***
Утро понедельника выдалось таким же безоблачным и тёплым, как воскресное. Выйдя из дома в 8:00, отягощённый лишь пакетом с документами, к 8:15 Денис уже стоял на школьном крыльце. Это давняя привычка, так у них с Яриком было условлено с десятого класса (именно в десятом они сдружились) приходить к 8:15. Начало уроков в половине девятого и целых пятнадцать минут можно было поболтать о том, о сём или, чего теперь скрывать, перекурить, забившись куда-нибудь подальше от глаз преподавателей. Как оказывается, привычка не забылась, Денис с удивлением обнаружил, что и сейчас ждёт появления Ярослава. А ещё обнаружилось, что он волнуется, как школьник перед выпускным экзаменом. «Возьмут ли, есть ли место, а если возьмут, справлюсь?», такие вопросы роились в его голове, пока, ожидая оставшиеся до половины девятого минуты, переминался с ноги на ногу у двери. За это время мимо него никто не прошел, впрочем, чему удивляться? Лето, каникулы. Стоило ли и ему приходить в такую рань? Наверняка в школе ещё ни души
Дверь, однако, оказалась не заперта. Открылась легко, едва только он потянул за ручку. Петли издали громкий протяжный скрип и на Дениса пахнуло густыми тяжёлыми испарениями масляной краски. Такие витают летом едва ли не в каждой школе. Ремонт. Подкрашиваются полы и стены, окна и подоконники. К запахам краски ощутимо подмешан «аромат» побелки.
Пройдя вестибюль и миновав ещё одну дверь, сразу за ней он лицом к лицу столкнулся с уборщицей бабой Тасей сутулой старушкой, повседневно облачённой в потрёпанный выцветший халат. Она и вне школы в нём ходит. А может, их у неё несколько? Сколько Денис помнит, баба Тася бессменно работала в школе: мела, мыла и иногда беззлобно гоняла мокрой тряпкой расшалившуюся ребятню. А ещё баба Тася подрабатывает здесь же ночным сторожем.
Куды? сурово спрашивает она, подбочениваясь, всем своим видом давая понять, что мимо неё просто так не проскочишь.
К директору.
В отпуску.
А завуч?
Нету ищо.
А когда будет?
Они не докладают.
Я подожду, сообщает Денис.
Ты отец чей, чи брат?
Да нет, улыбается Денис. На работу пришел устраиваться.
На лице бабы Таси появляется выражение неподдельного изумления.
Сюды? спрашивает она, всплеснув руками.
Да, кивает Денис.
Услышав подтверждение, уборщица отступает на шаг и, слегка откинув назад голову, несколько секунд, прищурившись, рассматривает его.
Ой, чего ж это я, старАя, тебя но пороге держу! восклицает она наконец. Проходи-ка, проходи, прихватывает его за рукав, словно боясь, что убежит, и тянет за собой к стоящему неподалёку столику школьной вахты. Присядь-ка, милок, пододвигает ему стул, обожди, а я сейчас чайку.
Исчезнув в школьных недрах, баба Тася возвращается вскоре с чашкой горячего чая.
Ты попей, говорит, а завуч-то скоро будет. Куды ей деться-то?
Пока Денис не спеша потягивает чай, баба Тася продолжает с интересом его рассматривать.
Не пойму чегой-то, произносит она задумчиво, физкультурник чи кто? Учить-то чему будешь?
Эта её наивная попытка по внешности угадать предмет вызвала у Дениса улыбку.
Иностранному языку, отвечает он.
От же шь! восклицает баба Тася, ещё раз всплеснув руками. А?! Вот оно как выходит! В самый раз!
Заметив на лице Дениса вопрос, она поясняет:
Антонина-то наша на пенсию вышла, совсем плоха стала старАя, болячки заели. А смены-то и нету. А тут ты, милок. Вот Матвевна-то порадуется!
Из этого пояснения Денису стало ясно, что старая учительница иностранного языка Антонина Васильевна из-за болезни не смогла работать и ушла на пенсию, а завуч Станислава Матвеевна не знает кем её заменить. Это я удачно зашел, порадовался он про себя.
Может, пряничка хочешь, милок? спохватывается баба Тася. Так я сейчас
Спасибо, не нужно, останавливает Денис её порыв.
Ну, как знаешь А то я мигом! В бытовке
Скрип петель и хлопок двери не даёт ей закончить. Она умолкает, настораживается, всё внимание обращая к входу. Там в дверном проёме появился высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти. Он моложав, лыс, над верхней губой пышные смоляные усы. Рукава белой рубашки закатаны по локоть, обнажая мощные, мускулистые предплечья. Чёрные брюки безупречно отглажены. Ботинки, в тон усам и брюкам, начищены до блеска. В правой руке держит кожаный, отблескивающий коричневым лаком, портфель.
Спасибо, не нужно, останавливает Денис её порыв.
Ну, как знаешь А то я мигом! В бытовке
Скрип петель и хлопок двери не даёт ей закончить. Она умолкает, настораживается, всё внимание обращая к входу. Там в дверном проёме появился высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти. Он моложав, лыс, над верхней губой пышные смоляные усы. Рукава белой рубашки закатаны по локоть, обнажая мощные, мускулистые предплечья. Чёрные брюки безупречно отглажены. Ботинки, в тон усам и брюкам, начищены до блеска. В правой руке держит кожаный, отблескивающий коричневым лаком, портфель.
Игорь Аркадьевич Чайкин, узнаёт мужчину Денис.
Игорь Аркадьевич преподаёт историю. Он, что называется, преподаватель от Бога. Из любого урока умеет сделать настоящее представление такое, что учеников и после звонка из класса не выгонишь, без перерыва готовы слушать, что же такое творилось при дворе какого-нибудь Людовика или Николая.
Проходя мимо вахты, Чайкин приветственно кивает.
Здравствуйте! отвечает Денис.
Чайкин направляется дальше, но через пяток шагов оборачивается и произносит, остановившись:
Погодите-ка он морщит лоб. Стрельников, если не ошибаюсь. Так?
Денис, кивнув, встаёт.
Я, Игорь Аркадьевич.
Помню, помню, Ваш реферат.
За реферат, который припомнил, Игорь Аркадьевич ученику одиннадцатого класса Стрельникову Денису поставил «автоматом» пятерку в полугодии и потом долго приводил в пример за глубину изучения и стиль изложения материала.
Какими судьбами?
Так на работу он, отвечает баба Тася.
То есть?
Устраиваться, значит, пришел, продолжает отвечать уборщица.
Брови историка приподнимаются.
Вот как? Серьёзно?
Вполне, подтверждает Денис.
Хм, ну, что ж Идёмте.
Куды это? настораживается баба Тася. К Матвевне он!
Ничего, успеет ещё, успокаивает её Игорь Аркадьевич, а пока я с ним пообщаюсь.
Денис бросает вопросительный взгляд на уборщицу.
Иди уж милостиво разрешает она, потеребив пуговицу халата. Как Матвевна объявится, позову.
В кабинете истории, судя по всему, ремонт был закончен не так давно. Здесь ещё витают его запахи. Распахнув окно, Чайкин усаживается за стоящий у доски учительский стол. Указывает на ближайшую к нему парту:
Располагайтесь. И что же Вы жаждете преподавать? осведомляетя он, наблюдая, как Денис усаживается.
Иностранный. Английский или французский, а можно и немецкий.
Однако! восклицает историк. Вот это диапазон! Так что же и диплом соответствующий у Вас имеется?
Вытащив из пакета диплом, Денис подает его Чайкину. Тот принимает, покрутив в руках, заглядывает внутрь. Вчитывается долго, внимательно. Наконец раскрывает вкладыш.
Похвально, комментирует, пробежавшись взглядом по оценкам. Похвально, черт побери!
Вернув документ хозяину, Игорь Аркадьевич сел рядом с ним за парту.
Скажи-ка мне, Денис Можно на «ты», да?
Конечно!
Так вот скажи, ты всё серьёзно обдумал?
Угу
Что ж произносит Чайкин, коротко кивнув, учителя нам нужны, вот как нужны, ребром ладони он касается горла, до зарезу. Дефицитная в нашем городе профессия, понимаешь ли. Днём с огнём если только и сыщешь учителя, да и тот старпёр какой-нибудь, улыбается грустно. Старичьё ведь одно работает, до пенсии досиживает, молодёжи катастрофически не хватает. Сашка один ковыряется, да и то потому, что деваться ему некуда. Помнишь Сашу Весёлого?
Конечно, Денис помнит Сашу. С пареньком, носившим странную фамилию Весёлый, он познакомился в восьмом классе тот приехал в город откуда-то с Дальнего Востока, где мать его и отец служили в одной из Богом забытых воинских частей. Здесь их приютила Сашина тётка. Собирались Весёлые со временем обзавестись и собственным углом, но не успели: попали в страшную аварию, в которой Саша получил перелом позвоночника, а оба его родителя погибли. После этой трагедии заботу о мальчике целиком и полностью взяла на себя тётя: моталась с ним по больницам, пыталась поставить на ноги безуспешно. На всю жизнь Саша оказался прикован к инвалидному креслу. Школу заканчивал на дому. Что стало с ним потом, Денис не знал: поступил в институт, появились другие дела, другие приятели. Собственно, и приятелями-то они не были, так разок в компании других ребят сходили на рыбалку, и ещё раза два, кажется, ходили куда-то, Денис уже и не может вспомнить куда именно то ли на лыжах кататься, то ли В общем, выпало из памяти. А вот самого Сашу он помнит отлично. Особенно ярко вспоминается его по-настоящему весёлый, на все сто соответствующий фамилии, характер. Саша постоянно балагурил, шутил и подкалывал. Наверное, поэтому девчонки обращали на него больше внимания, чем на других пацанов.