Фельдъегеря́ генералиссимуса
Роман первый в четырёх книгах. Книга третья и четвёртая
Николай Rostov
© Николай Rostov, 2019
КНИГА ТРЕТЬЯ
Сир, вы требуете от меня невозможного!
Седьмой пункт остается в силе.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Боровиковский Владимир Лукич (17571825)
Портрет Павела I
Сумский художественный музей
Павел Петрович Чичиков, так теперь я буду называть бывшего управляющего князя Ростова, был человеком хотя и демоническим и мошенником отменным, но все же человеком, в сущности, он был безобидным да к тому же несчастливым. Ведь как он ни старался ужас своим демонизмом на людей нагнать, гипнотизмом голову им до безумия вскружить или фокусными своими штучками на тот свет отправить, ничего у него не получалось.
И как же ему было досадно и нестерпимо больно! Как он страдал из-за этого.
Вот и сейчас, когда он свою монетку серебряную внимательно рассмотрел, сердце в его груди затрепетало, и он воскликнул: «И с чего это я вдруг решил, что с монеткой ошибся? Зачем убежал? и с негодованием продолжил: Нет, это не я, а она мошенница! Так прямо надо заявить. Пусть Бутурлин стреляется!» И он было, в горячке, ринулся, чтобы им это сказать, но тут же одумался.
Пожалуй, конногвардеец его неправильно бы понял и канделябрами его по мордасам будто шулера какого, схваченного за руку. И Павел Петрович понуро побрел вглубь Лабиринта. Нужно было где-то спрятаться, отсидеться и спокойно обдумать, что с ним в последнее время случилось, и решить, что дальше делать. Но тут он услышал звуки музыки, невыразимо печальные и трагические (созвучные, кстати, его настроению) и пошел на них.
Вскоре он подошел к двери, из-за которой лилась эта музыка.
Наконец-то я вас, князь, отыскал! вошел с сияющей улыбкой Павел Петрович в просторную залу с роялем в самом центре, за которым сидел юный князь Андрей.
Что вам угодно? хмуро посмотрел на управляющего князь и перестал играть.
Нет-нет, взмолился Павел Петрович, я вам не помешаю. Играйте! А я тут в уголке тихо посижу и послушаю. И он бочком направился к креслу.
Что вам угодно? уже грозно спросил князь Андрей управляющего и в раздражении захлопнул крышку рояля. Отвечайте!
Юный князь был в обиде на весь белый свет, как это обычно бывает с молодыми людьми, несчастными в любви, и душа его, сердце его жаждали только одного одиночества! А тут явился этот управляющий.
Зачем?
Утешить?
Ни в чьем утешении он не нуждался.
Хорошо. Я отвечу, ничуть не смутился Павел Петрович.
И он был в обиде на весь белый свет. Но он, как говорится, пожил и точно знал, как помогает, а порой и воскрешает, в метафорическом, конечно, смысле, чье-нибудь сострадание.
Недаром ведь говорят: поделиться с кем-нибудь своим горем разделить его.
Вот и захотел он поделиться с юным князем своим горем, разделить его на две равные половины. Легче же от этого станет! И стал делить, нет, не свое горе (это было бы для него, ловкого человека, слишком просто и потому неинтересно), а свою вину он стал делить на две и, конечно же, не равные половины, и, разумеется, не с князем Андреем.
А с кем он хотел разделить, точнее на кого он решил сваливать свою вину?
Определенно ответить не могу. К тому же, мои любезные читатели, Павел Петрович даже не намекнул юному князю, кто виновник во всех его несчастьях.
Но сразу хочу предостеречь вас. Хотя управляющий и мошенник, но бывает так, что мошенник говорит правду, одну только правду. И этому есть очень простое объяснение. Обстоятельства так припрут к стенке и не хочешь, а вынужден сказать правду. Или выгодно ему, мошеннику, сказать ее. Бывает и такое.
Вы думаете, что я вещь бесчувственная? с неподдельной обидой сказал управляющий князю Андрею. Сказал, будто обвинение ему бросил, что сам он, князь, вещь бесчувственная. Нет! Представьте, и я могу чувствовать и страдать. И, как бы в подтверждение его слов, горькая слеза покатилась по щеке вдоль его бакенбарды. Да, я подлец и мошенник, как вы все обо мне думаете, хотя мне далеко до ваших друзей. Смахнул Павел Петрович слезу со щеки. Уж они-то мошенники, так мошенники! воздел он руки к небу, потрясая своим пистолетом, и на пистолет свой посмотрел весьма красноречиво и тут же руки свои опустил, а пистолет под мышку сунул. Потом тяжело вздохнул: Да, я мошенник и подлец. И заговорил горячо и страстно: Но разве я не могу чувствовать и страдать? И раз вы так хотите, то я, как на духу, все честно вам расскажу. Но замечу, не вы один пострадали от ваших (Павел Петрович горько усмехнулся) друзей Да, и я пострадал от Бутурлина и его Жаннет. Только что. И они меня ищут, чтобы убить! А из-за чего? Разве я главный виновник во всем этом? Разве я с этими фельдъегерями все это проделал?
И так убедительно он эти свои вопросы задал, так негодующе его глаза горели, а руки нервически сжимались в бессильной ярости, что юный князь к нему полным сочувствием проникся.
Но не понятно ему еще было, что за горе у него такое, из-за чего?
И при чем эти фельдъегеря? Какое они имеют отношение к его горю? И он управляющего прямодушно спросил:
С какими фельдъегерями? Объясните! Все говорят о них, но
Так вы о них ничего не знаете? всплеснул руками Павел Петрович. Правда, князь, не знаете?
Правда, не знаю!
Бедный мальчик, искренне пожалел его Павел Петрович и сказал без всякого лукавства: Хорошо, я сейчас расскажу что знаю сам, а знаю, поверьте, не так уж много. И он начал рассказывать.
Его рассказ почти не отличался от рассказа, рассказанного мне привидением, поэтому Павлу Петровичу можно верить, правда, с некоторой оговоркой. По своей натуре он все же мог кое-что утаить от юного князь. Впрочем, все мы такие. Кому хоть раз мы без утайки все о себе рассказали?
Вот, князь, где они у меня все! ударил себя в грудь Павел Петрович. Вот они, доказательства моей невиновности. И он расстегнул свою белоснежную рубашку и достал стопку писем. Под сердцем храню. Даже сплю с ними. Читайте. Письмо первое. И он протянул князю сложенный вдвое листок. Оно у меня мятое и, видите, порванное. Это я его потом склеил. Думаю, и вы бы его смяли и порвали от гнева! Читайте. Мне его два месяца тому назад прислали.
Князь Андрей не без брезгливости развернул смятый, порванный и аккуратно склеенный листок. Вот что там было написано.
Павел Петрович, а вы плут и мошенник! И я могу рассказать обо всех ваших плутнях кому следует. И вы от меня не отвертитесь. Я заставлю плясать вас под свою дудку!
Т. К.
А вот письмо второе, князь! страдальчески произнес Павел Петрович и добавил с ужасом в голосе: Будто мысли он мои угадал, будто наблюдал за мной неусыпно. Я его первому письму не придал никакого значения.
Вы меня, Павел Петрович, вижу, не поняли! Я не старому князю о ваших проделках все расскажу, а тому дворянскому обществу, над которым вы предводительствуете! Да и вашему сыну и дочери вашей, думаю, будет интересно о вас это узнать. Молодость так любопытна! Так я утолю их любопытство: на какие деньги были куплены вами два поместья в той губернии, где вы аж в предводители дворянства пролезли! А? В грязь вас втопчу.
Разъясню сию угрозу неизвестного Т. К.
Павел Петрович в одной нашей южной губернии приобрел два недурных поместья и слыл там первейшим богачом, весьма уважаемым и почитаемым всеми. В одном из этих поместий и проживало его семейство. Разумеется, оно не знало, что Павел Петрович служит управляющим у старого князя. Разумеется, не знало, и на какие деньги куплены эти поместья.
Свои отлучки он объяснял делами государственными и секретнейшими. Поэтому, сами понимаете, какая бы катастрофа произошла с ним, если бы неизвестный Т. К. открыл бы всем глаза на нашего Павла Петровича!
Так что хватит ерепениться. Письма мои с негодованием рвать и прочие глупости делать. Вы в полной моей власти и будете безропотно делать все, что я вам прикажу!
Т. К.
В смятение это письмо меня привело и в недоумение. От кого он про меня все узнал? Как? А он, не давая мне опомниться, следующее письмо через два дня прислал.
Завтра в двенадцать часов дня вы должны встретить трех моих людей. Они будут ждать вас в охотничьей сторожке, что в версте от дороги Москва Петербург. Пароль фельдъегеря. Отзыв генералиссимус. Впрочем, думаю, это лишнее. Они вас знают в лицо. А у них кавказская наружность. Не спутаете. Жить они будут в этой сторожке. Каждый день вы будете к ним наведываться. Привозить еду и забирать почту. Пока все.
Т. К.
А вот письмо его четвертое, с дрожью в голосе проговорил Павел Петрович. Самое каторжное!
Меня интересуют только письма государя нашего Павла Петровича, французского императора Наполеона и Александра Васильевича Суворова. Их надежно спрячьте. Остальные бумаги сжечь!
Т. К.
P. S. Лошадей, так и быть, можете продать, а деньги взять себе.