Это не моё.
Тогда на черта ты ей предложил жить вместе?
Я не предлагал. Она сама. Я же говорю!!! Сам не понял, как так получилось.
Эдвард с раздражением запрокинул голову назад, размял пальцами шею, потом слегка смочил губы в пиве и поморщился:
Мерзкая кислятина, он небрежно отодвинул от себя стакан и быстрым взглядом скользнул по лицу подоспевшего бармена, Налейте английского эля.
Тебе не угодишь, заметил издатель.
Нефильтрованное пиво слишком часто бывает кислым. Уж лучше тогда пить виски.
Бармен налил эля и с тоской посмотрел на часы, мысленно отсчитывая время до окончания смены.
Как продвигается твоя новая книга? как будто между делом, но слегка напряжённо спросил издатель.
Эдвард выждал театральную паузу, прежде чем ответить. Покрутил головой, похрустел пальцами, смочил губы в горьком напитке насыщенного янтарного цвета.
Пока никак.
Что значит никак? Мы подписали договор на неё три месяца назад, весь тираж предыдущего романа распродан полностью, и читатели ждут завершения трилогии издатель начал волноваться, и его мягкое округлое лицо вдруг приобрело неожиданно жесткие, шероховатые штрихи.
Пусть ждут. невозмутимо приподнял и опустил плечи Эдвард.
Мы создали столько ажиотажа вокруг этой серии, а ты ещё даже не приступил к работе? его собеседник нахмурился, покачал головой и прижал ладони ко лбу, уткнувшись взглядом в стакан.
Кстати, Стас, писатель скользнул взглядом по его лицу и тут же перевёл его куда-то вглубь бара, за плечо издателя, Я тут подумал. Я буду писать под псевдонимом.
Ты совсем поехал, Эд?! Стас пролил часть пива мимо рта и, чертыхаясь, схватил целую стопку салфеток.
Иногда, поспешил его успокоить Эдвард. Только часть рассказов и книг. Просто творческий эксперимент. Ничего особенного.
Ничего особенного?! Тебе напомнить, сколько денег вложили мы в твоё имя за последние годы? издатель принялся исступлённо тереть салфетками рубашку, Все эти выставки, презентации, автограф-сессии Ты
Спокойнее, Стас. Эй, всё в порядке. Я продолжу выполнять свои обязательства по контракту. Закончу свою авторскую серию книг. И уж конечно не буду просить издательство вкладывать средства в мой псевдоним. Я раскручусь сам, с жаром говорил писатель, впиваясь немигающими глазами в лицо собеседника, Просто запомни это. Публиковать рассказы буду в интернете. А когда у моего второго «Я» появятся толпы читателей как ты думаешь, с кем я заключу договор на печать? Ну разумеется, я приду к тебе.
Ты меня, конечно, извини, но что-то я сильно сомневаюсь, что твой псевдоним привлечёт больше поклонников, чем Эдвард Вознесенский, «мастер современной прозы, искусный знаток человеческих душ с тонким чувством юмора, изящно плетущий кружево философии из обычных жизненных судеб» Как там тебя ещё? скептически покачал головой мужчина с мокрым от пива воротом рубашки.
Гений психологических драм и надёжная опора российской литературы двадцать первого века, охотно подсказал писатель, слегка растянув уголки губ в улыбке.
Едва ли критики будут столь же сильно расположены к неизвестному автору из интернета. Там таких тысячи.
Я это не только моё имя. Я это то, что я пишу. И мнение критиков в наши дни мало кого волнует. Когда у меня будут тысячи восторженных отзывов от читателей, издатели в очередь выстроятся, чтобы напечатать тираж на моих условиях. А я приду к тебе, Стас. И я тебе это сейчас говорю не как издателю, а как другу.
И какой же псевдоним ты возьмёшь?
Эдвард снова слегка улыбнулся, нервно покрутил головой, убедился, что рядом никого нет, но всё равно наклонился к самому уху приятеля, чтобы прошептать:
Гудвин.
То ли это имя так развеселило издателя, то ли он выпил уже достаточно пива, да только он захохотал в голос.
Это как в песне, что ли? «Писатель Гудвин был творцом строки со стажем». Русский рок, великий и могучий..!
Эдвард зло сверкнул глазами и сжал было кулаки, однако тут же взял себя в руки и с ледяным спокойствием принялся дожидаться, когда Стас успокоится.
У него будет весьма неординарная история, тихо проговорил писатель, Очень любопытная легенда. И необычная подача, новый формат. Хочу немного поиграть с читателем в игры. Никто не будет понимать, что правда, а что проза. Я заставлю говорить о нём даже людей, далёких от литературы.
Ну удачи тебе, Гудвин! стукнул кружкой по барной стойке раскрасневшийся издатель, протирая влажные глаза.
Кроме тебя об этом никто не должен знать, вдруг схватил его за руку Эдвард, Ты мой друг, и я рассказал только тебе.
Глава 6
Если бы не приглушённый свет бордового торшера из магазина антиквариата, в просторной спальне с панорамными окнами царила бы абсолютная темнота. В кресле перед стеклом, которое начиналось от самого пола и являло изумительный вид на ночной город с высоты двадцатого этажа, развалился мужчина. У него на коленях устроилась полностью обнажённая блондинка. Она прижималась к нему всем телом и разве что не мурлыкала, пока он небрежно поглаживал ладонью её округлую грудь и время от времени теребил сосок.
А ты сама-то как думаешь? Почему мои книги имеют такой успех? прищурив глаза и склонив голову, спросил он.
Потому что твои книги интересные, Эдди. Как же иначе.
Ну а почему именно они такие интересные, ты когда-нибудь задумывалась?
Потому что ты гений, она с восторгом обхватила его голову руками и вплотную приблизила своё лицо к его сверкающим горячим огнём глазам.
Нет, не поэтому. Точнее, не только поэтому.
Так открой же мне свой секрет, дорогой, возможно, ему показалось, но он уловил в её голосе нотки иронии.
Молчание. Глоток белого креплёного вина, привезённого из сентябрьской поездки в Порту.
Итак, твои книги такие интересные, потому что подзадорила его она.
Я всё это пережил на собственном опыте, на одном выдохе выпалил писатель и как-то странно улыбнулся. Его призрачная улыбка отразилась в стекле окна и подкрасилась тусклым светом огней мегаполиса, сверкавших где-то далеко внизу.
Всё? Что ты имеешь в виду?
Ну, всё, о чём написано в моих книгах так или иначе касалось меня самого. Знаешь, я не люблю что-то выдумывать. Разве можно писать о том, чего не испробовал на себе сам? Разумеется, нет! Иначе это будет лишь игра слов. Пусть виртуозная, но игра. А мне всегда хотелось правды. Даже если для этого придётся вывернуть себя наизнанку и заглянуть за грань, недоступную большинству людей
Эдди, ты меня пугаешь. Твои шутки
С чего ты взяла, что я шучу? довольно резко произнёс он и с глухим звоном ударил бокалом о стеклянный круглый столик.
Ну потому, что этого не может быть. В твоих романах так много всего намешано
Повторю ещё раз. Всё, о чём ты читала в моих книгах, я пропустил через себя, через свой опыт.
Я тебе не верю. Это немыслимо. Это Это же Ты это серьёзно?!
Если тебе что-то не нравится я тебя здесь не держу.
Женщина соскочила с его колен и начала торопливо одеваться, нервно хлопая дверцами шкафов и размазывая по щекам злые слёзы. С минуту он молча смотрел на эту картину, внимательно и сосредоточенно, будто пытаясь запомнить каждый момент. Потом вдруг сорвался с места, подбежал к ней и обнял за плечи:
Ну что ты, малыш. Постой. Я неудачно пошутил, а ты слишком серьёзно отнеслась к моим словам. Не будем из-за этого ссориться. Мы просто друг друга не поняли.
Она попыталась было возразить, но он заткнул её рот поцелуем и повалил на высокую круглую кровать.
Глава 7
«Ладно, всё. Хватит. Теперь поговорим без посторонних глаз. Только я и ты, дорогой читатель. Я пишу эти записи в своём тайном дневнике, который скрыт от внимания общественности. Здесь будет настоящее. Мои настоящие мемуары. Которые мои поклонники прочтут только после моей смерти согласно моему завещанию. В этом что-то есть, не правда ли? Я уже обо всем позаботился. На случай, если я вдруг умру раньше, чем мне хотелось бы предполагать, в завещании указано, где лежит моя флешка с этими записями и разрешение на их публикацию. Но только после моей смерти. Только после.
Мне многие завидуют. Как вам это удалось восклицают одни. Вы гений современной литературы вторят им другие. Обо мне говорят, это да. Но только те, кто мнит себя принадлежащим к так называемой богеме и «высокому искусству». Какая чепуха! Разве это та самая слава, та самая фортуна, за благосклонность которой миллионы людей готовы поступиться своими принципами и вообще всем, что у них есть? Я хочу большего. Я достоин большего. Я хочу, чтобы моё имя было на слуху не только у любителей провести пару вечерков в неделю с книжкой, стараясь оторваться от гнетущей реальности и хоть ненадолго забыться, заменяя выдуманными историями вино, секс и все прочие куда более приятные способы забвения Хочу, чтобы обо мне узнали всё. Даже если меня уже не будет в этой реальности.