Понял! Беру вопрос обратно. Но, Паш, я поговорю, конечно, с дедом. Только ведь байдарка не резиновая. Куда мы Ленку посадим?
У твоего деда есть катамаран!
Есть-то он есть. Но его чинить ещё надо. Да и того кайфа, что на байдарке, не будет!
Будет! Пашка сжал кулаки. Ты просто не хочешь брать Лену в поход! Почему?
Я не хочу? Ничего подобного! соврал Серёжка. В поход Ленку он, действительно, брать не хотел, и не потому, что Ленка гоняла свои сумасшедшие кроссы (бок у него до сих пор постанывал), а потому, что Ленка и ему нравилась. А Ленка была влюблена в Серёжкиного деда. Вот почему он не хотел брать её в поход. «А брать все-таки придётся Эх!.. опять тараканы с компотом, а надо бы отдельно!» обреченно подумал он и сказал:
Пойдёт твоя Ленка с нами в поход! Уговорю деда. Если живыми из Москвы вернёмся! добавил шёпотом.
Да будет тебе страху нагонять! засмеялся Пашка, а под ложечкой у него засосало. Серёжка никогда не преувеличивал опасность. Если так сказал, значить, были на то основания.
Сон мне опять тот же самый приснился. А кто там был за дверью, никак не могу вспомнить. И Коллекционер мне этот не внушает доверие, продолжил Колобок нагонять страху на друга.
Так зачем же мы тогда к нему едем?
Надо кое-что проверить у него.
Что проверить, Серый?
Серёжка очень не любил своё прозвище Колобок. А на «Серого» охотно отзывался.
Пашка это знал и редко, когда уж сильно допечёт, Колобок получал от него своё колобковское. Сержёка был жутким темнилой. Пашка прощал ему и это.
Он многое чего ему прощал, и Колобок этим беспощадно пользовался.
У Пашки был золотой характер. Но прощал он своему лучшему другу все его завихрения не поэтому. Просто с Колобком было жутко интересно! И, самое главное, они были настоящими друзьями.
Извини, сам не знаю что! Но надо. Брюхом чувствую, ответил темнила Колобок. Он прекрасно знал, зачем он едет к Коллекционеру и что хочет проверить. А тараканов лучше бы отдельно, добавил многозначительно.
Насчет тараканов Пашка ничего не понял, но переспрашивать не стал, всё равно ничего не ответит Колобок, и подумал: «Пусть из себя строит умника. А о Лене я сам завтра спрошу. А то благодетель нашелся! Тараканов ему с компотом отдельно подавай», и отвернулся к окну.
Электричка подъезжала к Москве. Пассажиры засуетились, потянулись к выходу. И вдруг Серёжка забеспокоился. Его явно что-то встревожило
Что, Серый? Что? насторожился и Пашка.
Жара, успокоил его Колобок. Пройдёт.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Бегство от жары
Сойдя с электрички, Серёжка так рванул по платформе (спасаясь от жары?), что Пашка догнал его лишь в метро у эскалатора.
Стой, Серый! Стой! только и успел крикнуть он, а Серый уже полетел сломя голову дальше. Пашка едва поспевал за ним.
А классно мы эту дылду сделали! заскочив в последний вагон метро, проговорил Колобок и самодовольно посмотрел на Пашку.
Какую дылду?
Неважно Главное классно.
Поезд тронулся.
А туда ли мы едем? засомневался Пашка.
Туда! невозмутимо ответил Серёжка, но, проехав три остановки, они поехали назад.
Ты что, Колобок, от жары свихнулся? Так предупреждать надо, возмутился Пашка.
Ничего я не свихнулся. Концы обрубаем, напустил на себя серьёзность Колобок.
Какие концы?
Слежки!
Кому мы нужны, чтобы за нами следить? засмеялся Пашка.
Пока никому. Но скоро!.. многозначительно подмигнул Серёжка. Так что надо тренироваться.
Мудришь, Серый.
Ничего не мудрю, Паш. Еще помянешь меня добрым словом, когда не успел договорить Колобок, так как поезд остановился, и он потянул Пашку за руку из вагона.
Они перешли на другую сторону платформы и поехали назад.
Так они челночили минут сорок. Потом Серёжка и Пашка кружили по улочкам и переулкам в центре Москвы. Наконец Пашке все это надоело, он сел на садовую скамейку и сказал:
Ты как хочешь, а я устал. Тренируйся без меня. Отрубай свои концы, а я тебя тут подожду!
И я устал, Паш, согласился Колобок и сел рядом. Жара стояла жуткая. В три ручья с него лил пот. Сейчас малость отдохнем и поедем к Коллекционеру. Да и время уже поджимает, добавил деловито. На дачу нам засветло надо вернуться, а то хватятся наши бабули!..
Моя-то, усмехнулся Пашка, точно не хватится. Она очередной роман Окунина читать начала!
Тот, что я тебе дал? насторожился Серёжка.
Тот самый.
А я просил тебя ей его давать? возмутился Колобок.
А что, нельзя разве?
Нельзя. Она же может догадаться! Пашкино легкомыслие разозлило Серёжку.
О чём догадаться? опять усмехнулся Пашка. Колобок вечно так. Из мухи слона!
Да всё о том же, олух!
За олуха можешь и получить! разозлился Пашка.
А ты за Окунина! зло ответил и Серёжка. Очередная ссора назревала.
Да не в жизнь ей догадаться. Слово даю. Я бабушку свою хорошо знаю. Для неё его романы сплошная беллетристика! Пашка не хотел ссориться.
Гарантируешь? Не хотел ссориться и Серёжка.
Гарантирую!
Всё! Черная туча ссоры уходила за горизонт. Но тут поднялся ветер. И этот ветер поднял Серёжка.
Плохо ты знаешь свою бабушку, сказал он авторитетно. Нельзя было Пашку оставлять в невежестве.
Я плохо? сжал Пашка кулаки.
Да, плохо, невозмутимо ответил Серёжка, но на Пашкины кулаки посмотрел и чуть отодвинулся. Пашка, вообще-то, был человеком смирным, но и у его «смирности» был предел. Ты не обижайся, Паш, заговорил Колобок примиряющим тоном, но не ты один так устроен. Все мы так устроены. Большое видится на расстоянии. А твоя бабушка большая По простоте душевной хотел сказать: «дурра», но вовремя спохватился и посмотрел на небо. оригиналка большая, нашел он наконец подходящий синоним для Пашкиной бабушки.
При чём здесь её оригинальность? Кулаки внук «большой оригиналки» разжимать не собирался.
А при том, что её оригинальность ты в упор не видишь. Лицом к лицу, как сказал поэт, не разглядеть. И проехали! Серёжке надоело ссориться с Пашкой. А «олуха» назад беру. Отдохнул?
Отдохнул.
Ну двинули, что ли, к Коллекционеру?
Без книг?
Нет, с книгами. Мы с ним предметно поговорим.
Пашка тяжело вздохнул. За книжками нужно было ехать на другой край Москвы, а там! Там у них был тайник. Настоящий. В подвале заброшенного дома.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О пользе револьвера системы Наган
Через час они стояли перед бронированной дверью Коллекционера.
Круто! цокнул восхищенно языком Пашка. Атомной бомбой не возьмёшь.
И не такие броненосцы вскрывали консервным ножом, не разделил восхищение своего друга Серёжка и нажал на кнопку дверного звонка.
Чего надо? услышали через минуту мальчишки сонный голос за дверью.
Как чего? удивился Серёжка. На прошлой неделе с вами, Виктор Петрович, договаривались.
О чём?
Забыли?
Пацан, не морочь мне голову. Проваливай!
Как проваливай? Вы же обещали книжки посмотреть!
Какие книжки?
Старинные!
Старинные? За дверью, видимо, плохо соображали.
Да, старинные! Мы с вами, Виктор Петрович, на прошлой неделе на Кузнецком познакомились. И сами в гости пригласили.
Пригласил?
Да.
Как звать?
Меня Мишкой, а моего друга Сашкой. Вспомнили?
Нет!
Но через секунду бронированная дверь открылась, и толстый, с опухшим лицом мужчина впустил Серёжку и Пашку в прихожую.
Обувь снимайте! буркнул недовольно, запахнул халат на жирном животе, закрыл дверь на засов и пошёл по длинному коридору, шаркая стоптанными шлепанцами по вытертому и грязному паркету.
Мальчишки переглянулись. Коллекционер был со страшного похмелья.
Вы один? сочувственно спросил его Серёжка. Мол, не помочь ли вам, Виктор Петрович, опохмелиться? Так мы сбегаем!
А зачем тебе это знать? не понял Виктор Петрович «тимуровской» заботы Серёжки. Грабить, что ли, меня пришли? Так мой приятель за водкой пошёл. Сейчас вернётся.
Ну и прекрасно! Нам не надо тогда.
Что не надо?
За водкой для вас бежать.
Дерзишь, пацан! Коллекционер зашёл в комнату, плюхнулся в кресло, потянулся рукой до бутылки с пивом, стоящей на круглом столике.
Столик был старинной работы, на гнутых ножках. Жутко дорогой и загаженный воблой, точнее, тем, что от неё осталось.
Как можно?! серьёзно возразил Серёжка.
Нет, дерзишь, Коллекционер двумя пальцами сдернул пробку с бутылки и, не отрываясь, выпил из горла её всю. Так что принесли? Показывайте! поставил пустую бутылку под столик и взял следующую.