Хорошо, ответил я, согласен. Но и вам я одно условие выставляю. Вы мне все, что случилось с этим писателем, расскажете.
Извольте. Расскажу. Но сперва я бы хотел продолжить роман. Итак, слушайте и записывайте!
Один момент, остановил я его. Мне эта комната не нравится.
В другой хотите роман наш дописать? ехидно улыбнулся Павел Петрович. Пожалуйста. Выбирайте любую. Рекомендую комнату генералиссимуса! И он захохотал.
Нет, в нее не хочу, возразил я ему. В столовой зале вы роман свой мне додиктуете.
На своего предшественника хотите посмотреть? неожиданно зло спросил меня Чичиков и добавил угрожающе: Еще насмотритесь! И тут же переменил свой тон. Заговорил деловито: Впрочем, как хотите. Только ведь шумно там очень. Проходной двор. Кому не лень там шастают. И личности, скажу я вам, по большей части все сомнительные. И каждый будет норовить вам свой вариант нашего романа продиктовать. Замучают. Так что подумайте хорошенько прежде чем определиться, где вам наш роман дописать.
Хорошо, я подумаю. Но в этом бардаке я не хочу оставаться! Во что он комнату, писатель ваш, превратил?
Да, комнату он загадил, согласился со мной Павел Петрович. Так куда мы пойдем?
В комнату воздушного шара.
Туда вам пока нельзя! вскрикнуло вдруг испуганно привидение. Никому нельзя, добавило с неподдельной грустью. И дороги туда никто не знает. Разве только князь Андрей да княгиня Вера. Вот если вы их уговорите!.. тогда и я с превеликим удовольствием. И Павел Петрович крикнул: Княгиня Вера, гость наш хочет в комнате воздушного шара поселиться! Проводите.
Нет! ответил женский голос.
Видите, заговорил не сразу Павел Петрович, не хотят они вас в комнату воздушного шара пустить.
Не хотят не надо, сказал я равнодушно. В кабинет старого князя ведите.
Отличный выбор! Встал из кресла Павел Петрович. Там и компьютер есть. Этот (кивнул он на компьютер писателя) не нужно вам будет туда тащить. Вы на флешку только скиньте наш роман и пойдем.
Я на флешку скинул их роман гребаный, и он меня повел в кабинет старого князя.
В столовой зале я задержался, чтобы посмотреть на писателя.
Писатель в черном фраке сидел в торце длинного стола и в руке держал бутылку французского шампанского («Клико») и дул его прямо, как говорится, из горла.
Что, глумливо спросил меня Павел Петрович Чичиков, узнаете? Черные бакенбарды. Кудрявая голова!
Так ведь это! удивленно вскричал я.
Тсс! приложил палец к губам Павел Петрович. Да, именно он. Наш незабвенный гений! Он же, зашептал мне на ухо, Человек в черном. Но это, вы понимаете, между нами.
Но как он сюда попал? Ведь умер он сто лет тому назад.
Ошибаетесь. Умер он (задумался на мгновение Павел Петрович) сто шестьдесят пять лет тому назад. А как сюда попал, отвечу. Загадка гения! И он подмигнул мне заговорщицки.
Дурите вы меня! возразил я ему. Не мог он этот ваш роман написать. Не его стиль. Да и рука не та.
Не рука гения, хотите вы мне сказать? Нет-с, ошибаетесь. Его рука. А что порой коряво и прочее и прочее! Так он специально, чтоб никто не догадался. И Павел Петрович хотел было схватить меня за руку и схватил, но, как вам известно, привидения не имеют плоти и он только ожег мою руку!
Больно! отдернул я свою руку.
Так идемте за мной в кабинет, а то я вас за другое место схвачу! И я безропотно пошел за ним.
В кабинете он сел по-хозяйски за стол старого князя и начал диктовать мне продолжение5
А я все больше по сторонам стал смотреть. Уж больно мне знакомым кабинет этот показался.
Да вы меня не слушаете! рассердился на меня Павел Петрович. Что вы голову вертите?
Нет, я слушаю, ответил я ему, и записываю. А что голову верчу, не беспокойтесь. Эти три дела я могу одновременно делать. И как я эти слова сказал, так и вспомнил, где я этот кабинет раньше мог видеть. В своем романе «Война и мир» Толстой этот кабинет описал. Помните кабинет Николая Андреевича Болконского? Ну точная копия этого. Даже токарный станок один к одному.
Он и нашего старого князя Ростова в своем романе вывел, угадало мои мысли привидение. Фамилию только другую ему дал. И все. Кончим об этом! выкрикнуло привидение. Граф Толстой никакого отношения к нашему роману не имеет. Простые совпадения. И нет в них никакого глубокого смысла. Мало ли других совпадений?! Солнце, небо, луна и прочие предметы в тысячах романов описаны. Что, и в этом мы должны искать глубокий смысл? Нет. Смысл один, простой. Все мы на этой грешной земле живем. Жили бы, например, на Марсе другие бы в наших романах совпадения были.
Глубокая мысль, решил я издевательски польстить привидению, толстовская!
Не юродствуйте, возмутился Чичиков и продолжил, как говорится, гнать текст своего романа.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Уже тогда, на Мальте, в 1802 году Александр Васильевич Суворов высказал открыто императору Павлу Ι пагубность седьмого, секретного, пункта Мальтийского договора.
«Позвольте мне самому решать, ответил император нашему полководцу, что пагубно для России, а что нет! И добавил не без издевки гневно: Вы гений на полях сражений, но сущее дитя в делах политических!»
К прискорбию нашему, оба были правы.
При неукоснительном исполнении этого пункта неминуемая и скорая гибель грозила России, но нарушение его или его отсутствие в этом Договоре (на чем настаивал Суворов и «мягко советовал» император Франции Наполеон) грозило той же гибелью, правда весьма отдаленной, но неизбежной.