В ЧССР можно было сравнительно легко попасть в качестве совтуриста. Особенно легко для жителей окраин нашей необъятной, особенно для тружеников полей, станков, руля и других уважаемых профессий. Более того по льготным профсоюзным путёвкам. Помню, в центре Архангельской области, где я не один год в составе шабашной бригады успешно разваливал сельское хозяйство, на дверях конторы леспромхоза я видел объявление. «Срочно. Желающие получить путевки обращаться в профком. ЧССР 11 дней, 145 руб, Париж 7 дней, 204 рубля» Потерял сознание и до конца не дочитал. Путёвки были дешёвыми, но и денег меняли всего ничего. В капстрану 3050, в соцстрану не более 100 рублей в эквиваленте местной валюты. А там же есть всё, всё что надо любимой жене (мужу), детям (особенно), родне, друзьям, друзьям друзей. Каждый совтурист, включая старшего по группе, принадлежавшего к славной когорте наследников Железного Феликса, знал, что можно провезти с собой официально (водка, икра и т.д), что можно полуофициально, поделившись с Товарищами и что на свой страх и риск. Всё это обменивалась ТАМ на местную валюту и тут же спускалось в дешёвых магазинах, посещение которых было частью обязательной программы тура. Помню рассказ приятеля, который по ошибке органов таки попал в Париж. Одна из членов делегации, дама среднего возраста, партийно-профсоюзной закалки, зайдя в Тати (дешевейшая барахолка, куда спихивался залежалый товар со всего города), увидела все ЭТО и упала в обморок.
Кроме нехватки денег была и ещё ныне забытая, а в те времена известная особенность. В одиночку гулять было нельзя только небольшими группами и с обязательным присутствием в группе или самого главного старшего или его доверенного лица. Программа поездок включала такие интересные места, как дом-квартира местного жителя, в котором в 190 году Ильич попросился в туалет, деревня, где в 194 году немцы по дороге на Восток проявили свое звериное нутро и т. п. График был очень плотным и на свободные групповые шатания по городу времени оставалось совсем немного. Ну, а если, вдруг, по самым невероятным причинам кому-то удавалось получить ПРИГЛАШЕНИЕ оттуда на частную поездку, пройти все процедуры получения разрешения в ОВИРе и таки поехать в эту вожделенную заграницу, то для окружающих счастливца друзей, он был сродни небожителя. Что же такого особенного для обычного совслужащего, какими являлись нас трое, было в этом волшебном слове?
Первое нам меняли астрономическую сумму денег 15 руб в день на одно лицо. Для меня с женой это составляло 900 рублей на месяц пребывания (правда, весь месяц мы там не сидели, хватало и 3 недель). Несмотря на окончание срока давности, помолчу, как доставались эти 900 при учёте, что наша семейная месячная зарплат «грязными» едва превышала 250 р. Что такое 900 рублей там, в ЧССР смотри выше. Второе мы были АБСОЛЮТНО вольны в передвижении по стране. Езжай, иди, ползи куда хочешь. Третье важное, имеющее непосредственное отношение к теме этого повествования. Приглашение посылали друзья мамы и, как оказалось, у них там, в ЧССР был тоже дефицит. Дефицит не в нашем понимании нет ни хрена, а есть, но дороговато. Выгоднее попросить нас привезти это. Причем ЭТО, у нас за товар-то и не очень считалось (кроме золота, конечно). И был налажен такой вот бартер. Мы им странные вещи бензиновые моторчики для велосипедов, телевизорчики «Электроника-ВЛ», с экраном чуть больше пачки сигарет, чайные сервизы (!), поделки из полудрагоценных камней и янтаря Ну и, золото, а также десятирублевки. Почему-то именно они имели хождение среди определенной публики. Цена на всё это устанавливалась как среднее арифметическое между нашей и их, что давало выгоду и нам и друзьям. Товар же, конечно, предназначался родне, друзьям друзей, соседям и просто знакомым. По этой причине выгода была обоюдной с большим профитом для нас, что естественно. Риск требует компенсации. На вырученные от бартера и на честно полученные от государства при обмене наших кровных 900 можно было:
свободно мотаться по стране (поездное сообщение прекрасное и недорогое);
пить, есть то, о чём ранее читал и даже то, о чём слыхом не слыхивал. Однажды, гораздо позднее, в конце голодных 80-х, чтобы порадовать сына перед Новым годом, я привез ананас, который нам был известен из книги «О вкусной и здоровой пище», изданной в дохрущевский период, киви и авокадо. Два последних плода были нам полностью незнакомы. Попробовали киви фрукт. Можно есть. А авокадо? В книге про него ничего сказано не было, а на вкус не разобрать. Попытки выяснить у друзей по телефону: «Скажи пожалуйста, авокадо это фрукт или овощ и с чем его есть?», нарывались как минимум на бросание трубки и отборный мат, как максимум;
свободно мотаться по стране (поездное сообщение прекрасное и недорогое);
пить, есть то, о чём ранее читал и даже то, о чём слыхом не слыхивал. Однажды, гораздо позднее, в конце голодных 80-х, чтобы порадовать сына перед Новым годом, я привез ананас, который нам был известен из книги «О вкусной и здоровой пище», изданной в дохрущевский период, киви и авокадо. Два последних плода были нам полностью незнакомы. Попробовали киви фрукт. Можно есть. А авокадо? В книге про него ничего сказано не было, а на вкус не разобрать. Попытки выяснить у друзей по телефону: «Скажи пожалуйста, авокадо это фрукт или овощ и с чем его есть?», нарывались как минимум на бросание трубки и отборный мат, как максимум;
купить джинсы, шубы, кроссовки Всё что душа пожелает. Друзья при расчете за бартер получали так называемые боны. Это что-то вроде наших сертификатов в магазины для иностранцев «Березка». Но там, в их «Березках» («Тузекс», по местному) было такое Джинсы что ни есть, американские. Ранглер, Ливайс, даже Ли Купер (С Ли Купер лайф супер!), а для женщин Молчу. Тогда воображения не хватало. Колготки за копейки. Жена решила не покупать сразу, а так: «Зайду, говорит, в магазин, куплю парочку». В конце поездки набегала добрая сотня. А чешское стекло! А знаменитый магазин в Праге у Карлова моста «У Сальвадора». Это был спецмагазин пряности. Там было то, о чём мы читали у Похлебкина, но ни разу в глаза не видели, даже мускатный цвет, не говоря о десятке разных перцев и другой экзотики. Первые тефлоновые сковородки.
Итак, чтобы всё это попало нам в руки, прежде всего, требовалось довезти наш товар туда, чтоб, значит, их товар сюда. Подарки закупались не одну неделю, раскладывались по коробкам, мешочкам, сумкам и, наконец, в количестве «Дама сдавала в багаж» всё заносилось в вагон и раскладывалось по всем доступным и даже частично недоступным местам. Оставалось дело за малым пройти таможенный контроль на выезде из СССР, на въезде/выезде в Польшу и на въезде, собственно, в ЧССР.
Следует отметить две проблемы. Первая это наша таможня. Поезд, который битком набит туристическими группами. Редкой птицей среди этой огромной стаи командированные, иностранцы и мы, в том числе. ВСЕ туристы пытаются правдами и неправдами провезти нечто, что даст некоторую прибавку к тем жалким валютным грошам, что они получили при выезде. По этой причине таможня усиленно бдит и не допускает расхищения соцсобственности. Второе въезд в ЧССР. Последствия 1968-го года ещё свежи. Наших туристов, собранных из разных там Мухасрансков и Говнодонсков, чехи (по большей части) люто ненавидят. Если среди таможенников попадется именно такой, то добра не жди. Плевать на то, что в нашей таможне нам сказали, что можно и в каком количестве везти, найдут мало не покажется.
Середина июля. Все формальности окончены, мы во всеоружии: красненькие заграничные паспорта с вожделенной записью «Выезд разрешён» и печатью ОВИРа в нагрудном кармане застёгнуты на пуговичку и на всякий случай дополнительно прихвачены английской булавкой. Поезд подходит к Бресту. Нас, как я говорил, трое. Начнём с друга. Он до такой степени интеллигент, что даже костюм производства швейной артели «Наш ответ Керзону» из города Моршанска сидит на нем как Хуго Босс на потомственном англичанине. Не говоря о том, что на друге именно почти Хуго Босс (чёрт знает, как, но он всегда мог на родине достать то, что даже там казалось редкой удачей). Даже семечки этот сукин сын ел ножом и вилкой, а выражался так, что самый грубый биндюжник при нём переходил на Вы и сморкался в носовой платок. Мы: я в джинсах поверх щиколотки той же артели и цвета, на фоне которого неразличима любая грязь. Туфли, нет, башмаки, купленные по случаю у французского солдата в 1812 году у переправы через Березину. Зато такие удобные, что после 24 часов непрерывной ходьбы ноги не натирали, не говоря уже о каких-то мозолях. Фланелевая рубашка в спокойную ярко-красную клетку, борода из героических фильмов про геологов, патлы почти до плеч и глаза Вот о них позже. Жена. Тут не рискну описывать, после того как один мой очень близкий друг изложил на бумаге свою первую встречу с ней. Повторить не могу, так как я не восточный человек таким набором комплиментов и восточной же витиеватостью слога не обладаю. Одета так, нормально, по-советски, с некоторыми заметными, в положительном смысле, отличиями ввиду виртуозного владения швейной машинкой и прочими родственными ей инструментами.