Она пожала плечами:
Без разницы. Названий хватает. Ни одно из них не имеет значения. А вот это имеет, она показала на танцующих и на кровати. Станки другого конвейера включились и начали производить складные стулья и столы.
Как насчет «коммунизма»?
Что насчет «коммунизма»?
Это символ, от которого веет историей. Вы могли бы быть «коммунистами».
Она помахала перед его лицом своей бородой.
Коммунистический праздник. Она не делает нас «коммунистами», во всяком случае не больше, чем День рождения делает нас «деньрождистами». Коммунизм это интересное занятие, в котором я не хочу участвовать.
Лестница начала лязгать, а помост завибрировал, как камертон. Они глянули через край как раз в тот момент, когда показалась голова Сета.
Привет голубкам! он был весь взмокший и дрожал под воздействием чего-то явно волнующего. Губерт Итд схватил его, чтобы тот не кувырнулся через перила. По лестнице поднялся еще один человек один из трех бородачей, которых они встретили рядом с пивным краном.
Привет-привет! Казалось, он тоже был под кайфом, однако Губерт Итд не мог определить это на глаз.
Вот тот парень, сказал Сет. Парень с именами.
Ты Итакдалее, сказал новый знакомый, широко расставив руки, как будто хотел обнять брата, которого не видел целую вечность, а меня зовут Бильям. Он одарил Губерта Итд долгим объятием пьяного человека. Губерт Итд время от времени встречался с парнями, считал себя открытым для таких отношений, однако Бильям, помимо прекрасных косых глаз, был не в его вкусе и в любом случае слишком обдолбанным. Губерт Итд решительно отстранил его от себя, не без помощи девушки.
Бильям, сказала она, чем вы вдвоем так накидались?
Бильям и Сет посмотрели друг на друга и истерично захихикали.
Она игриво толкнула Бильяма, так что тот отпрыгнул и оступился, закачав ногой над помостом.
Ага, мета, сказала она. Или что-то в этом роде.
Он слышал об этом наркотике, позволяющем иронично и отстраненно взглянуть на окружающие вещи этакий сиюминутный наркотический экстаз. Конспирологи считали, что его применение стало чересчур распространенным, чтобы быть простой случайностью, говорили, что этот наркотик специально распространяли, чтобы смягчить население, избавить его от ощущения скудности своего существования. Во времена его молодости, восемь лет назад, это средство называлось «Здесь и сейчас». Его давали аудиторам исходного кода и пилотам дронов[1], чтобы их внимание было предельно сконцентрированным и четким, как у роботов. Когда он работал с дирижаблями, то съел, наверное, несколько тонн этого вещества. И благодаря ему чувствовал себя как счастливый андроид. Конспирологи говорили о «Здесь и сейчас» то же самое, что и о «мета». В конце концов, все, что позволяло людям уходить от объективной реальности и концентрироваться на неком внутреннем ментальном состоянии, можно было трактовать и в пользу выживания вида, и в пользу поддержания равновесия.
И все-таки, как тебя зовут? спросил Губерт Итд.
Какая разница, ответила она.
Просто это уже начало сводить меня с ума, признался он.
У тебя все уже записано в адресной книге, ответила она.
Он закатил глаза. Ну конечно! Он потер интерфейсную полосу о манжету и на мгновение прикоснулся к ней пальцем.
Натали Редуотер? спросил он. В смысле те самые Редуотеры?
На свете много Редуотеров, ответила она. Мы тоже из их числа. Не из тех, о ком ты думаешь.
Но близки, близки! произнес Бильям из своего наркотического, обрывистого, ироничного мира. Двоюродные?
Двоюродные, ответила она.
Губерт Итд заставил себя промолчать, уходя от «золотой молодежи», «раста-иждивенцев», «фальш-богемы» и других слов, которые пронеслись в его голове. Это был бы конец их отношениям. Ей совсем не нравилось то, что ее имя было произнесено вслух.
Двоюродные это как «отношения с бедными странами», сказал Сет, все так же остающийся в скрюченном, как уродливый эмбрион, положении, или двоюродные, как «эй, давай полетаем на твоем небольшом самолете»?
Губерту Итд было стыдно, и не только потому, что девушка ему понравилась. Он знал людей, которые родились в привилегированных семьях, таких полно крутилось вокруг дирижаблей. Среди них встречались хорошие люди, чьи достоинства превосходили незаслуженные привилегии. Сет, как правило, не вел себя по-хамски в таких ситуациях, скорее, именно об этом он никогда по-хамски не шутил, но сегодня под действием веществ его просто понесло.
Двоюродные, как «достаточно, чтобы беспокоиться в случае похищения» и «недостаточно, чтобы заплатить выкуп», сказала она с таким видом, будто с трудом повторила некую затертую мудрость.
Появление двух обдолбанных юнцов лишило эту ночь ее особой магии. Внизу станки отбивали постоянный ритм, и снова зазвучало Правило 34, на этот раз сочетая колдовскую музыку, новый романтизм и синхронизируя их с тактом машин. Это не привлекло большого числа танцующих, однако несколько упрямцев продолжали танцевать, радуя глаз прекрасными слаженными движениями. Губерт Итд засмотрелся на них.
Тут произошли одновременно три вещи: сменилась музыка (сайкобилли и дабстеп), он открыл рот, чтобы сказать что-то, и Бильям произнес нараспев, подхихикивая при этом:
«Влииииип-ли»! и показал на потолок.
Они устремили туда взгляд и увидели стайку дронов, отсоединившихся от верхнего перекрытия, сложивших крылья назад и ринувшихся вниз в стремительном, визгливом пике. Натали снова надела бороду, Бильям также суетливо задвигал руками, проверяя, на месте ли его борода.
Сет, маски! начал трясти своего друга Губерт Итд. Его друг взял с собой их маски по какой-то очень важной причине, которую, однако, никак не мог вспомнить. Сет выпрямился, поднял брови и самодовольно ухмыльнулся. Прижимая подбородок к груди, Губерт Итд надвинулся на Сета и резко вывернул его карманы. Он прижал маску к своему лицу и почувствовал, как ткань начала неровно прилипать к коже, оставляя бугры и морщины, которые не могли выпрямиться из-за его неровного дыхания, пота и жирной поверхности. Он натянул маску на Сета.
В этом нет никакой необходимости, слабо возражал Сет.
Ага, отвечал Губерт Итд. Это все потому, что у меня благородное сердце.
Ты переживаешь, что они проследят мой социальный профиль и найдут тебя в одной из зон пиковой активности и высокой интенсивности, улыбка Сета, сиявшая на фоне его почти скрытого в темноте лица, была раздражающе спокойной. И вот она скрылась за маской. Чертова мета. Тут за тобой и придут. Чувак, они проследят твои данные за несколько прошедших лет и что-нибудь да найдут. Они всегда что-то находят. Они завинтят тебе все винтики, настращают тебя всевозможными карами, если ты только не станешь наркоманом. Комната 101 от начала и до самого конца, детка
Губерт Итд врезал Сету по голове снизу вверх, немного сильнее, чем было нужно. Сет беззлобно охнул и заткнулся. Дроны летели, обеспечивая максимальное покрытие, как стая голубей, приближающаяся к пище. Интерфейсные поверхности Губерта Итд задрожали, определив попытки вторжения, и отключились. Губерт Итд регулярно загружал средства противодействия исключительно для борьбы со злоумышленниками, которые могли походя скопировать идентификационные данные, однако сейчас он испугался, переживая, не слишком ли устарели его обновления по сравнению с возможностями полицейских ботов.
Праздник был испорчен. Танцоры бежали, некоторые на бегу не выпускали из рук мебель. Музыка стала невыносимо громкой, звук был настолько мощный, что мог повредить барабанные перепонки. Губерт Итд прижал руки к ушам, когда один из дронов задел двутавровую балку, завертелся волчком и рухнул на землю. Другой дрон пикировал на блок управления звуковой системой и сбросил ее на пол. Звук, казалось, стал еще громче.
Губерт Итд силой усадил лежащего Сета и показал на лестницу. Убрав ладони от ушей, они начали спускаться вниз. Это было сродни пытке: зверский звук, причиняющие боль вибрации металла под руками и ногами. Натали спустилась и показала на дверной проем.
Что-то тяжелое больно ударило Губерта Итд в голову и плечо, так что он рухнул на колени. Он оперся руками о бетонный пол, встал на ноги, пошатываясь. Перед глазами летали искрящиеся звездочки.
Потом он оглянулся, чтобы понять, что так его ударило. Несколько секунд пытался разобрать, что перед ним. Бильям лежал на полу, конечности его были вывернуты причудливой свастикой, голова явно была деформирована, а из-под нее вытекала едва различимая в тусклом свете лужа крови. Пытаясь превозмочь головокружение и боль, причиняемую звуком, он наклонился над Бильямом и осторожно потянул за бороду. Она была пропитана кровью. Лицо Бильяма было так разбито, что лишь отдаленно напоминало человеческое: на лбу виднелась уродливая вмятина, задевшая также один глаз. Губерт Итд пощупал пульс на запястье Бильяма, потом на шее, но ощутил только грохот музыки. Он положил руку на грудь Бильяма, пытаясь уловить дыхание, но не почувствовал ничего определенного.