Оказалось, что после того случая она никогда не сможет иметь детей.
Наверное, с тех пор он чувствовал к этой женщине уже не любовь (разве можно любить человека, предавшего тебя?), а лишь чувство вины и долга.
Солнечный удар
Они шли через знакомый Лиле скверик, где раскидистые клены бросали очередную порцию золотой листвы на скамейки и под ноги прохожих. Певцу было хорошо идти рядом с этой милой женщиной, трогательной в своей влюбленности, смущавшейся. Маленькая и хрупкая, она доставала ему до груди. Он искоса посмотрел на нее, она перехватила его взгляд, смутилась, покраснела. Поддавшись порыву нежности, он схватил ее на руки и стал кружить, как ребенка. Потом опустил на землю, притянул к себе и длинно поцеловал. У Лили закружилась голова, она пошатнулась. Он, смахнув со скамейки нападавшие листья, посадил ее к себе на колени, и они снова целовались, отчего душа Лили будто взмывала ввысь, в небеса, и опускалась на землю, как на качелях вверх, вниз
Потом они сидели в ресторане гостиницы, пили вино, ели блюда из мяса и салаты. Он рассказал ей про жену, выговорился, она чувствовала его боль, жалела и удивлялась про себя: «Да как же такое возможно?! Знает ли эта женщина, как ей повезло? Что она вытащила счастливый билет? Ведь не выбери он ее в жены, она так и была бы всю жизнь матерью-одиночкой, перебивающейся подачками приходящих мужчин». Ах, если бы на ее месте была она, Лиля
Танцевали медленный танец, было неудобно разница в росте. Она слышала биение его сердца. Он напевал в ухо: «Я хотел быть твоею музыкой паданьем твоим и высями» Подумала: почему паданьем, а не падением, но как это мило, как по-его
Когда Лиля проснулась утром в его номере, вспомнила все, ее охватил ужас. Муж, дочка. Что они подумают? Тихонько собралась. Посмотрела на спящего мужчину, ставшего вдруг близким, родным, прекрасного, как Аполлон. Он улыбался во сне. «Баловень судьбы», подумала Лиля, окинув его прощальным взглядом, и тихо вышла из номера.
Без него
Она ехала в утреннем троллейбусе, стылом, тащившемся еле-еле, куталась в тоненькое пальтишко, пыталась подремать. Но воспоминания о событиях минувшей ночи будоражили, тело еще не остыло от горячих прикосновений, щеки вспыхивали румянцем, губы припухли от поцелуев: «Как хорошо, что меня сейчас никто не видит».
Дома все обошлось. Муж, сонный, вышел на звук открывающей двери, спросил: «Все нормально?» Дочка сладко спала в своей кроватке, потянулась, открыла глазки: «Мамочка».
В этот же день певец улетел. «Пусть наша встреча останется тайной двоих, приятным воспоминанием, солнечным ударом, как у Бунина», решила Лиля. Через несколько дней она выдала родной газете интервью с певцом под заголовком «Искусство должно потрясать» и подзаголовком: «Яркий представитель совершенно нового типа оперного артиста: интеллектуал, философ, романтик и секс-символ».
Был шквал звонков читатели благодарили за статью, коллеги говорили, что это лучшее из написанного Лилей, что там есть чувство, эмоции. Впрочем, особо не удивлялись, ведь и певец необыкновенный, и интерес к нему особенный. Они были уверены, что написали бы не хуже, когда такой «герой с обложки».
Наваждение
Внутренний конфликт он развивался не сразу. Лиля жила обычной жизнью семья, работа, командировки, интервью. Но теперь все «звезды» казались мелкими и бесталанными в сравнении с Ним. Кое-кто пытался за ней приударить и в номер бы затащил с радостью, но зачем? То, что случилось с певцом, случилось спонтанно и красиво, а здесь пошло.
Лиля вдруг поняла, что не любит мужа. Стала замечать в нем то, чего раньше не видела или к чему относилась снисходительно, лишний вес, пивной животик, неизобретательность в постели, игнорирование дезодорантов со всеми вытекающими последствиями, привычка курить Обычный. Самым большим желанием стало для нее отправить мужа и дочь на дачу, а самой, сославшись на занятость, остаться дома, включить пластинку и слушать голос любимого певца, уплывать в воспоминания
Забыть оказалось самое мучительное. Она вела бесконечный диалог сама с собой: «Ее чувство это любовь женщины к мужчине или восхищение совершенством, божественной красотой и талантом?» «А какая разница! Я люблю его, и с этим уже ничего не поделаешь». «Но ведь он никогда не будет принадлежать тебе. Возможно, ты уже никогда его не увидишь, ведь таких, как ты, много, а он один. И обладать им совершенством невозможно. Или нужно быть неменьшим совершенством». Но ведь жена его, если верить его словам, самая обычная женщина, а он ее любил. Значит, и Лилю мог бы.
Та ночь что она для него значила? Не была ли их встреча простой интрижкой для него, развлечением, случавшимся в каждом городе? Но сама себе отвечала, что этого не может быть. Что он особенный, не похожий на большинство артистов, гуляющих направо и налево. «А помнит ли он меня, вспоминает ли хоть иногда?» Сердце говорило, что помнит. Тогда почему не приезжает? Ведь мог бы приехать хотя бы на гастроли.
Но прошло уже несколько лет, а он не приезжал. Из газет, новостей она узнавала о его новых победах на конкурсах, приглашениях в лучшие театры мира, потом певец поселился в Лондоне, купив там дом для себя и своей семьи, которую перевез из России, о рождении у него детей-близнецов. «Как же так, он же говорил, что его жена не может иметь детей? А может, он мне просто-напросто врал, чтобы получить желаемое?»
Лиля не знала тогда, что, мучимый виной к жене, певец «купит» ей детей, сделав «подсадку», как сейчас говорят ЭКО.
Жить по-прежнему не получалось.
Коллеги не могли понять, что происходит с Лилей изменился ее жизнелюбивый характер, она все чаще погружалась в себя, стала молчаливой, рассеянной. Но стоило кому-то завести разговор о певце, как женщина мгновенно оживлялась, в который раз рассказывая, какой он редкостный певец и человек. Слухи о влюбленности журналистки циркулировали по редакции давно, приплели даже, что они периодически встречаются. Интересно, каким образом?..
Анализируя свое чувство к певцу, Лиля пыталась понять, что с нею происходит. Почему та ночь не забывается, превратившись, как она хотела, в приятное воспоминание, солнечный удар, который давно прошел, а становится наваждением, отнимающим у нее силы, любовь, которую она должна дарить своему ребенку и мужу, ведь он страдает
Однажды очень деликатный муж Лили спросил в упор: «Что с тобой происходит? Ты совсем охладела ко мне. Может, у тебя другой?»
«Да, я люблю другого», как удар хлыстом. «Кого?» «Неважно, тебе не стоит бояться. Он далеко».
Но муж не поверил: «Лиля, возьми себя в руки. Ты теряешь семью, забросила дочь. Я не могу видеть, как ты мучаешься. Ради твоего блага готов дать тебе развод. Только все обдумай, взвесь, что ты потеряешь, что приобретешь».
Ей было все равно. Развод так развод, может, и к лучшему, не нужно притворяться. «Я больна любовью неосуществимой, ненормальной, ведущей в тупик. Тоска», писала она в дневнике.
Но тоска ее уже зашла слишком далеко и приобрела угрожающие черты болезни физической, страшной.
Болезнь
Лиля уже давно чувствовала себя неважно, боли внизу живота заставляли ее постоянно прислушиваться к себе, она стала рассеянной. Задав собеседнику вопрос, внезапно уходила в себя, бледнела, на лице появлялось выражение, словно она проглотила ежа, потом, пересилив приступ боли, снова становилась приветлива и внимательна.
Приступы стали возникать все чаще, и Лиля пошла к врачу. Может, застудилась, думала она, где-то переохладилась после длительной особенно холодной зимы 2003-го.
Помнит, как в тумане, лицо врача, которой так трудно было произнести: «Мужайся, подруга, у тебя рак. Но мы будем бороться, будем лечиться, ты обязательно поправишься!» Лиля не стала спрашивать, какая стадия и сколько ей осталось жить.
Она шла по улице, кутаясь в шарф, мартовское солнце слепило, но не грело, а ветер продувал насквозь, и думала о том, что вот этот март, возможно, последний в ее жизни. «За что? Почему я? думала она горько. Ведь мне только 42 года».
Лиля вела дневник, в последнее время ей было не с кем поделиться, и только ему она могла доверить сокровенные мысли, тревоги, размышления. Что послужило причиной болезни тоска, обида, потеря интереса к жизни, глубокая рана, разочарование? Как вышло, что любовь к певцу могла бы стать лучом света, счастливым воспоминанием, согревающим в трудные минуты, а стало наваждением? Не она ли говорила сама себе: «Нет мне жизни без него». А организм думал: зачем сопротивляться? Пусть уж лучше закончатся эти мучения, чем такой жизнью жить, без него
Неужели прошло уже десять лет с момента их последней и единственной встречи? Все эти годы она следила за его жизнью. Он взлетел очень высоко весь мир лежал у его ног. Все слова о нем в превосходной степени: «он разбивает сердца», «его голос опьяняет роскошью», «самый красивый баритон в мире», «страстный посол оперы», «единственный и неповторимый». Она была рада за него он заслужил все это своим божественным даром. Свет его звезды ярок и согревает всех. А для нее этот свет оказался слишком ярким, ослепил, сжег дотла.