Красноармеец огнеметной команды 14 ГСБ М. Григоренко 2 февраля 1942 года был приговорен военным трибуналам к 10 годам лишения свободы за то, что «в январе 1942 года получил от своей матери письмо религиозного характера с антисоветским содержанием и распространял его среди военнослужащих».
Лишь через сорок семь лет правосудие констатировало весточка от набожной матери, надеявшейся на то, что господь Бог сохранит её сына от гибели, является письмом, «религиозным по содержанию и каких-либо призывов к ослаблению и свержению советской власти не содержит»46.
Наибольшую распространенность, особенно в начальный период войны, получили случаи осуждения военнослужащих за хранение фашистских листовок, которые противник забрасывал в расположение наших войск. Эти дела в массовом порядке поступали в трибуналы с типовой формулировкой «контрреволюционная пропаганда», хотя красноармейцы подбирали их нередко даже не из любопытства, а с целью использования в качестве курительной бумаги или для других бытовых нужд.
Подобного рода дел было столь много, что 30 ноября 1942 года начальник Главного управления военных трибуналов и Главный военный прокурор Красной Армии вынуждены были издать специальную директиву 00146/ 004137 «О необоснованном возбуждении дел и осуждении военнослужащих по ст. 5810, ч.2 УК при обнаружении фашистских листовок, когда не установлено злонамеренности лиц, у которых обнаружены листовки»47.
В качестве иллюстративного в директиве приводился пример формального и бездумного осуждения одним из военных трибуналов Калининского фронта красноармейца Абезова, узбека по национальности. Он вообще не владел русским языком, на котором была отпечатана листовка, а об обстоятельствах своих «преступных действий» пояснил в суде через переводчика буквально следующее:
Листовку поднял за день до ареста для курева, но не успел использовать, так как бумага еще была.
Директива ушла в трибуналы, но не все судьи сразу восприняли изложенные в ней нововведения и продолжали придерживаться ранее сложившейся практики. Поэтому в упомянутом обзоре 1943 года есть запись о том, что, несмотря на директиву, «порочная практика осуждения за обнаружение фашистских листовок, хотя и нет контрреволюционного умысла, не изжита». В подтверждение этого приводился пример по делу командира батальона связи 146-го ОСБ лейтенанта С. Стадника. Из дела усматривалось, что Стадник являлся парторгом роты. Когда один из красноармейцев принес ему подобранную в лесу фашистскую листовку, Стадник прочел ее подчиненным бойцам. Правда, тут же «разъяснил красноармейцам вредность ее содержания». Последней фразы в приговоре нет. Она появилась только в определении военного трибунала Северо-Западного фронта о прекращении дела.
Согласно докладной записке военного прокурора 56-й армии гвардии майора юстиции А. Суханова от 9 августа 1943 года о незаконных методах следствия ОКР «Смерш»48, офицер 151-й танковой бригады лейтенант П. Т. Куранов был необоснованно арестован и обвинен в антисоветской агитации. Его «преступные действия» выразились в том, что он завернул в газетную бумагу продукты, полученные на продовольственном складе соединения. Но оказалось, что это не просто бумага, а фашистская листовка. Военная прокуратура отказала ОКР «Смерш» в даче санкции и предложило немедленно освободить Куранова из-под стражи.
«Особенно много случаев неосновательного привлечения к ответственности по ст. 5810 ч.2, отмечалось далее в обзоре Главного управления военных трибуналов, красноармейцев, высказывавших недовольство на плохое питание».
Так, особым отделом 235-й стрелковой дивизии был арестован, а затем трибуналом той же дивизии осужден красноармеец П. Жалнин, который два раза высказал недовольство по поводу приготовленной солдатам похлебки. В первый раз она была без соли, а во второй, по мнению Жалнина, слишком жидкой.
Трибунал дивизии осудил его к 10 годам лишения свободы. Однако военный трибунал Северо-Западного фронта прекратил это дело.
В упомянутой докладной записке военного прокурора 56-й армии также приведено в качестве примера дело красноармейца 189-го армейского запасного стрелкового полка Баскакова. Он был арестован сотрудником контрразведки «Смерш» полка и обвинен в контрреволюционной агитации за слова о том, что «подохнет» с голоду в горах.
Читаем далее: «Получив от военного прокурора указания о неосновательности обвинения Баскакова в контрреволюционной деятельности, Костюков (сотрудник ОКР Смерш авт.) предъявил обвинение Баскакову в членовредительстве, основанием к этому послужило то, что Баскаков, будучи больным желудком, ел черный хлеб, а иногда пил сырую воду. Баскаков по нашему письменному указанию из-под стражи освобождён с прекращением дела»49.
Аналогичным образом следствие нередко квалифицировало различные высказывания по поводу питания на оккупированных территориях.
«Федорова Анна, разведчица разведотдела 34 армии, комсомолка, в разговоре со знакомой девушкой рассказала, что она была в тылу у немцев и на вопрос собеседницы: «как там живет мирное население?» ответила: «голодать население не голодает, немцы за стирку белья платят хлебом».