О, город полон, дышит и кипит. Заметить, правда, трудно.
А магазины?
Звон пряжек?
Полина подкусила губу, но тут же нашлась:
На первый взгляд уныло. Ни блеска она снова бросила взгляд на сквер, ни Петрарки.
И, удивляясь спасительной догадке, смело посмотрела на мужчину.
Тот посерьезнел:
Петрарка покинул эти улицы пару сотен лет назад, так и не оставив о себе памяти.
Жаль
Мне нет.
Странно это всё. Странный разговор, спутница непроизвольно огляделась. Какая-то скучная картина получается. А знаете, я подумала, что это сон. Только какой-то уже не забавный, хотя она потрогала спутника за рукав, но зачем я проснулась здесь? И где мой Валентин? В театре? бодрясь догадкой, спросила Полина саму себя.
Проснулась? Что ж, пусть так. Ведь здесь не могут помешать ни время, ни обстоятельства. И, конечно, никакой горчицы.
Женщина усмехнулась:
И никаких газет, мужей, Самсоновых.
Мысль дальше не двигалась, а просто ждала.
Провожатый с интересом посмотрел на нее:
Самсоновых? Мне кажется, ему сюда не надо?
Еще бы! Полагаю, как и мне.
Хм А как ты думаешь, можно ли ходить, смотреть дышать без привычных забот? Когда, в общем-то, для дыхания есть всё?
Наверное.
Ответ, скорее, был машинален.
А жить? Во сне? Трогая, касаясь?
Я это сделала только что. Но мне иногда кажется, заботы даются для чего-то. С целью.
Прекрасно, дважды! мужчина снова улыбнулся. Осталось ответить с какой? Не смог никто! Из тех, что за перунов. Он на секунду задумался и с сожалением перешел на «вы»: А теперь, простите, мне нужно торопиться
Вы же говорили вместе?
О! Не беспокойтесь. Я с вами связан, слит, если хотите ваш. Но там, в начале, я обещал не дать в обиду одну женщину
Меня? Одну? Опять? такой поворот напугал Полину.
Вы не одна. Забыли? Вы просто одиноки. Не бойтесь вам здесь никто не причинит вреда. Ведь одиночество здесь необычно. Оно по требованию.
Одиночество по требованию?!
По вашему требованию.
Я ничего не требовала и зачем оно мне? Одиночество?
Ну каждый одинок всегда, во всем и постоянно. Однако здесь по собственному требованию. Редчайший случай пробуйте смелее.
Да что же пробовать?!
Отличить поступки по совести от других. И оправдать последние. Ведь поступки результат взвешиваний. А что на весах? Забота о семье, детях, которых упомянули, достаток первой, образование вторых не самые плохие мысли. Наконец, забота о себе желаний множество небольших, приятных неосуждаемых. И каждый день. Или больших, полезных, нужных ради друзей, коллег. Главное, войти во вкус, и поступок оправдан.
Семья? Забота? Что ж плохого?
Идем во вкус? Попробуйте уравнять разбой для грабежа и заработок для достатка. Смерть за родину от врага и смерть на эшафоте от присяжных. Убийства из ненависти и ради свобод повторю больших, полезных, нужных. С ходу не получится. Придется погрустить. Ведь одинаковость увидеть сложно.
Вы будто оправдываете уже.
Оправдание?.. любимое слово предателей. Хотя есть вариации. Вот женщины порой оправдывают рождение черного ребенка большим количеством съеденного шоколада. Простите, свободой отношений, спутник усмехнулся. У сильного пола оправдания попроще.
Полина опешила, однако тут же взяла себя в руки:
Но поступок по совести тоже взвешивание, сами сказали.
Так и есть. И не поверите совесть может перевесить. Однако, легче нет ее на свете. Редчайший случай. Остальное всё весомей, тяжелее. Простите нужнее и полезней. Голь на выдумки хитра, кажется так? Решаем просто и легко. Вот, к примеру, благородство оно порой вредит, разбой же через раз полезен. Как уравнять их? В чём? Беритесь!
Да что ж она тогда такое совесть? Если забота о семье, там, людях, справедливости становится ей чужда?
Простите, женщина та ждет. Вы держите меня в ущерб.
Ну, пусть она потерпит, а не я! Сами же обещали никто не может помешать
На слове пойман будь по-вашему считаем перевесило то, нужное.
Полина вспыхнула и поджала губы. Скажите, после глубокого вдоха спросила женщина, а узники совести кто тогда они?
Не было с начала времен, ответил мужчина. Несовместимы. Как совесть гения и ложь ради успеха! Талантливый обман и доброта как цель.
А как же «блаженны миротворцы»? Так, по-моему, в Библии?
А как же «блаженны миротворцы»? Так, по-моему, в Библии?
Миротворцы, а не освободители. Избавлять одних от гнета других дело совести тех, «других». И коль идете вы на преступление ради чьей-то свободы причем здесь совесть? Ведь та «свобода» выдумана жанром всё той же, «новой» постановки. Освободители становятся убийцами. Всегда и непременно. У них в руке нож для «угнетателей» рабов, а в голове ненависть к тем самым угнетателям. Из тех же. Которых считают, как бы помягче выразиться «неразумными», а себя исключительными и «в праве» угнетать. Помните Достоевского? «или право имею»? Борьба за справедливость благородна внешне, но способы и кровь в ней неразлучны.
Так что же? Отказаться?! Что-то в Полине сопротивлялось. От всего такого?
Отречься от крови.
Да разве я за то?! И люди так не думают!
Увы, за то. Но верно так не думают. У телевизора, у плитки шоколада, на курорте и даже, помнится, когда-то на голгофе. Везде оправдывали пули для злодеев.
Да ведь ублюдки!
И по-христиански! мужчина утвердительно кивнул.
Полина потупилась.
Ну, вот и первый шаг от шоколада, натянутая улыбка спутника не объясняла ничего. Пожалуйте туда, он кивнул на старинный дом в глубине переулка. А мне все-таки пора, простите. И развел руками.
Но у меня столько вопросов!
Я в них тону и сам. И забываю слова из песни.
Какие еще слова?
«Самое главное сказку не спугнуть». И ждет меня осень в Иркутске далеко не «цветущий, в акациях город».
Ну почему же?.. Полина сглотнула. Есть и такие слова:
Ты спой мне без грусти
Ах, осень в Иркутске.
О том, как любили,
Любимыми были15
Любимыми были любимых манили не дрогнув, любимых легко мы забыли кажется, так дальше?
Вы жестоки
Говорю же забываю. А искать ответы давайте вместе. Надеюсь, вы поможете и с долгами мне? Ну, при случае?
Мужчина как-то торопливо, словно боясь продолжения расспросов, повернулся и пошел к дверям скошенного угла того самого старинного дома. Полотно скрипнуло, незнакомец замер, с опаской посмотрел на него и неожиданно обернулся:
Но помните! Тринадцатый месяц начался! А смерть в России к счастью, лишь пролог!
Полотно недовольно скрипнуло во второй раз, оставляя нашу героиню одну. Полина растерянно подошла к дому. Двери оказались нарисованными. Наверху висела табличка: «Графский проезд» место, где снимались «Неуловимые мстители».16
«Кто они? Эти «неуловимые»? грустно подумала женщина и только тут обратила внимание на небо непривычно зеленый купол, уже темнеющий с одной стороны, опускал на город сумерки. Опустошение, нахлынув, погасило мысли.
«Графский проезд» прочитала еще раз Полина и посмотрела вглубь мостовой меж двух старых домов с полукружием окон из плохо тесаного камня. Шелест платанов в сквере за спиной вот, пожалуй, и всё, что оставалось с ней от мира ее прошлого.
«Что ж, надо идти», это она уже понимала. Шелест утих. Женщина побрела вдоль стены. Миновав унылый проем разлапистой арки, уводящий во двор, Полина вышла на второй угол дома такой же скошенный, как и тот, позади, в котором скрылся ее загадочный спутник. Подумав, она перешла через мостовую к старой гостинице, судя по высоте окон.
Вдруг нарастающий гул мотора заставил ее обернуться темнеющий полукруг арки, казалось, задрожал от рева в глубине. В то же мгновение серый кабриолет буквально вынырнул оттуда, резко свернул в ее сторону, огибая угол, резина завизжала с утроенной силой, и человек, цеплявшийся за тканевую крышу, вместе с ней отлетел на стену. Распластанное тело, потеряв инерцию, размякло и медленно сползло на тротуар. Верх авто, кувыркаясь, покатился в сторону. Через мгновение «ужас», обдав волной теплого воздуха, пронесся мимо. За рулем никого не было это Полина успела заметить, вжимаясь в холод камня.
Тканевая «накидка», что маскировала «бесчеловечность» первого сиденья, все еще покачивалась на земле, обнажив хрупкий скелет растяжек. Тела же нигде не было. Полина ощупала себя, испуганно огляделась и сделала несколько шагов обратно, стараясь заглянуть в арку. Но и там было пусто. Вдруг в глубине послышалось глухое шипение, которое, прерываясь, уступало бормотанию, снова оживая. Женщина осторожно ступила в полумрак и увидела просвет дворика внутри. Секунду помедлив, она шагнула вперед.