Со связки ключ тебе.
Ключ мне.
Ключ ихтиозавру.
Оставшиеся преподнесем раскрывшему объятия медиуму Болдеву Хачаранге. Если определит, что-то откроет.
На песке ты, Дженни не ерзай, жалобы я вечером не приму.
Коровы не пьют молоко. Освальдо Ноттингем решил проверить. К жующим челюстям стакан с логотипом издыхающей корпорации.
Уткнула руку в бок, откинула плечи, сзади неотразима.
Занимайся коровой.
Банковские котировки рухнули, акционеры сбрасывают по дешевке. По грязи скольжение нехудшее, свергнутый вождь в низину на спине, прошедшие дожди отбытие ускоряют, племя в верховьях празднует, протягивает набитые трубки наблюдателям от общественной организации «Цивилизация всем», вместе со мной она прислала Муравья Хименеса, чей взор на события из мутного в отсутствующий, старание почесать локтем щеку громадно, дым задерживается до бесследного исчезновения в недрах, к моему рассказу, что мы не у океана, на боливийском склоне покуриваем, вера у него есть, о родившейся в Боливии прапрабабушке Чочоле он забормотал. Умирающим голосом спрашивает, не пойдем ли мы с ней познакомиться.
Выберемся на лечение болезнью.
Сбрасыванием на него бомб сексуального бессилия существование исполнится праведностью.
Надо купить средство для глаз, от соли и солнца потери они несут.
При ходьбе прямо уводит влево, на стометровой дистанции сорокаметровое отклонение.
Был асом в роллах.
Для женского и собственного смеха примеривал тесную форму тайского спецназа.
Бежал бы стометровку, через двадцать метров в трибуну бы врезался.
Забытый на пляже свитер. Его стянул с себя преодолевший отходной колотун Че-Че.
Вывешено сушиться прошитое пулями подвенечное платье.
Тетушки выстирали, зашьют и снова можно использовать.
Под джин, выпиваемый в компании ряженых магарадж, вспомнилась тусовка с бананами на елке и пересыпанными шоколадом креветками.
Пожелайте дальнейшего развития погорельцу Лазурного Берега, уловившему на пепелище состояние Будды.
Для финских групповых плясок народу, говорят, не набрать.
Прислонившегося к пожарной машине Кубинца Кажется Кубинца вырвало, с собаками он на темы отстраненные.
В его рюкзак я бы влез. Меня бы он не донес, но сейчас он тащит вес, моему лишь слегка уступающий. Все пожитки, какая-нибудь литература, я видел его, читающим на пляже «Гроздья гнева». Взял с собой.
Не мог же он выбросить «Гроздья гнева».
Посредством дарения книга перешла к Хасану Лечо.
Тут за судьбу книги я не поручусь.
Выписываются чеки, выручаются помолившиеся должники, причитавший о безбожном мироустройстве фермер Ичтан плюнул на здравый смысл, вознес оглушительную молитву, через пять минут Абсолют прислал ему благодетеля. Ваш долг я покрою, но отныне вы не фермер Ичтан, а прозябающая в кордебалете балерина Фраппи.
Но я не женщина.
А вы себя ощупайте.
Громовой смех забавляющегося Вседержителя.
К перемене пола заражение сифилисом.
Тайские поэты какого века вас привлекают?
Саблей ко мне, думаю, не притронулись, вилкой в глаз у кого-то в планах, я кушал в Калангуте папайю. Мне крикнули, что я магазинный вор. Освадьдо Ноттингема я узнал и мы засмеялись.
Обругавшего подругу бородача ему вздумалось осадить. Ударю в живот, выпитое пиво рванет вверх и вниз, врежет по мозгам и хлестнет по яйцам, она же замечательная махила, какое у него право ее обижать?
Они заодно. Объединены, скорее всего, любовью. С обоими, Освальдо, драться тебе придется.
Уясненная ситуация. Отступление к живописи региона Аквитания. В сваленных для сожжения натюрмортах Арни Урни ты бы покопался?
Полотна с мертвыми курами. Скончавшимися, зарубленными, лежащими на столе, прибитыми к сараю, сидящими в измазанном кровью тазу, подвешенными над порезенными лимонами и тыквами.
Мне бы лимонную.
Забирай без спроса. Станешься интересоваться умирающий, прибежавший из хосписа агент безбожную цену заломит.
«Курица Феента Извента».
Резольвента. Вспомогательное уравнение. Не выплескивайте их. Сохраняйте.
У кого в моче есть наркотики, пореже справляйте нужду.
Руку ей в карман не за кредиткой оттянуть на бедре кожу, подарить ощущение.
Деятельность ночи.
Шарик на палочке.
Палочку добавлю и будет вторая. Желтеющий рис ими съем.
Мы будем обладать совершенством. Нищеты ты, Христо, не сторонись.
Нога обязана выпрямится, скрючилась она обратимо, я бы расходился, но мне не встать, мой парашют кромсается озверевшими рукодельницами Пилтой и Грубтой, при следующем прыжке приземление мне бы оттягивать, беспокоит, что будет больно не только мне, но и земле.
Засовываются ореховые конфеты.
Действовал бы язык им бы выдавил.
Волосы разрешаю мне за уши.
От заглядывания в пропасть они у тебя не дыбом?
Беречь себя не привык, с нарезкой до противного нетвердых помидоров, размявшись, справлюсь, глаза резануло солнцем, находящимся за спиной, от автобусного стекла отскочило.
Солнце раскрашивает.
Оно возьмет натурой.
Законы кармы и по-твоему иллюзорны?
Дирол со вкусом мяты. Раскосая махила, насытившаяся бараниной с резким соусом, резинку пожевала, но крайне пряная индийский поцелуй.
Мне показывают короткий путь до мечты. Говорят, идти по шоссе. Волны меня переворачивают, lucky crazy lazy old sun, как на вертеле, обжаривает равномерно, прижатая камнем стрекоза улетела.
Болгарский культурфилософ запрыгнул на капот и помочился на салатовый кабриолет, при знакомстве с ним на Гоа он назвался Христо.
На рюкзаке нашивка афонского общества охотников на кабанов.
Небо над раскрытым ртом разделяется на умиротворяющее и терзающее.
Освальдо Ноттингем закупился для отлета и проверяет вместимость. Чемодан не закрывается. Одиннадцатую бутылку Old monk будет вынужден выложить.
Погуляв по красному, скачу по ковру из слившихся синих лепестков, на акул мне говорят не наскакивать.
Неуверенные в свой смертности девушки слизывают с пальмового листа плавленый сыр, завывание в голове от неточной настройки.
Распаханный метр. Падение носом.
Мне в спину ногой Родри Сой, мой близнец с Альтаира.
Выстроенный из кубиков склеп, переделываю тебя в мюзик-холл.
Обломком предупреждающей вывески выметаю сор после вечеринки с излишками.
Преследуемому бизнесмену Индерпалу презентуем кокаин, добавляющий прыти.
За электронную сигарету нищего Пистамбара не допустили участвовать в мангровом пикнике.
Мигает застекленное фото деревьев, а на днях было замыкание и пожар в настоящем лесу, Пистамбар помнит, как Индерпал пошел в гору.
Помолвка с девой из семьи решительного монополиста.
Зарядка с гантелями.
Наркоограничения.
В единении с природой он хмур.
Запреты направлены на порабощение духа.
Лысый, застывший в движении манекен. Меня вело сознание достижимости свободы, волос я не досчитался.
Вилли Нельсон поет «Imagine». Бармену за хороший выбор я отрываемый от себя косяк. Объявив перерыв, он скрылся выкурить, спустя время прокричал из-за двери о скором прибытии подмены, я промолвил, чтобы никого от ни какого дела он не отрывал, в баре лишь я, а меня можно не обслуживать. Не выпью на ипподром не пойду. Что за ипподром, нет ипподрома, ты докури, и уверенность тебя покинет. У меня она осталась. Волью в задымленный чан виски, джин, алкоголь ее унесет вырвавшейся из пожара косулей. Не лошади, а косули. Хлопок измазавшегося кетчупом джинна, и копыта засверкали, зрители заорали, курил ли я вместо завтрака и обеда? Комплект постельного белья часов в одиннадцать я присмотрел.
Изрезали простыню на маленькие паруса. Смастерить столько корабликов Кришне меня не уговорить.
Воспитательница с красной пышной прической обнимала меня в благотворно воображаемом детском саду. Догнивающую кувшинку уносят создатели цветочных памятников.
К задумавшему самоубийство Гаэтано на балкон сел ангел, они коротко пообщались и пошли за ромом.
Дилер пляжа Вагатор сказал, что я джентльмен.
За косяк заломил чрезмерно.
Банановое суфле она после разочарования в любви. Ухлестывающий за ней штурмовик представился профессором экономики. За налет на национальный банк его взяли.
Пятки горят, крики вырываются, угли, выходит, не остыли.
От подбирающейся волны Пейзажный Кюхтель рывком. На осеннее копирование подводной чащи, предавшись воле Абсолюта, нырнет.
Пицца гробовщика Манджуната нехороша.
Золотогривые жеребцы заболевают от отказов неказистых кобыл.
Осыпание плитки вызвано попыткой суицида лбом об стену.
По вопросам сексопатологии доктор Харимчар консультирует после заката.
На Гоа русский след, у правителя этого штата, возможно, сахалинские корни. Слышал от людей приличных, обкурившихся.