дать ему хоть какую-то уверенность.
И Том действительно стал выглядеть спокойнее, чуть кивнул, понуро опустил плечи. На него враз обрушилось столько всего, что охватила усталость, склонило в сон. Психика не могла справиться с перегрузкой.
Заметив тень этого в его глазах, доктор Айзик участливо спросила:
Том, ты нормально себя чувствуешь?
Да. Просто спать захотелось.
Том потёр глаза, облокотился на стол и тут же убрал локоть. Он не знал, куда деть руки, не понимал, как нужно вести себя. Снова обнял себя за плечи, взглядом брошенного котёнка посмотрел на женщину.
Том, я понимаю, что ты устал, проговорила мадам Айзик, но мы пришли сюда для беседы, и я бы хотела, чтобы мы её всё-таки провели.
Какой беседы?
Ты должен ответить на несколько вопросов.
Хорошо.
Женщина кивнула и задала вопрос:
Тебя зовут Том Каулиц?
Да.
Ты утверждаешь, что сегодня двадцать пятое октября?
А разве это не так?
Просто ответь.
Да, сегодня должно быть двадцать пятое октября.
Какого года?
Том покосился на календарь, указал на него и ответил:
Не этого. Сейчас две тысячи двенадцатый год.
Доктор записала и эти его показания, подняла взгляд к его лицу.
Том, расскажи подробно о последнем дне, который ты помнишь.
Что значит, о последнем? Неужели сейчас не он?
Не анализируй мои вопросы, а просто отвечай. Я тебе всё объясню, но позже.
Для Тома тот далёкий день на самом деле был сегодня, он не подозревал, что прошли почти четыре года, что ему уже было не четырнадцать лет. Он помнил всё ярко и живо и, не задумываясь, заговорил:
Я проснулся около десяти утра, принял душ, позавтракал
Ты сам готовил завтрак?
Нет, отец. Я не умею готовить.
Доктор сделала пометку, подтолкнула к продолжению:
Что было потом?
Потом я посидел с папой, пока он убирал на кухне, недолго посмотрел телевизор и пошёл к себе в комнату.
Что ты там делал?
Толком ничего.
Можно конкретнее?
Поиграл, смотрел в окно, оно у меня выходит не так удобно, как в гостиной, но тоже интересно наблюдать, что за ним происходит
Доктор отметила и про себя, и быстро в пометках, что Том говорил про окно с каким-то особенным теплом, на губах мелькала непроизвольная улыбка. Это выглядело довольно странно.
Том замолчал, больше ему было нечего сказать, вопросительно, с доверчивой надеждой посмотрел на доктора. Она спросила:
Том, сколько тебе сейчас полных лет?
Четырнадцать.
Когда ты родился? Дата и год.
Двадцать восьмого сентября девяносто восьмого года.
В глазах мадам Айзик отразилось удивление, потому что эту же самую дату называл и Джерри, что шло вразрез с тем, что она знала об особенностях альтер-личностей из собственного опыта и из трудов других учёных и медиков.
В каком городе ты жил? задала она новый вопрос.
В этом.
Как он называется?
Морестель.
А это уже несовпадение. Хотя, в принципе, он мог лгать, мог лгать и Джерри. Или между ними не существовало никакой грани, они являлись одной личностью, и никакое расстройство на самом деле не имело место быть.
Доктор, теперь вы расскажете мне, почему я здесь? спросил Том, выдернув мадам Айзик из размышлений.
Завтра, Том.
Но
Ты можешь быть против, но всё равно мы поступим именно так, перебила его женщина. Сейчас тебя проводят в палату, где ты сможешь отдохнуть и выспаться. А завтра, я надеюсь, мы поработаем более продуктивно.
Она позвала охранника, отвела его в сторону и тихо, чтобы Том не услышал, сказала:
Будьте осторожны с молодым человеком, ему сейчас противопоказаны любые стрессы. Чтобы он ни сделал, действуйте мягко.
Хорошо, мадам.