А где мешок?
Он остановился и с размаху поставил вёдра, так что часть пойла выплеснулась на пол, и молча уставился на надзирателя. Так, значит, всё-таки всё-таки
Ты оставил его там?
Да, сэр.
Лицо Грегори непроницаемо.
Вечером, после всего, пойдёшь в пузырчатку.
Да, сэр.
Работай.
И ушёл, уверенный в исполнении. Да оно так и есть. Ослушаться никто не посмеет. И он не посмел
Эркин с усилием открыл глаза. В комнате какой-то синий неприятный сумрак. Так перед грозой бывает. Но сейчас рано для грозы: весна только началась. Но как же тяжело чего-то
Жене нравилась эта работа. Квартира, превращённая в контору, сохраняла уют и какую-то домашнюю милую атмосферу. И хотя Женя была не постоянным работником, а приходящей сдельщицей, но её приняли в этот кружок, и она чувствовала себя здесь своей, насколько она вообще могла быть своей.
Сегодня здесь были все: Норман, Перри и Рассел. Весельчаки, особенно, Перри, и любители, как они говорили, всего, что украшает жизнь. Конечно, Эллин и Мирта тоже машинистки. И Хьюго. Инженер Хьюго Мюллер. Самая светлая голова в городе, штате, а может, и Империи, и спасавший её свою голову от бомбёжек в их захолустье. Женю приветствовали с такой сердечностью, что задумываться над её искренностью было бы явным и непростительным грехом.
Женя быстро разделась, убрала под вешалку сумку с продуктами и села за машинку.
Джен, вы подобны живительному дождю для иссохшего цветка моего сердца!
Женя рассмеялась.
Короче, Перри, у вас опять неразборчивый текст.
Вы ясновидица, Джен.
Давайте ваш текст.
Текст Перри как всегда вклеен, переклеен, вписан, перечёркнут и снова вписан. Но Жене это знакомо. Не страшно, бывало и хуже.
Обычно идёт весёлый трёп обо всём и ни о чём, но иногда кто-то затронет тему, которую обсуждают весь вечер. И сегодня. Эллин сказала, что развалины Паласа обносят забором, видно, будут что-то строить.
Какой Палас? спросила Мирта. Эл или Джи?
Леди-Палас, ответил Норман. Но если вы, милые дамы, надеетесь на его открытие, то увы-увы комендатура не разрешит.
А если бы и разрешили, вступил, не отрываясь от чертежа, Рассел. С кем открывать? Спальников практически не осталось. Их перестреляли ещё перед капитуляцией.
А что? спросила Женя. Они действительно сексуальные маньяки?
Перри ухмыльнулся и открыл рот, но тут в привычной для него академической манере заговорил Хьюго.
Видите ли, Джен, здесь нет однозначного ответа, всё и проще, и сложнее обыденных представлений. В какой-то мере, действительно маньяки. Но под постоянным контролем они были неопасны и поддавались определённому использованию. Их отбирали в раннем детстве, где-то в пять-шесть лет, и специально дрессировали.
Рассел не смог скрыть изумления, но промолчал.
Хьюго, откуда вам это известно? удивился Норман. Вы же инженер.
Ну, Хьюго смущённо улыбнулся. У меня дурная привычка внимательно читать всё, что попадётся под руку. И мне как-то попался учебник по дрессировке, вернее, это была инструкция по содержанию спальников. И я её добросовестно прочитал, хотя карьера владельца Паласа меня никогда не привлекала. Так вот, они становились в определенной степени маньяками. То есть они могут думать только о сексе и само присутствие женщины, возраст неважен, даже девочки, причем любой расы, но белой в особенности, включает, так сказать рабочий механизм. Их нельзя в этом винить, я думаю. Всё-таки они
Да, перебил его Рассел, это как сторожевая собака. Она не может не быть злобной.
Совершенно верно, согласился Хьюго.
А когда стало ясно, вмешалась Мирта, что рабов придется освободить, и они останутся без контроля, то их и ликвидировали. Вполне логично.
Причём, обратите внимание, сказал Норман, остальные рабы так же относились к ним крайне неприязненно.
Да-да, подхватила Эллин, я сама видела, вы помните эти толпы, сразу после капитуляции, они шли мимо нашего дома. Зрелище, конечно, страшное. Так, когда обнаружилось, что в толпе есть спальник, его остальные просто затоптали.
Ужас! вырвалось у Жени.
Да, согласился Хьюго, это ужасно. Но тут видимо срабатывает инстинкт самосохранение, как собаки избегают бешеных собак, так и здесь
Говорят, перебила его Мирта, что комендатура собрала уцелевших, ну, спальников, и вывезла куда-то.
Совершенно верно, согласился Хьюго.
А когда стало ясно, вмешалась Мирта, что рабов придется освободить, и они останутся без контроля, то их и ликвидировали. Вполне логично.
Причём, обратите внимание, сказал Норман, остальные рабы так же относились к ним крайне неприязненно.
Да-да, подхватила Эллин, я сама видела, вы помните эти толпы, сразу после капитуляции, они шли мимо нашего дома. Зрелище, конечно, страшное. Так, когда обнаружилось, что в толпе есть спальник, его остальные просто затоптали.
Ужас! вырвалось у Жени.
Да, согласился Хьюго, это ужасно. Но тут видимо срабатывает инстинкт самосохранение, как собаки избегают бешеных собак, так и здесь
Говорят, перебила его Мирта, что комендатура собрала уцелевших, ну, спальников, и вывезла куда-то.
Зачем? пожал плечами Рассел, ведь они запрещают Паласы. Для исследований?
Вряд ли русские столь рациональны, возразил Норман. Скорее, просто изолировали.
А если всё-таки остались уцелевшие? ужаснулась Эллин. Брр, страшно подумать
А вы не думайте, посоветовал Хьюго.
Ну, как вы можете так говорить?! Вы мужчина, а мне поздно одной возвращаться через весь город
Я вас провожу! радостно завопил Перри. Клянусь, со мной вы в полной безопасности.
А вы со мной, Норман подмигнул Мирте.
А вы, Джен, не боитесь?
Женя подняла на Хьюго глаза и улыбнулась отстраняющей улыбкой.
Нет, не боюсь. Перри, ваш текст готов.
Волшебница! С меня доплата.
Ловлю на слове, рассмеялась Женя, принимая от Нормана пачку расчётов. Как всегда в двойную ширину?
Разумеется, Джен, вы чудо!
Спасибо.
Комната вдруг осветилась пронзительно белым светом, и тут же оглушительно разорвалось небо.
Гроза?
Рановато.
Всё равно! С первой грозой вас!
«Алиса боится грозы, Женя заложила в машинку двойной разворот. Ну, ничего не поделаешь. Авось обойдётся».
Эркина разбудил гром и плач Алисы.
Это гроза, не бойся, сказал он в темноту.
Да-а, ты большой, тебе и не страшно, а я маленькая. Я сейчас к тебе приду.
Нет.
Но по полу уже зашлёпали босые ножки, и очередная молния осветила карабкающуюся на постель фигурку. Он и сказать ничего не успел, как она уже забарахталась рядом с ним под одеялом.
Алиса, безнадёжно попросил Эркин, иди к себе. Это же только гроза.
Не-а, в её голосе уже не было слёз. Мама тебе сказала, чтобы ты за мной присматривал, вот я и пришла. Чтоб тебе было удобно смотреть. Вот.
Эркин выругался про себя и откинул одеяло. Решительно обхватил Алису здоровой рукой поперёк туловища и понёс к кроватке. Молнии сверкали одна за другой, и он ни на что не налетел. Уложил, укрыл одеялом.
Вот. Это твоя постель. Здесь и лежи.
Алиса снова заревела.
Мама меня всегда к себе пускает.
Дать ей подзатыльник обычное средство общения с детьми он не решился. Всё-таки она белая. Ощупью он нашёл рядом на табуретке какую-то игрушку и сунул ей. Игрушка тут же отлетела в сторону. Оглушительно рявкал гром, сверкали молнии, а он ничего, ну, ничего не мог сделать. Алиса ревела и вылезала из кровати, а он пытался удержать её там. Словом, как это произошло непонятно, но голова Алисы ударила его в лицо, разбередив щёку. Он глухо охнул и выпустил её.
От боли Эркин сел на пол, потом лёг и полежал так, прижимаясь к холодным доскам. Алиса испуганно притихла. Сверкнула молния, и в мучительно долгом ожидании грома она слышала, как он, постанывая, уходит и ложится.
Эркин добрался до кровати и упал на неё. Он не ждал такой боли и не был готов к ней. Пусть будет, что будет, он натянул на себя одеяло. От боли сразу закружилась голова, и он полетел опять куда-то в чёрный провал Оврага.
Алиса осторожно позвала его.
Эрик, ты спишь, Эрик? Я не хотела
Он молчал, и тут сверкнула такая молния, и так страшно громыхнуло, что она не выдержала. Она опять вылезла из постели и быстро перебежала к нему.
Эрик, тихо плакала она, Эрик.
Алиса потеребила его за руку. Он только застонал. Она, пыхтя, залезла на кровать и осторожно подлезла под одеяло между ним и стеной.
Эрик, не сердись, я не нарочно.
Он не ответил, значит, не сердится. И она, всхлипнув в последний раз, вытянулась рядом с ним. Теперь он отгораживал её от грозы, и Алиса успокоено засопела.
А я люблю грозу, она освежает, пальчики Эллин выбивали задорную дробь по клавишам машинки.