Я поддерживаю его, слегка приподнимая уголки губ.
Значит, дерьмо? уточняет Мауро, совершенно не морщась, как по моему представлению должен был сделать. Всё-таки человек с изрядным налётом аристократизма.
Угу, отзываюсь я.
Не преувеличиваешь? Может, не всё так страшно? Перебесятся, пройдёт?
Сомневаюсь.
Почему?
Чтобы прошло, надо, чтобы было куда проходить.
Брови Мауро изгибаются, придавая лицу недоумённое выражение.
Поняв, что выразился слишком витиевато, я спешу пояснить:
Нет ориентира. Двигаться назад смысла нет, а вперёд Не видно, куда идти. Топчемся на месте, а время идёт. Это и пугает. А на голову льют и льют всё это без остановки Кто-то точно подметил, что человек быстро ко всему привыкает. Боюсь, привыкнем и к дерьму. Тем более что им пичкают с утра до ночи, поминутно доказывают преимущества одного дерьма перед другим. Нет ему противовеса, не за что уцепиться, чтобы не свалиться в выгребную яму. Вернее, почти не за что. Кое-какие проблески разума ещё бывают, но их слишком мало, и как-то уж слишком быстро они гаснут. Подозреваю, что принудительно, чтоб пламени не возгорелось из искры, продолжаю я, распаляясь. По всем каналам дерьмо, на всех прилавках оно же. Одни ещё нос воротят, умных из себя строят, а другие уже пристроились и с аппетитом потребляют. Чую я, что вскоре две эти категории сольются, причём не в пользу первой. И тогда даже высоколобый профессор, когда-то тонко споривший о преимуществах Булгакова перед Достоевским и Меньшова перед Быковым, с пеной у рта будет отстаивать, что фильмы Даши Срашкиной и книжки Вани Сидорчука верх изыска и апогей совершенства.
Теперь Мауро морщится.
Даши э-э-э Даши пытается выговорить он. Эта дама популярный режиссёр?
Я абстрактно выразился, мало ли, как дерьмового режиссёра зовут.
Мауро печально улыбается.
Понимаю твоё беспокойство, задумчиво произносит он.
Несколько минут мы сидим молча. Я мелкими глотками пью бренди, еще глубже погружаясь в невесёлое раздумье. Мауро тоже о чём-то размышляет.
Ха! наконец восклицает он, заставив меня вздрогнуть и вернуться к реальности. Всё в твоих руках!
Хочешь сказать, ты знаешь, что делать?
Узнаю русского! смеётся Мауро. Теперь у вас полагается спросить, кто виноват?
Я кисло улыбаюсь ему, мол, типа того.
Тем не менее, я могу предложить вариант! уверенно заявляет он.
Я весь внимание.
Не сиди, сложив руки, а действуй! Для начала попытайся немного думать! Научись разбирать, что тебе предлагают первый или второй сорт. А затем расскажи об этом соседу. Постарайся убедить его. Научи своих детей. Дай им ориентир! В конце концов, с самого начала привей им стойкий рефлекс «не жрать без разбора всё, что тебе суют»! Вот так вот.
Ну и?
Что «ну и»? раздраженно переспрашивает Мауро. Чем больше людей включит мозги, тем сложнее производителям дерьма станет его сбывать! Надеюсь, про законы экономики ты слышал?
Ты думаешь, все смогут научиться выбирать между плохим и хорошим? спрашиваю я неуверенно.
Естественно, не все. А кому-то вообще нравится кушать отходы. Такие находятся в любом обществе, но в нормальном счёт им идёт на единицы. Так помоги своему обществу стать нормальным!
Как же всё правильно, как всё элементарно за бокалом хорошего бренди. Легко сказать «помоги», забыв про сотни «если» и «но», мысленно вздыхаю я. Но с другой стороны, ели не я, то кто? Уж Мауро точно не бросится на помощь утопающей в дерьме России, у него своя Родина.
Да, вот еще что, произносит Мауро вкрадчиво, надеюсь, ты готов взять на себя ответственность определять, что хорошо, а что плохо? И понести наказание в случае ошибки?
Готов ли я?.. Наверное, да. Но, а что если действительно ошибусь: назову хорошее плохим, а чёрное белым? Вероятность этого исключить нельзя. И что? А то, что случись она, эта вероятность, и я тоже стану производителем дерьма И как же быть? Неужели просто, наплевав на возможность ошибки, пойти напролом, сказать: «Вот она моя правда, следуйте ей, и всё будет замечательно»? Наверное, так А как иначе? Кто-то же должен попробовать найти выход?! Попытаться направить людей туда, куда идти стоит, пусть трудно, но есть ради чего. Кто-то должен взять на себя ответственность, без этого не обойтись.
Может, вернемся к гостям, развеемся немного? спрашивает Мауро, вновь выводя меня из задумчивости. Ты что-то совсем загрустил.
Может, вернемся к гостям, развеемся немного? спрашивает Мауро, вновь выводя меня из задумчивости. Ты что-то совсем загрустил.
Знаешь, я бы лучше вернулся в отель.
В отель?
Если это возможно.
Тебе у нас не понравилось? настораживается Мауро.
Нет, что ты! Всё замечательно! спешу успокоить его. Просто среди всего этого великолепия чувствую себя я запинаюсь, пытаясь подобрать слова, подходящие под ощущения, не в своей тарелке. Не светский я человек.
Ну почему же?! Совсем не плохо держишься.
И всё же я хотел бы уехать.
Как пожелаешь На лице Мауро читается лёгкое недоумение.
На меня никто не обидится? интересуюсь из вежливости. Конечно, я на сто процентов уверен, что моё исчезновение не будет замечено, но ради приличия стоит осведомиться.
Не забивай голову. Значит, точно решил покинуть нас?
Да.
Мауро отталкивается руками от подлокотников кресла, резко встаёт и подходит к телефонному аппарату. Пока Мауро отдаёт распоряжения о машине, я ловлю себя на мысли о том, что единственное, что могло бы меня удержать здесь, вернее, кто мог бы меня удержать, это Ремина. Воспоминание о ней вызывает у меня неестественную эйфорию, заставляет сердце биться с частотой отбойного молотка. Удастся ли мне встретиться с ней еще хотя бы раз? Аромат её духов до сих пор кружит мне голову. А уж о том, как она коснулась моей обнаженной спины, я и вспоминать боюсь. На многое бы я решился, чтобы вновь оказаться наедине с ней в той крохотной комнатке с такой огромной кроватью.
Идём, зовёт меня Мауро, положив телефонную трубку на рычаг.
На улице свежо. Мы стоим на ступенях у входа в дом. Увитая зеленью вилла будто что-то нашептывает в ночи листвой растений.
Попрощаться за тебя с дамами? осведомляется Мауро.
Конечно. И передай Ремине мою благодарность, она буквально спасла меня.
Передам.
За решеткой ограды, поблёскивая тонированными стёклами, проплывает всё тот же белый лимузин. Останавливается у ворот и даёт короткий сигнал. Я бросаю прощальный взгляд на окна. Там за шторами в ярко освещенной зале сейчас танцует Ремина или, может быть, кокетничает с галантным кавалером.
А мне пора ехать.
На прощание обмениваюсь с Мауро крепким искренним рукопожатием. Всё-таки по его милости я сегодня попал в почти что сказку.
И ещё поблагодари хозяйку дома, хоть мне и не довелось с ней познакомиться, говорю я напоследок, стараясь быть учтивым до конца. Мол, видели мы кино про аристократов, знаем, как у вас заведено.
Мауро пожимает плечами.
Или ты плохо говоришь по-итальянски, или я что-то не понимаю! удивлённо произносит он. Почему не удалось познакомиться?
Ты меня не представил!
Ведь ты сам растерянно произносит Мауро. Подожди! оживляется он. Ты не догадался?!
О чём?
А кто, по-твоему, Ремина?!
Тут я ощущаю легкий укол под сердцем. Неужели? Ну, конечно же, мелькает мысль, вся эта затея с переодеванием стала бы Ремина так распоряжаться в чужом доме? Вот оно что! Вдова миллионера. Владелица огромного состояния. А Паола, выходит, её дочь. От этих догадок мои виски словно сдавливает стальной обруч, а ноги делаются ватными, грозя предательски подломиться в коленях.
Сколько же ей лет?.. едва слышно выдыхаю я.
Денис, что с тобой? Голос Мауро звучит так, будто уши мои набиты ватой. Ты в порядке?
Да конечно
***
Плыву, широко загребая руками. Вода держит так, что утонуть практически невозможно. Хочется плыть и плыть, пока хватит сил. Впереди голубой горизонт, сзади далёкая полоска берега. Волны набегают слева наискосок. Иногда одна из них захлёстывает меня с головой. Тогда я фыркаю, отплёвываюсь и жмурюсь, подставляя лицо солнцу и ветру, чтобы они поскорее обсушили его. Соль беспощадно ест глаза. Чёрное море на этот счёт гораздо милосерднее.
Ночью почти не спал. В редкие минуты забыться мне являлась Ремина. Из-под полумаски она испытующе-лукаво смотрела не меня и звала Звала в ту самую комнату И я, не в силах отказать, шел за ней, с трудом переставляя ватные ноги. Но как только мы поднимались по винтовой лестнице на второй этаж, нас встречал Мауро. «Ты не догадался?» ехидно спрашивал он меня, и я просыпался, терзаемый одним и тем же вопросом: «сколько же ей лет?». И сейчас этот вопрос не даёт мне покоя. Разве можно угадать в Ремине умудрённую опытом женщину, мать двадцатилетней дочери? Это кажется мне просто невероятным. На вид Ремина едва ли старше меня! Но что я хочу? Большие деньги дают шанс хорошо выглядеть в любом возрасте Месяц назад мне исполнился тридцать один год, всего лишь тридцать один! И мне надо, во что бы то ни стало, выбросить Ремину из головы, не хватало сохнуть по старухам, пусть и хорошо сохранившимся! Так я решил ещё под утро, когда оранжевый диск солнца осторожно показался из-за горизонта, а я потерял всякую надежду выспаться. Так я решил Но вот сейчас в тёплой воде Лигурийского моря опять думаю о Ремине вместо того, чтобы по полной программе получать удовольствие от купания!