Я виноват. Я проклят. Мне все время снятся страшные сны. Помнишь, мне было плохо? Это моя кровь. Моя кровь кипит. В ней живёт кто-то.
Ты устал. Ты немного выпил вина. Тебе сложно сейчас. Но не стоит гневить Пресвятую Деву и Господа Нашего Бога, ничего ты не проклят.
Король уставился на Королеву. За несколько секунд в нем произошли невероятные изменения. Лицо стало хищным, глаза сузились, губы дёрнула улыбка. Король достал язык и медленно, похотливо провёл им по губам. Его поведение было настолько отвратительным и неуместным, что Изабеллу передернуло от отвращения. Она собралась было от него уходить, но высокий и статный, он схватил её за горло и повалил на кровать.
Карл, милый, прошу Вас. Сейчас совсем не время и не место. Давайте не будем. Вы делаете мне больно, очень больно.
А как же незабываемая ночь, моя дорогая королева? спросил с жуткой издёвкой король, Ты обещала мне её. Моя ночь действительно уже незабываемая. Теперь пришла твоя очередь.
С этими словами король одной рукой ещё сильнее сжал её горло. Королева почти задыхалась, а он все не мог остановиться. Другой рукой он раздевал её, срывая тонкое шелковое платье, ткань поддавалась не сразу, оставляя кровоподтёки и ссадины. Это было только начало мучений Изабеллы. Соорудив из её белья кляп для рта, он связал её, чтобы истязать. Насилие продолжалось всю ночь.
Слуги подходили несколько раз к двери, но, не услышав звуков голосов, не решались войти, чтобы не потревожить королевский сон.
С утра слуги обнаружили, что дверь в королевские покои приоткрыта.
Королева была избита настолько, что не подавала признаков жизни.
Король, непостижимым для всех образом, куда-то исчез.
Ровно через 8 месяцев на свет суждено было появиться их дочери Марии.
Но это, если значительно заглянуть вперёд, а ведь у нашего читателя возникнет вопрос, куда же делся король?
День был потрачен на его поиски, и вот в самой дальней башне, в подземелье, один молодой страж услышал вой и страшный скрежет. Он побоялся идти туда один и не зря.
В ночной рубашке, уже достаточно несвежей, на полу сидел король и ложкой соскребал с откуда-то взявшейся там посуды герб рода Валуа.
На все вопросы он отвечал невнятно, совершенно не помня, где он и что с ним.
Как он оказался в закрытом снаружи подземелье, тоже было совершенно не ясно.
Карл отрицал себя, свою королевскую кровь, свой род Валуа, про Изабеллу не помнил и вовсе.
Когда его попытались вывести из подземелья, он стал кусать и быть королевскую охрану, да так, что один страж чуть не лишился уха, а другой глаза.
Герцог Орлеанский, руководящей спасательной операцией, решил, что жертв достаточно. Заживо сгорели 22 человека, королева была почти при смерти.
Карл отказывался выходить из помещения, требуя только дать ему угли, чтобы он мог "дать волю мерзким червям, что живут под его кожей". Все приняли это за помешательство от пожара. Ему было предоставлено ведро угля, еда, вода, стекающая по трубе, стол и скамья, приколоченные к полу. Решетка, ведущая в логово короля, что сходил с ума, была усилена, 4 охранника стали сменяться каждые 12 часов.
Город хоронил жертв, королева приходила в себя, а король все прибывал в своём подземелье. Ровно через три недели стража услышала его голос:
Завтра откройте меня, я буду готов. Да, и пригласите ко мне художника. Жакмена Грингонье.
Глава 3
Париж, мастерская Жакмена Грингонье.
Февраль, 1393 год
Как Жакмен не хотел брать этот заказ. В мастерской и без него было так много работы. Но 56 су для Грингонье были просто огромные деньги. Многочисленные налоги с каждым годом лишь усиливали его необходимость браться за любой заработок. Туши и темпура стоили баснословных денег, а ещё надо было кормить семью и четырех подмастерьев. Да и отказывать королевскому двору непростительная роскошь. Про короля после последнего его помутнения, ходили очень страшные слухи, не хотелось бы остаться без головы.
Солнце сегодня светило ярче прежнего, пели птицы, но, не доверяя обманчивой погоде, Жакмен взял свою накидку на случай дождя и отправился во дворец.
Сейчас камердинер расскажет, как надо героически изобразить короля. Придумаем гравюру, которая должна будет символизировать его храбрость и силу, возможно, как сильный король убивает дракона, или восседает на троне.
Грингонье успокаивал себя этими мыслями. Но в душе мерзким и тонким голосом, где-то под кожей тонким липким потом начинал выделяться страх. Он подкатывал к желудку, одновременно требуя еды и предупреждая, что готов выдать завтрак наружу. Страх что-то шептал, как шепчут бабки перед смертью, что-то знакомое, но непонятное.
Грингонье успокаивал себя этими мыслями. Но в душе мерзким и тонким голосом, где-то под кожей тонким липким потом начинал выделяться страх. Он подкатывал к желудку, одновременно требуя еды и предупреждая, что готов выдать завтрак наружу. Страх что-то шептал, как шепчут бабки перед смертью, что-то знакомое, но непонятное.
Но что могло случиться? Жакмен слыл отличным художником, редко кому так улыбалась удача.
Его дело было востребовано, его подмастерья трудились, не покладая рук, его работы были лучшими и выполнялись точно в срок. Королевский двор призвал его для выполнения задания, что может быть лучше?
Но сердце ныло от тяжести и нежелания двигаться дальше, наполняя, казалось, загустевающей с каждым шагом кровью, ноги.
Камердинер сопроводил Жакмена уютный кабинет и велел ожидать.
Тяжелые двери распахнулись, и в кабинет вошёл сам Король. Сказать, что молодой мужчина выглядел плохо ничего не сказать. Король не отрывал взгляд от пола, его глаза бегали, волосы были взъерошены, щеки впали, руки тряслись.
И тут пульсация сердца и внутреннего голоса в теле Жакмена достигла апогея и он чётко услышал: ЭТО ТВОЯ ПОСЛЕДНЯЯ РАБОТА.
Король меж тем присел на краешек своего богатого кресла, начал ерзать, как маленький ребёнок, что-то лепетать и вдруг остановился, поднял измученные глаза на Грингонье и принялся смотреть на него, не моргая. Пауза длилась минуты три, было слышно, как шуршит юбка сопровождающей короля милой молодой Королевы Изабеллы.
Король заговорил достаточно сухо:
Необходимо выполнить заказ. Нарисовать 22 картинки, небольших размеров. За это заплачу 56 су. Заказ надо выполнить за 2 недели. Мой слуга отведет тебя, покажет, что мне нужно.
Тут же Жакмен ощутил, что чьи-то холодные пальцы взяли его за локоть достаточно крепко. Развернувшись, он увидел мужчину, уже достаточно немолодого. Крепкий, невысокий, с тяжелым взглядом из-под бровей, со стиснутыми губами, пытающимися изобразить подобие улыбки, он был ещё одним устрашающим звеном этой цепочки.
Король оставался также сидеть в своём кресле и смотреть в пол, а Жакмена тем временем уже дотащил за локоть до дверей слуга. Жакмен не молвил и слова, не поприветствовал и не попрощался с королём, что, безусловно, нарушало все возможные нормы этикета.
Слуга нес перед собой свечу, которая освещала дорогу. Вот они прошли по роскошному залу почти бегом, свернули в коридоры. В замке было достаточно темно, неприветливо. Стены украшали тяжелые канделябры, иногда портреты предков, гербы. Жакмену было страшно, но и одновременно очень интересно.
И вот лестница с тяжёлой кованной дверью- решеткой. Перед ней караул из 4 стражников.
Может быть, король хочет делать опись своих драгоценностей? Жакмен ничего не понимал.
Слуга коротко кивнул головой, стражи расступились, тяжелая решетка пошла в сторону.
Слуга стиснул свои ледяные, жёсткие пальцы, словно состоящие из желваков или огромных суставов, развернул к себе Жакмена и смердящим могильным запахом ртом молвил, не шевеля губами:
Расскажешь кому вся семья останется без глаз. Залью кипящую смолу. Иди вниз, слева комната. Там найдёшь рисунки.
Жакмен кубарем скатился вниз, решетка захлопнулась, лязгнул засов.
Глаза привыкали к темноте недолго, ведь он шёл почти вслепую за слугой со свечей по довольно тёмным коридорам. Это было помещение с огромными, метров в пять высоту потолками. Не сказать, чтобы помещение было большое оно имело круглую форму, в ширину не превышало и 10 метров. Под потоками было проделано крошечное окно на улицу.
Свет из окна падал на стол, где лежали куски бумаги, и много печной золы. Рядом со столом стояла массивная скамья, настолько тяжелая, что Жакмен не смог сдвинуть её с места.
На столе виднелся огарок свечи. Где-то в углу слышался запах выгребной ямы и капала вода. Где он нходился, Жакмен не мог понять, так как стены утопали в темноте. Что ему рисовать? Стол? Совершенно не ясно
Жакмен лёг на скамью и стал смотреть на танец пылинок в лучах света. Веки тяжелели и взгляд его постепенно с пылинок и лучика света переместился на стену около окна, спускаясь все ниже и ниже.
И тут он увидел. От ужаса Жакмен заорал так, что у стоящей стражи, казалось вылетят перепонки. Так кричат люди на поле боя, увидевшие, как их друзей разрубают на части. Так кричит мать, чей ребенок только что попал под копыта лошади, и его больше не спасти. Так кричат только от ужаса, резкого, неожиданного, обрушивающегося.