Любите женщину - Эдуард Барсегян

Как я искала, как тебя искала!
Шутя, сказала: уходи. И ты ушел.
Какой конец?  ведь не было начала!
Ты мог взойти на пьедестал, но не взошел

А потом была музыка,
А за нею  ты вся!
И такою разнузданной
Я не помнил тебя.

Ты  от Бога стыдливая,
Как бы Богу молясь,
К небу руки красивые
Распростёрла, и страсть

Увела тебя к облаку,
Где укрылись мечты,
Те, что некогда отняты
Были крахом любви.

И, доверившись мне,
Ты была горше слёз,
У меня на плече
Прошептала: и что ж?

Печален вид разбитого стекла,
Но как красивы на свету осколки!
Я не прощаюсь, уезжаю только,
Надолго. Без обиды. Навсегда.

Огрубели звуки тишины.
Плач надсадный из груди не вырвать.
Вместо звезд  горящие кресты.
Линии в ладонях не раздвинуть!

Тихо стало. Опустошена,
Обокрадена несбывшаяся радость.
Прокричали в стон колокола:
Никому не нужные обряды

Твой венец звездою предрешен.
Не упасть на небо даже птице!
Слезы не смываются дождем.
Я тебе не буду больше сниться.

Ухожу. Былому не взрасти.
Все цветы раздарены впустую.
Приглушенный свет моей любви
На твоих угаснул поцелуях.

Я обречен на нежность  помоги;
Охвачен дрожью чувственной  дай руку.
Я отрешен от Бога.
Обрети
Ты божество свое:
Войди ко мне без стука

Белое платье.
Белая скатерть.
Ночь на закате.
Хрустальный бокал.
Как все некстати,
Как все некстати.
Черное небо.
Забытый обман.
Пальцы вплетенные
В волосы черные.
Бедра растроганы
Нежностью губ.
Мы  обреченные,
Мы  отрешенные
Камни разбросаны.
Камни и звук.

Наземь упавшая,
Чья-то вчерашняя
Мертвая звездочка.
Вечная высь.
Бедная, страшно мне,
Гордая, страшно мне.
Время  не жить.
За меня помолись.

И ты вошла, и я не смел и слова
Произнести от блеска наготы.
Неистовая красота, сошедшая с алькова,
Какому божеству предназначалась ты?

Ни робости, ни вызова, ни страсти,
В глазах невинность: им не снизойти!
По родинке у каждого запястья.
Какому божеству предназначалась ты?

На паперти пред вечностью лишь место.
Эль  Греко, Данте или Дебюсси-
Кому подвластно это совершенство?
Какому божеству предназначалась ты?

И протянул я руки, и ладоней
Доверчиво коснулась грудь  не отреки!
И я взошел. И промелькнуло в стоне:
Какому божеству предназначалась ты!

Какие звезды падают с небес!
И говорят, что это чья- то смерть.
Тогда звезда моя уж на подлете.
Какое счастье умирать при всех!

Какие звезды падают с небес!
Их красоту затмить не может смерть,
И, оставляя след на небосводе,
Они принадлежат влюбленным, как и медь 
«На счастье» брошенная 
В чистом водоеме.
Какое счастье вместе умереть!

А знаешь, как горит свеча?
Заходишь в церковь  столько судеб!
И среди них  твоя судьба.
Всевышний милостив: рассудит.

Она вначале, как зажжешь,
В церковном полумраке вспыхнет,
Потом таинственно замрет:
Покажется, что не достигнет

Своей кончины до конца,
До высохшего пьедестала.
Потом, завидев страх в глазах,
Начнет гореть в дыму сначала.

Затем увереннее, в такт,
Едва звучащего, органа,
За то, что кто-то был распят,
Она отдаст себя пожару.

А ты красивая стоишь,
И запах ладана опутал
Твою несбывшуюся мысль.
Свеча горела лишь минуту!

Я обожаю все твои грехи:
Порочности безумной утонченность,
И нежной грубости твоей незавершенность.
Ты  женщина над пропастью любви.

Тебя касаться  быть сметенным враз.
Горжусь, что были мы знакомы.
Я поместил бы образ твой в икону,
Украсив им святой иконостас.

Быть женщиной «от бога» нелегко,
Когда под утро будешь виновата
За прелести желанного разврата,
И на тебя навесят жуткое клеймо.

Но я молю прощения за всех.
Мир благородства так несовершенен.
И перед каждой стану на колени,
Взамен услышав благодарный смех.

Когда умру. Когда я больше не вернусь
И превращусь в остывшего урода,
Когда не вымолишь из мертвых моих уст
Роскошных фраз иронии восторга;
Когда в ночи случайное тепло
Напомнит жар угасшего камина,
Разлитое на скатерти вино,
Соединенье тел, еще невинных;
И вспомнишь вдруг нежданный первый дождь,
Когда срывал губами я по капле
С лица дождинки среди капель слез,
И исчезал на самолетном трапе,
Но вновь, отброшенный капризом твоих рук,
Я возвращался, целовал ладони,
И тайных нескончаемых минут
Нам не хватало в бешеной погоне
И вот тогда ты сядешь за рояль,
Самозабвенно извлекая звуки,
Уверенная, что я точно изменял,
Обидно, просто так, совсем от скуки.
И вот тогда под наш с тобою блюз
Обнимешь ты безумного другого,
И вот тогда я больше не вернусь.
Когда умру, свободны будем оба!

Нежданная моя!
Ладони опустели,
Крест обронен
Прости
Убожество мое.
Сегодня, знаешь,
Птицы прилетели?
Но нет моей:
Гнездо ее пусто.

Как быстротечно время у любви!
А я лежал, смотрел и восхищался,
Что, поглотив меня, она искала счастье,
Описывая бедрами круги.

И в такт кругам, по стенам силуэт,
Метался тенью женщины незрелой.
Ее безумству не было предела.
А я молчал восторженно в ответ.

Она творила чудеса богини,
И я как я, не нужен был в тот час,
Я обожал ее за этот дивный транс:
За взгляд  и отрешенный, и невинный.

И время не хотело уходить,
Часы, минуты  все во мне смешалось,
Но вдруг наружу вырвалось начало
И не было, кого благодарить!

 Куда она ушла?
 В туман.
 Куда она ушла?
 В обман.
Губам, небрежно обведенным,
Словам, всегда незавершенным,
К чему стенания Христа?
Ей не понять  она греховна!
Рожденная под знаком Овна,
Растраченная до любви
Какие плечи!
Без причины  улыбка девочки невинной.
И ложь без смысла  совершенство.
Она была чужой невестой!
И навсегда: неужто было?
Лишь одного она простила,
Того, кто первым в ее тело
Амура жезл вонзил, 
Хотелось разорванною быть,
С восторгом: Еще! Сильней! Больнее! Долго!
Но не бывает вечной страсти.
Забыто первое причастье.
И так проходят луны, луны,
И каждый день ее безумен.
И как же трудно жить красивой,
Недавней девочке игривой!
А дождь так тягостен,
Где солнце?
Расплата будет после, после
И не расходится туман.
И не кончается обман.

Мне хочется немножечко уюта в твоих глазах
Не долетели стаи,
Не до желтели листья,
Но откуда
Так много выроненной с губ твоих печали?

Я обнищал:
Я растерял всю дрожь,
Всю боль свою растратил.
Но откуда
Вот эта новоявленная боль,
К чему ищу в глазах твоих уюта?

Стригут деревья  не защищены,
Утрачена невинность  нет возврата.
И жгут траву  так надо для земли.
Хотелось как от этого заплакать!
Так было.
А теперь, когда дожди
Идут 
Скорее бы под крышу
И спать.
Какие еще сны?
Я эти сны давно уже не вижу.

Гитара, оброненная в углу,
И сигареты дым взмывает круто.
Я понимаю: больше не пойму,
К чему ищу в глазах твоих уюта.

Ты рождена в мои 17 лет.
Завороженный, я считаю годы,
Когда меня не будет больше  нет! 
И стану частью брошенной природы.
Отыщут после пусть мои рубцы
На вскрытом сердце  это ли не память?
Я их дарил  не мертвые цветы!
Что, кроме пепла, оставляет пламя?

Но это не касается обид.
Твой совершенный запах тела,
Как и наивный от природы стыд,
В меня впивался, восходя по нерву.

Мы были неприкаянно добры
К любым прикосновеньям наших взглядов.
Как были мы безудержно чисты
В растрате чувств под крики водопада!

Покинутая мною по судьбе,
В моем  уже чужом!  окне нет света.
17 лет, отторгнутых тебе,
Дарю взамен прощального букета.