Мое. У меня и тела не имелось, но мое это мое. В раю требовал показать мне Иисуса, метнувшись на заговаривающих зубы ангелов, намеревался их раскидать и пробиться к охраняемой ими лагуге, не в ней ли Он предается утрачивающему возвышенность отчаянию? Посеянная вера всходы дала уродливые, светлейшие умы и добрейшие души объединялись костром, утверждаемое нестяжательство приносило товарные составы восхитительно переливающихся камушков, я же желал другого. Я и тут нарочито беден. Отец мне дворец, а я в него не переехал, в однокомнатном пространстве без канализации жизнь как-то веду, за бутылочкой вина Марию Магдалину что ли послать. Выпивка у нас незаконна, но бутлегеры, думаю, есть, заплатить мне, ругаюсь, нечем. А кто в раю босс, не я? Тогда не прошу, а приказываю.
Задремавший на берегу католик.
Индивидуальность выражена ярко.
На груди раскрытый паспорт, по нему видно, что гражданство у сеньора Больони итальянское, год рождения середина семидесятых, тонкое соотношение воды и песка позволяет взглянуть на Больони художественно. Давно не брившийся исследователь Вселенной. Случайный гость на празднике лютого укуривания. Светотени исключительны, прикупив тройку красок, я бы попробовал выделиться в качестве колориста. Паспорт напоказ он сам положил? Засветил принадлежность, чтобы мы знали, какую страну насчет отправки трупа на родину беспокоить?
Покойник он неокончательный. Уголок губ, создавая подобие улыбки, трепыхается.
Младенец закутан в апельсиновый цвет.
Парную говядину я со специями и молитвами. В спортивной сумке среди ласт у монголоидного типа лекарства, мячик у меня на ноге, его я по параболе, за широкую полосу морского бурления.
Я столько не выкурил. К моему лежаку принесло и чужие окурки.
От шарфа бы кровь закипела, горло лопнуло, в пылающем лунопарке пекло помягче.
Мусор не трогают.
Парение наскучивает.
Небо внизу.
Бутылку рома приканчиваю глотками машинными, механическими, гигантскими, склонившиеся к земле местные, скорее всего, собирают урожай, не рвота же их донимает.
Массово упившимися быть не должны. Традициям не соответствует.
Вас, господа, просто от вашего существования выворачивает?
Заброшу пачку масла на горячую крышу, из-за вероятной потасовки страждующим ее не отдам, кому бы я ни вручил, битва за нее неизбежна, выхватывания с ударами по голове перешибут во мне хребет моей настойчиво атакуемой умиротворенности, в Брюгге меня угощали десертом с какао и ванильным суфле. Неспешно поедал и никакая совесть не мучила. Не то что здесь.
Я пошел?
Целая сеть тонувших пиратов.
Я могу идти?
Нам принесло по коряге, залезай на свою и заходись в мантре «Тат твам аси», автобус с полицией распространяет напряг.
Премьера песни в задрипанном баре. Вино в Индии по ценам, заставляющим пятерню в затылок и чесать.
В ловушку для осьминога-убийцы меня прошу не засовывать, ловить его на меня одобрял, но передумал.
Поросенок Фрикбрик впечатан в песок. По нему проехалась на джипе береговая охрана.
Равнина Ганга, да, ровная?
Захватив ногой, вытащил из океана разбитую бутылку, понес до какого-нибудь бака и заблудился.
Желтый круг на двери. Сверяю рисунок с увиденным солнцем.
Вскрытые сваленные презервативы. Подготовка к оргии продолжается.
Свернутый трубочкой документ в руке у современного брахмана.
За котлованом дом с огоньками. На вино мы не разорились, одутловатый китаец стонал в микрофон с энергией отрицательной.
Шагает воплотившийся в смертной материи Вселенский Дух.
Плечи у него вперед, носки ботинок сдвинуты, походка озабоченного низкими продажами наркоторговца.
Пушистый кот пережил тысячу облезлых. Меня повезли посмотреть на слона, я в такси крикнул, что мне нужно вернуться.
Асаны первого курса.
Устойчивость без равновесия.
В пруду с цветущими лотосами топиться у вас не принято?
Лепестки не сушу, у дивана думаю о съеденных прежде лакомствах.
Укладывают плотненькую, бьющуюся, как рыба.
Состоялся прием запрещенного.
Фиолетовый экипаж уехал в местность с необременительными правилами поведения.
Портрет матери Будды. Она голая. Огуречная райта кислая. На меня восстают утратившие любезность официанты в выцветших форменных рубашках. Из отверстий в песке чайки выхватывают микроскопических крабов.
Обернутое в белую ткань запасное колесо. Настроение у меня погребальное.
Обернутое в белую ткань запасное колесо. Настроение у меня погребальное.
К развалинам португальской крепости по улице прямой, извилистой, зависит от состояния мозга в определенный момент.
Сырое яйцо размазывал по лицу. О пользе не слышал.
Коротенькие ножки в ковбойских штанах с бахромой. Не разодетый ребенок мужик не моложе меня.
В больничной корпус через посадки, не отличимые от конопли.
На тележке провозят сломанную кровать, пейзажный Кюхтель появляется на картине с матрасом в саду суккулентов.
Мнение школы Плодотворно Мастурбирующих Невротиков не отвергаю.
Вкус неудачи заглушу газированным лаймом. Провоцирую мангуста движением руки волнообразным, змеиным.
С уханьем свалился в бассейн. Деньги из бокового кармана не вытащил.
Кого обессмертят деревянные ложки?
У кого уши с девятнадцатью кольцами?
Из чего сделана елка?
Хваткая лапа прибрежного индийского Водоса ко мне в плавки, по-моему.
Утверждение, что море здесь везде, высокий латыш сделал удолбанным.
Рвется одежда йога. Тащут на дискотеку бангладешские девственницы.
Ты нырял в Бруклине, надуй бассейн и на кладбище тук-туков.
Обглоданный сук. Мы не с голода. Покорись первичной силе. Мы бы не забрались по гладкому.
Завалившись на левую сторону, пожилая женщина в пыльных кроссовках пьет баккарди, она не присаживается.
К храму я стряхнуть пепел.
Пепельница на длинной ножке или цапля.
Зубные протезы от обучавшегося в Лидсе профи. Заказавшего пару бесплатно прокатим на слоне.
Ботинки не чищу, но шнурки за двести рупий вам завяжу.
За пропавшие барабанные палочки мой зять выбьет дух из ушедшего раньше всех.
Пятилетний мальчик за решеткой, а горе-путешественник Севастьян, вырвавшийся в Индию из Читы, жил на первом этаже и воров не боялся. Изучаемую «Автобиографию» Неру обкуривал дурью.
Отбиваю пивной бутылкой приносимую ветром газету, на море изучать прессу не тянет.
Кустарник прорежен топтавшимися разнообразные телесные нужды. Вмятая железная дверь в закрытый на ремонт секс-клуб. Кому-то, вижу, не терпелось.
А Галетею мне оживить?
А ты ее слепил?
Подцепите меня крюком за плечо и тащите по трассе Лишенных Пылающего Мотоцикла.
Пейзажный Кюхтель с метлой среди выросших в джунглях бензоколонок.
В морской пехоте не он ли в глобальное обмеление служил?
Горло проповедовавшей индуизм Шуады разодрано изнутри русской водкой. С разбуженным для секса мужчиной обращение у нее жесткое, к собакам она добрее, кусок бросит и гладит, желает дожить до следующего дня рождения Ханумана, бродячие псы ее пока не искусали.
Вытащенный без сопротивления зуб.
У нее он еле держался, проблем не доставлял, но она от него избавилась, кинула в окно, расстроившее бы многих убывание ее не огорчило. К охлаждению сексуального пыла не привело.
Обхватившие меня ноги. Выстанываемая повеление продолжать и продолжать. Мне тяжело, на пронзаемой мною Шуаде состояние духа становится у меня угнетенным, от сети купающихся в удовольствии личностей празднично мигающего шара я отключен, мост перекинут не к раю, мысленно я удаляюсь. Вылечил ступню, побродил по Африке, желающим слушать говорил, что теплые вещи необходимы и там.
Выясняли, кто что знает о мистере Розуотере.
Спорили, кому принадлежит найденный в ихтиозавре ключ. Все от ключа отказывались. Кондиции улета не набраны.
От меня веслом не отмахивайся, честных гребцов я не обижаю.
Фонари не горят. Во мраке не разберешь, есть ли они вообще.
Нераздавленная ящерица.
Тут такая форма листьев
Поросенок Фрикбрик пробрался на карусель и на следующем круге он к вратам Дели. Августовский Ракша-бандхан с ним отметим солнечно. На восемьсот восемнадцатом я ездил по родной столице, погода стояла хоть подсаживайся на героин.
Без задержки выпиваю качественное и дешевое. Разум вызывает тревогу, но работу печени оцениваю положительно.
Бумажный мешок с углем украден из магазина господина Пригчара.
Освальдо Ноттингем написал ему записку «пожелай нам удачного барбекю».
Вещи познаем непосредственно. У катафалка облезлые покрышки.
Могут быть еще трупы.
Усатый мексиканец на упаковке слабительного, ее переложила ко мне идущая со мной в купальнике Дженни.
Со связки ключ тебе.
Ключ мне.
Ключ ихтиозавру.
Оставшиеся преподнесем раскрывшему объятия медиуму Болдеву Хачаранге. Если определит, что-то откроет.