Да уж, пришла пора задать Врубелю много вопросов. Акнир двинулась в сторону крестильни.
И я уверена, он ответит на все. Чур, я первая! Даша первой вбежала во временную мастерскую.
Мими! Врубель бросился к ним. Мими, ты тут ты невредима! И ты, Коко Я счастлив Мими, ты пришла!
Вид у него был истерзанный, мятый и совершенно больной: покрасневшие глаза, лихорадочные рваные жесты, горячность во взгляде.
Нынешним вечером он перещеголял экстравагантностью костюма даже себя самого на шее художника вместо галстука был повязан женский чулок из венецианского кружева. Чулок Прекрасной Дамы Только какой из них?
Ты знал Елену и Ирку Косую? Чуб ткнула в грудь художника указательный палец как пистолет. Проституток, они стояли у цирка.
Да. Да я дал им немного денег. Шуман как раз заплатил за эскизы а у них был такой печальный, мучительный взгляд совсем без надежды
Ты рисовал Ирку?
Не помню, Врубель послушно достал из внутреннего кармана своего сюртука обтянутый тканью истасканный маленький альбомчик, который он носил постоянно с собой. У нее были прелестные руки такие изящные и страдающие Кажется, я портретировал ее.
Он стал перелистывать страницы, и Даша, собиравшаяся спросить заодно и про «прекрасную Нину», притормозила, увидев своими глазами карандашные наброски «натуральной графини», неповторимую фигуру бородатой Пепиты, Анну Гаппе верхом на Зизи, акробатку Марсель и небезызвестную даму под густой длинной вуалью.
Что это? Акнир бесцеремонно вырвала альбомчик из рук художника. Ты видел эту женщину в цирке? Вы говорили с ней?
Не помню. Возможно.
Ты узнал ее?
А должен был?..
Говори нам прямо, что у тебя с Анной Гаппе? грозно спросила Акнир.
Ты ревнуешь?.. как мило, он устало засмеялся. Анна невероятно прекрасна и, когда я смотрю на нее, моя душа хоть на миг обретает покой. Она одна приносит мне успокоение. И не она даже, эта добронравная женственная женщина, она напоминает я не могу рассказать тебе всех в высшей степени романтичных и трагичных моментов но однажды я встретил ее, и никогда еще выбор не ложился передо мной столь явственно Она была моим спасением! Должна была стать им могла спасти должна была спасти меня обещала спасти но не спасла, сказал он безнадежно. Анна чем-то похожа на нее чем-то похожа И, когда я смотрю на нее, мне кажется, счастье еще может вернуться ко мне.
Чуб поначалу показалось, что Врубель говорит о Маше, но, мысленно представив Анну Гаппе, черноволосую, крепкую, она покачала головой никакого сходства с худенькой рыжей Машкой не было и в помине.
И ты тоже чем-то похожа на нее, Мимимишечка особенно сейчас, обратился Врубель к Акнир.
Уж тут-то сомнений быть не могло. Акнир могла походить только на мать!
Где ты был все это время? сурово спросила ведьма.
В Провале Врубель взял тонкие руки Акнир и покаянно положил свой лоб в ее ладони. Я видел будущее.
Будущее эхом повторила Чуб.
Я видел ад, обиженно-жалобно сказал он.
И Даша Чуб занемела, провидев за истертой фигурой речи истину. Если Провалля отправляет нас в будущее, а в будущем всех ждет рай или ад, можно ведь провалиться прямо туда! Побывать в персональном аду и вернуться обратно!
Если Миша побывал в собственном пекле, не мудрено, что он спрыгнул с ума!
«И я тоже была в аду в своем в Провалле!»
Я всегда говорил, что Демон означает душа. Я желал выразить в своем Демоне то многое, сильное, даже возвышенное в каждом человеке, что люди считают долгом повергать из-за христианских идей! заговорил Врубель. Но я глубоко ошибался в своем призвании. Я единственный человечишко в мире, который проявил столько злых и нечестных мечтаний Моя душа это Демон. Демон это моя душа Она всегда будет стремиться к нему, стремиться слиться с ним, как Тамара. И Христос будет плакать обо мне. И никто не сможет помочь мне! внезапно перешел он на крик.
Он, несомненно, был в духе точно действительно дух его Демона вселился в это невысокое хрупкое тело, в покрасневшие глаза, в красивые тонкие и нервные руки.
Я закончу жизнь в аду клиники но не в том беда. После смерти я попаду в настоящий ад. Я видел это я видел свой ад остаток жизни я должен обречь на телесные страдания, на искупительные упражнения Но я ничего не смогу изменить. Я сделал нечто ужасное нечто ужасное я стал убийцей!
Он, несомненно, был в духе точно действительно дух его Демона вселился в это невысокое хрупкое тело, в покрасневшие глаза, в красивые тонкие и нервные руки.
Я закончу жизнь в аду клиники но не в том беда. После смерти я попаду в настоящий ад. Я видел это я видел свой ад остаток жизни я должен обречь на телесные страдания, на искупительные упражнения Но я ничего не смогу изменить. Я сделал нечто ужасное нечто ужасное я стал убийцей!
Чуб подошла к картине на мольберте и болезненно вскрикнула:
Ты убил Машку!..
Богоматери с Машиным лицом больше не было вместо нее благоухал свежими красками холст с циркачкой на белом коне.
Было непонятно, как можно так быстро записать одну картину другой. Но эта непонятность была неважной, другая немыслимая заслонила все прочее.
Но это же не Анна Гаппе! Это ты вскричала Даша, тыча пальцем в Акнир. Ты верхом на коне!
Я и на коня-то в цирке никогда не садилась, ведьма безуспешно попыталась вырвать свои ладошки из рук художника Врубель силой удерживал их.
Мими моя любимая мы должны сказать всем правду сказать, кто мы друг для друга не лги ей Коко тоже должна это знать
Миша, не надо, взмолилась Акнир.
Предательница! Шлюха!
Чуб с размаху ударила ведьму по щеке.
Акнир дернулась, отшатнулась и почувствовала, что летит в безысходную пропасть
Она точно провалилась в глубокую яму, а затем еще в одну, и еще в одну. Провалы походили на приступы рвоты, когда тело сводит, потом выворачивает наизнанку, когда живешь от толчка к толчку и не контролируешь ничего, точно несешься по волнам горной реки и бьешься о камни мгновения бездумной бессмысленности и бессилия между новыми схватками страданий.
А когда тошнота провалов отпустила, она увидела себя стоящей посреди коридора в печальном и желтом здании, увидела Врубеля, старого, худого, почти беззубого, слепого старика в грязной измятой рубашке, его тащили санитары, он корчился и кричал, тараща незрячие страшные рыбьи глаза.
Нет нет я бог. Я Иисус Я Христос!!!
«Он нарисовал Христа на коленях перед собой Это сатанизм» зашептала ей в ухо Землепотрясная Даша.
Врубель не мог протянуть руки к Акнир, но он тянулся к ней слепым взглядом, всем своим естеством, молил о помощи и кричал:
Я Иисус Помоги, помоги я во Тьме меня нет
Она подалась к нему, но жуткий коридор психушки исчез.
Ведьма стояла в пустом Владимирском соборе, а поодаль, рядом с будущим алтарем возвышалась громадная фигура. Страшно высокая и худая женщина в синем платье Богоматери. Спина женщины была полусогнута, вздыблена, как у кошки, огромные черные глаза смотрели прямо на Акнир жутким, немигающим взглядом, ее рот открылся, ощерился длинными острыми волчьими зубами.
Женщина сделала шаг к ней.
Ведьма похолодела
Женщина подняла руки и хищно согнула пальцы с длинными черными острыми когтями
И веда знала, что силы этих медвежьих когтей достаточно, чтобы разорвать ее в клочья!
Женщина была огромна, как колонна, подпиравшая собор, и неумолима, как бог-потрошитель, обрекший всех грешников на страдания в аду.
Ведьма! крикнула женщина.
И бросилась на нее с ужасающим криком Акнир выбежала из храма и увидела, что на улице день, ослепительный, солнечный, осенний Но день этот чернее любой темной ночи, словно самый ужасающий, самый мучительный страх, который ей так и не удалось преодолеть до конца, восстал как мертвецы из могил, как отверженные духи из ада.
Ее мать лежала на ступеньках подобно большой сломанной кукле. Черный парик валялся рядом с пришпиленной к нему маленькой шляпкой, светлые золотистые волосы разметались по серым ступенькам оторванная черная вуаль дрожала и билась на ветке соседнего дерева, как траурный креп во время похоронной процессии клетчатое платье задралось, и были видны черные чулки, подвязки, беззащитная белая полоска кожи.
Все вокруг было залито кровью серые ступени Божьего храма стали красными. Все тело Кылыны кровоточило.
Оно не было разрезано и ее горло, и чрево, и то, что еще недавно таилось в нем, а теперь лежало вокруг, было разорвано длинными хищными зубами.
Глава девятая,
в которой мы узнаем, откуда в Киеве появились провалы
Отпрянув от ее удара, Акнир выскочила из крестильни. Опалив Дашу полным ненависти и непонимания взглядом, Врубель помчался за своей милой Мими.