мертвый сезон вымученных рассказов
ты погоди не так быстро не так откровенно
мы же с тобой никуда не уходим
а если мы удаляемся то это не мы
это то хорошее что ты могла бы о нас подумать
хрип предсмертный литовца
под пятой мастодонта
в залысинах гейской радости
и крик с верхотуры
уходящих черных ходом в любовь
по занозистым доскам
сгибаясь в коленях
опасаясь разнести потолок
поцелуи между мужчинами тише но и слышнее
герметичней заметнее
особенно под песни хохлов
строителей обтирающих столичную площадь
потными рубахами цвета днепровской волны
мы никогда не умрем с этим лозунгом
закуриваешь новую сигарету
отобранную у изгнанных навсегда наркоманов
и проникаешь в туман как свой как родня
сам по себе размытый вязкий качающийся
и видишь девушку получающую по голове
за то что пыталась сказать любовь
на коленях нежно с цветком во рту
и видишь мальчика с длинными волосами
занимающегося на стройке
ночным разрушением человечества
погибающего в попытке оформить свои изыски
и видишь квадратный поезд без рельс и локомотива
проходящий насквозь впритык и под землю
сквозь алтарный придел подхватывая неверующих
собранных в храме ответственном за грехи
в шапке иконной в ризе на голое тело
в мушкетерском плаще второсортного полка дэзэссара
слушай помоги мне по дружбе с карьерой в церкви
укради антиминс а я потом обнаружу
и получу награду от самого патриарха
может быть даже орден андрея ивана почетного легиона
почетный легион пресмыкающихся
в куполе летучая мышь
мечется не понимая своего счастья
бог микеланджело тянет к ней руку
спаси меня мышка спусти в пещеру
теплого детства спокойных дней
убиенных младенцев туристического похода в египет
волхвов-дурачков принесших последнюю свою пенсию
мне на коляску
и нет никакого права молчать и рычать и летать
и воздух священный подкупольный острием раскалывать
спиц спрятанных в крылья
и граждан воспринимать
лишь как сосуды с более-менее вкусной жидкостью
словно пакеты с томатным соком
главное правильно
выбрать производителя
мышь летучая распятый христос
храм целебес пожирающий склоненные
вырезанные ин-кварто вафли
и ты грохочешь под колоколом
стопочкой дешевого коньяка
занюхивая захватанным языком
болтающимся конским хуем
равнодушным к прелестям пыхтящих ники и вики
ждешь церковной карьеры
сталкивая многомудрый месяц
улыбающийся приветливо
с соседнего храма
рецепт девчонки со вкусом вишни
легкая рябь пруда
прохожие осенних оттенков
и вкус дешевого амаретто
украденного из дома булгакова
у самого булгакова
а разве он жил здесь на этой улице
видел этих хасидов
бомбочки в пакетиках в урнах
и ежеутреннюю женщину-гиппопотама
почти без платья
на которую регулярно и обидно встает
в перерывах поиска смысла
грузим ящики с выпивкой в складское окно
за процент и спустя сотню ходок
там же на складе уничтожаем
сгруженное
мысленно восстанавливая
вокруг себя курский вокзал
прочитывая по складам объявления об отходе поезда
в лучший мир петушков чаттануг освежеванных дивногорсков
край накидки мелькнет домино петербурга
и не дернешься даже вослед
рачьим взглядом из подземелья
провожая бегущие ножки блузки галлюцинации
от патоки
тянет закольцоваться утечь
в злачный глухой закоулок
в желтый дом с бескрайним бассейном
в реформированный театр глухих
бывших слепых
кривые мосты словно пробки разбросанного портвейна
на удочку ловишь бордовый цвет редких погожих дней
и мечты о книге
о собрании сочинений
с опрокинутой восьмеркой томов
читаемых с любой строчки в любом направлении
лишь бы не разговаривать не убивать слова
весною и у памятников стояк
но-шпа одолженная в аптеке
заедается надкусанной колбасой
маленькие крысиные зубчики
людей мы не трогаем трогаем государство
оно же ничье и все равно всех обижает
ссылкой ли заключением
в лучшем случае расправой на скорую руку
в память об его доброте мы оставляем кресты
словно свои собственные скелеты на память
из-под земли смотрим на чудовищную райскую жизнь
ловя на пластиковые цветы небесные телеканалы
темное место готовый на все блондин
байкер хакер донор все злое заканчивается рычанием
стамеска к горлу кеннинг активной руки
приближающейся агонии
лишь женщина впереди спасает
алым лучом вытканного из ботвы сарафана
прячет бегущих ищущих беспокойных
глупый пялится фриц не врубаясь
отчего так юбка топорщится отчего подружка смеется
низким секретным смехом
блуждающих в чащах сов
урчащих в болотах
похотливых лесных журавлей
будущее живет под юбкой
история тайна там же
и радуга
и свобода
бесполезно
ты видел эти красные и серые камешки
белый цвет давно отменен
в твердом корпусе каждого
тысяча жизней
поддерживать шпили башен
с нацистской символикой
монархической демократии
обритые наголо булыжники мостовых
размноженная пятьдесят восьмая статья
в поддержку уличного движения
твердых правил абсолют безопасности
единственного человека не отличающегося от всех остальных людей
что ты здесь ищешь что ты можешь найти
глупо и безрассудно
моргает в губах сигара
в рюмке багровый напиток исполняет румбу заезжий тайфун
обвинять других в крахе своих иллюзий
я не крал твоих женщин
в черные машины их не усаживал
не снимал в порнушке для глянца в пропагандистском видео
не брал в кино на взаимовыгодные зачетные роли
в каземате на даче ее не селил незаконных детей она не рожает
родиной матерью на пьедестал не осуждена
век деньской коротать
зоофилия с быком не ее амплуа она и не пробовала
в столп соляной превратиться и то не позволили
семь убегающих рек черное ее млеко
семь писем ей напиши из умалишенного дома
с батареей поговори
рассказывают там ее голос
прячется в чугуне с эхом под труб горластых подпевку
сокровищница царя ее ароматный ливер
в задний проход любовь облаков ароматный ворох
тряска белого пепла плоть кожей живой в лицо
вечное лето метро
улыбка в дверном отражении
утренний крем на руках жареная тарелка
масляных бутербродов
бытие
полное житейского смысла
категория без признаков категорийности
и о чем маячит
бледное твое пятно под окном
гнездо покинутой воробьями иволги
шест отщепенца говоря проще
нет ты дослушай мой монолог
дверь не тревожь куксится в напряжении
в форточку не задыхивай воздуха гипоксия
от напряженных одышливых таких же как ты бродячих
каликов по руси смехотворящих машкар
чумаком укатись во францию в город безумных нюрнберг
испокон века там сумасшедшие собирались
в венесуэлу к зятьку в патагонию к сомнительным перспективам
в пампасы
только здесь не виси
требовательным плакатом мемориальной доской
с забытой фамилией
схему не порть проезда
придуманным лишним знаком
в песенку не добавить
слов
петую испокон
ты всех не умнее етсетера
тру-ля-ля
бла-бла-бла
разливается
розовое утро по прохладным вагонам
оцепления на вокзале
против мешочников контрабанда
пьяные автоматические эквилибристы
сбрасывают трупы в камаз
сахарные плоды революции
единственный ее классический результат
человек и правитель
вся масса противостояния
сконцентрирована на пересечении их взглядов
правитель всегда обманщик
установщик иллюзорных систем
феодального капиталистического рабовладения
скрывающих одну истинную систему
ты мое
не твое говорит человек
ничье свое собственное
никто не имеет права управлять кем-то кроме себя
хождение на работу в инстанцию за три моря
трансформация рабства
нас повезут вот-вот только дождитесь
естественно дата указана на билете
прямо на нем как свечка на красной площади
газовая горелка любви обжигающая ехидно волосы на ногах
я заброшу прокляну и забуду
воины из писем моих искренних встанут
письма выльются в письмена
дом игрушечный в государство
необиженных равносчастливых невозможных
не там где все
раскармливают негодяйку одну
за нее же идут умирать
убивать что еще
что прикажут
обслужитель собственных продувных затей
стакан коньяка на смешном бульваре