Дар небесам - Наталия Рай 3 стр.

Ой, жила да поживала 
Сладки пряники жевала 
Где-то в Туле пятикратная вдова.
Чай на блюдце наливала,
По три раза доливала
Свой  семнадцатилитровый!  самовар.
День-деньской чаи гоняла,
Рот крестами осеняла
Не везет ей с мужиками  хоть ты плачь!
Всё глядела из окошка,
Как под липой  ходит кошка,
И поёт про лукоморские дела.
Истерзалась до печёнки:
Больно хлипок мужичонка!
Это вам не тридцать три богатыря!
И опять вдова  считала,
И, печальная  мечтала:
Вот бы в Туле бы им бросить якоря!
Снова пальцы загибала:
Даниил  не вынес бала,
Николай  на свадьбе сильно перепил,
Отравился  Фрол  грибами,
Саня  выпарился в бане,
Вместо мыла  динамит Иван купил
В терему вдова сидела,
На дороженьку глядела,
Закипал пока долитый самовар,
И мечтала  хоть портретик
Ей бы выслал Тридцать третий!..
Лучше всех русалок  тульская вдова!
Быть шестым  не так зазорно!
Перебьётся Дядька чёрный!
Тридцать третий, верно, самый молодой
Нет стыда у Чёрномора! 
Столько вдов безмужьем морит!
Холостых  и нагло держит под водой!
И мечта  казалась явью:
Ведь вдова  с пятью мужьями 
Месяц  замужем, три месяца  вдова!
До того вдове обидно,
Что шестого всё не видно,
Что не мил ей  белый свет и самовар!
Тяжко вдовушка стенала,
Сундуки свои пинала:
Хоть выбрасывай широкую кровать!
Тут примчалась повариха,
Сватья  баба Бабариха
Порешили  женихов поворовать!
То не лебедь над рекою,
То по трое скачут кони,
То из Тулы  в Лукоморье  шёл отряд,
Впереди  Черномориха 
Сватья баба Бабариха
Эх, держитесь, тридцать три богатыря!
Лишь полгода миновало 
Тула  пела, танцевала:
Тридцать трое  стали в Туле под венец!
Впереди стоят в соборе
Бабариха с Черномором
Потому-то Лукоморья  больше нет!

Марине Цветаевой

Марина, Марина, Марина! 
Полвека  как вечность, как день, 
Безлико и непримиримо 
Меж стуками наших сердец,
И в миллион-главой пустыне
Я маюсь  кого полюбить?
И снова, над времени стынью,
Сквозь козни всех чёрных Сибилл,
Сквозь годы, сердца и дороги
Я в вашу безмерность  лечу!
Чтоб пасть перед Вашим порогом,
Куда нет пути палачу,
Где можно уже не бояться,
Что маятник сердца  широк,
Где можно от счастья смеяться,
Что Цахес пропал средь миров,
Где  руки: к восходу, к закату,
Хоть  в пыль, хоть  в колени  лицом,
И что ни обнимешь  руками,
Ответит объятий кольцом.
Без страха любовь  разольётся:
Пигмеям  так страшен разлив!
И рот наконец-то напьётся 
За жажду безводной земли
Марина! Так тяжко дробиться,
На атомы  сердце деля,
И не в кого вольно влюбиться,
И рубишь на проблески взгляд,
И здешним я  невыносима:
Как с солнца берут  по лучу
Я в небо  со всей его синью 
Замученным сердцем  кричу:
Марина, Марина, Марина!
Возьмите  в безмерность  меня!
Отсюда  где непримиримо 
Как звери  боятся огня!

И вот итог моих страданий,
Моей борьбы, моих метаний
И бесконечной маеты:
Грозят  бедой, грозят  тюрьмою,
Грозят  дырявою сумою
Всему виной  Любовь и ты.
Я знала  сразу, знала  точно
О полосе полярной ночи,
Что размахнётся  на года!
Но  кнут любви и пряник ласки:
Я  за порогом чёрной сказки,
И всё  беда, везде  беда.
Ведь я  пророчица, и знала,
Когда плененье начиналось:
Цепями станет синий взгляд!
Слова  в их звенья превращались,
Улыбки  в горькие печали,
Все кандалы  из наших клятв!
И вот: финита всех комедий!
И Время  самый лучший медик 
Пропишет курсы процедур
А я болею  лет потерей!
Не надо ссор мне и истерик,
И лжи, варенный на меду!
Зачем же ты, с Любовью в паре,
Как кровожадные татаре,
Свели меня в кровавость бань,
И рвали сердце, рвали рёбра? 
Как список пыток был подобран 
И пот кровавый был на лбах
С обличьем ангелов, но  черти!
Не властны в жизни вы и в смерти.
Живу  в напрасной седине.
И обучаюсь  снова, зыбко
Я слову, шагу и улыбке:
Как чудом выживший в войне.

И вот итог моих страданий,
Моей борьбы, моих метаний
И бесконечной маеты:
Грозят  бедой, грозят  тюрьмою,
Грозят  дырявою сумою
Всему виной  Любовь и ты.
Я знала  сразу, знала  точно
О полосе полярной ночи,
Что размахнётся  на года!
Но  кнут любви и пряник ласки:
Я  за порогом чёрной сказки,
И всё  беда, везде  беда.
Ведь я  пророчица, и знала,
Когда плененье начиналось:
Цепями станет синий взгляд!
Слова  в их звенья превращались,
Улыбки  в горькие печали,
Все кандалы  из наших клятв!
И вот: финита всех комедий!
И Время  самый лучший медик 
Пропишет курсы процедур
А я болею  лет потерей!
Не надо ссор мне и истерик,
И лжи, варенный на меду!
Зачем же ты, с Любовью в паре,
Как кровожадные татаре,
Свели меня в кровавость бань,
И рвали сердце, рвали рёбра? 
Как список пыток был подобран 
И пот кровавый был на лбах
С обличьем ангелов, но  черти!
Не властны в жизни вы и в смерти.
Живу  в напрасной седине.
И обучаюсь  снова, зыбко
Я слову, шагу и улыбке:
Как чудом выживший в войне.

Много раз попрекали меня:
Что надменна, чужа и горда,
Что никак не стреножу коня,
Что мне лучший напиток  вода
Своевольно взлетевшая бровь
Изумленье моё выдает
Что вовек не любила пиров,
Что меня ненавидит враньё,
Крест, что плечи гнёт только мои,
Презирать не умею больных
Я приучена горечь таить.
Ну, а мысли  конечно, вольны!
И сама я с ветрами дружу.
И в мирах  без таможен  гощу,
И я зла никогда не держу,
И друзьям  что угодно  прощу,
Кроме, разве,  измен и крови
И невинной ребёнка слезы!
Вырываются вожжи брови
Перед лаем и гонкой борзых.
Но охотник, поднявшийся в лов,
Натравивший собак на меня,
Не найдёт  на везенье  подков
Моего золотого коня