Девять дорог жизни. Поэзия - Терентiй Травнiкъ 2 стр.

Не первый день, не первый раз
Ответ не сходится с ответом.
Сентябрь запустил в раскрас
Костюмы списанного лета.

Готовит осени пути,
Желтит закатным перекрёстки.
Что мне с того, что моросит:
Моим стихам дожди все  тёзки.

А день, похоже, что простой:
Из тех, что надобно бы слушать.
Я потому люблю покой,
Что он выхаживает душу,

Что в нём ограничений нет,
Что мягок с ним печали цвет,
И дней за несколько вперёд
С ним тает расхождений лёд.

Не подводи чертой итог,
Слезой не смачивай бумагу:
Всё будет так, как знает Бог,
Всё будет так, как скажет Бог,
А значит, будет всё  во благо!

Смотрю, как липы облетают,
Как сходят дыня и янтарь:
Словцо запряталось в словарь,
Как чудо описать  не знаю.

Смирился с этим, не гадаю
Непросто в контур ли, в изгиб
Писать, как осенью снимают
Листву с полуозябших лип.

Смотрю, как клены облетают,
Как мёд стекает по ветвям.
Не по часам и не по дням
Кленовый воск всё тает, тает
Калина рдеет и горчит
На вдохе Как же всё знакомо!
Кажись, недалеко от дома,
А всё равно сменился вид
На полутон На четверть тона:

Дай насладиться, не зови

Не доверяю я календарям 
Уж больно часто в них поправки вносят.
По мне, так перемены эти зря,
Коль осень вышла, пусть и будет осень.

Коль выпадет с дождями, значит быть
Косым в моих заплатанных тетрадях.
Пишу легко так, словно бы не глядя:
В ушко игольное то ль строчку, то ли нить

Вставляю  шью, нет, штопаю, пожалуй,
К стихам приладив сморщенный лоскут.
Замечу вам, любезный: вы не правы,
Поставив рукоделье в тяжкий труд.

Писать в охоточку поэту не впервой 
Я о себе, что до других  не знаю.
Быть может, мне задор диктует мой,
А может, и привычка возрастная.

Какая разница, когда на лист течёт
Чернильно-золотая струйка счастья,
А потому, друг, ставь-ка мне зачёт
За вольное прочтение ненастья!

Осень, листья, лужи, ветер 
Никого на этом свете
Этим ты не удивишь:
Потому-то и молчишь 

Только слушаешь, как листья
Тихо складывают в лужи,
Будто накрывают ужин
Безо мшели и корысти

Осень, сырость, тучи, ветер 
Никого на этом свете
Этим ты не удивишь:
Потому весь день молчишь 

Только смотришь ты, как дождик,
Делу преданный художник,
Размывает холст водой
Видно, среднегодовой

Уровень осадков выпал
В этом месяце, и ты
Покупаешь крем от цыпок
И винца  от суеты.

Осень, гвазда, слякоть, ветер 
Никого на этом свете
Этим ты не удивишь:
Потому опять молчишь 

Только думаешь, что в этой
Непогоде  только в ней,
Есть местечко для поэта
Хоть на пару-тройку дней.

Коли так, то значит стоит
Вновь достать свою тетрадь
И не ссорясь, и не споря
Всё, чего хотел  достроить,
Всё, о чём мечтал  освоить,
И об этом написать
в осень, утром, в 7:05.

Читайте любимым  читайте стихи,
Откройте диковинные горизонты:
Сумейте расслышать, сумейте пройти
По кромке незримой, по линии фронта:

Пройти, не сорваться, назад не свернуть,
А за руки взявшись, идти только вместе.
Стараньем любви в строфах вымощен путь,
Её указатели есть в каждом месте.

Читайте любимых поэтов слова,
Кто, как ни они, разбираются в чувствах?
Пусть вскружится дивной мечтой голова!
Ни в этом ли счастье? Ни в этом ль искусство?

Читайте любимым  читайте стихи,
Читайте с листа, наизусть и по книге.
Пусть будут слова ваши так же легки,
Как вечного Духа на сердце вериги.

Есть люди, как угли. Есть люди, как дым.
Есть люди  огонь  то дано молодым.
А всем неудачам и бедам назло
Есть люди (их мало)  те люди  тепло!

Те люди, что угли  обычно молчат
И знать ничего о других не хотят.
Живут без потребностей и без затей,
В тех людях нет почвы пока для идей.

А те, что как дым, те палятся дотла:
Метёт в этих людях азарта метла 
Транжиры и моты! Ва-банк, что ни шаг:
Душа не на месте, зарплата, кабак
Сума да тюрьма, следом снова сума 
Живут, словно сходят и сходят с ума.

Кому же огонь подарила судьба,
Тот башни-миры, тратя деньги, возводит 
Тот знает, что может. Не может  находит,
Тому по карману всё и по зубам.

Такие меняют и пишут законы,
Им в биржах и банках бьёт челядь поклоны
Они там, где золото выше любви,
И судят, и милуют тоже они.

Но есть те, что в пламени выжить смогли,
И жизни свои до тепла довели.
И всякому, кто обессилел от бед 
Они и тепло и с теплом дарят Свет.
И дымные первыми, что мотыли,
И люди огня, и люди-угли,
Забросив обеты скупые свои,
Стремятся на свет:
не на свет, а к Любви!

Есть люди, как угли. Есть люди, как дым.
Есть люди  огонь  то дано молодым.
А всем неудачам и бедам назло
Есть люди (их мало)  те люди  тепло!

Те люди, что угли  обычно молчат
И знать ничего о других не хотят.
Живут без потребностей и без затей,
В тех людях нет почвы пока для идей.

А те, что как дым, те палятся дотла:
Метёт в этих людях азарта метла 
Транжиры и моты! Ва-банк, что ни шаг:
Душа не на месте, зарплата, кабак
Сума да тюрьма, следом снова сума 
Живут, словно сходят и сходят с ума.

Кому же огонь подарила судьба,
Тот башни-миры, тратя деньги, возводит 
Тот знает, что может. Не может  находит,
Тому по карману всё и по зубам.

Такие меняют и пишут законы,
Им в биржах и банках бьёт челядь поклоны
Они там, где золото выше любви,
И судят, и милуют тоже они.

Но есть те, что в пламени выжить смогли,
И жизни свои до тепла довели.
И всякому, кто обессилел от бед 
Они и тепло и с теплом дарят Свет.
И дымные первыми, что мотыли,
И люди огня, и люди-угли,
Забросив обеты скупые свои,
Стремятся на свет:
не на свет, а к Любви!

И не много, и не мало
Мне  всё в пору и как раз:
И работа, и усталость,
И отсид, и перепляс.

Пусть загад не удавался,
Но старался так брать вес,
Чтобы с первого абзаца
Вызывало б интерес.

«Что упало, то  пропало:
Так, не падай, а держись.
На попутную усталость
И на скуку не ведись», 

Мне советовал приятель.
Я же слушал и молчал,
Видно вырос знаменатель,
А числитель жизни сдал.

Потому как всё проходит,
Что однажды началось.
Извинтажное  не в моде,
А коль так, тогда и брось!

Время в каст поставить камни,
Что разбрасывал тогда.
Заколоченные ставни,
В полускрутке провода

Требуют с меня покинуть
Это место, сдать билет:
Жизнь во власти карантина,
Что кур в ощипе, поэт.

Но похоже, что не знаешь
Этих правил ты совсем,
Потому не прибегаешь
К тонкозвучиям фонем

Потому что ты один,
Как ничейный фотоснимок;
Потому как среди вин
Есть и то, что для поминок.

Потому как скуден цвет
У привычного пейзажа,
Потому как стар сюжет
И приелся вкус конфет,
И не ново всё, что скажешь,
Что подумаешь, что встретишь,
Галкой на полях отметишь
Или извлечёшь с улова:
Всё не ново,
всё  не ново

И это, и это, и это, и то
И те, и вот эти, и эта, и этот 
С таким начинают создание строк
Попальцевым счетом простые поэты

А те, что сложней, что привыкли сперва
Подбросить монету, потом только спорить,
Те долго шлифуют шептаньем слова,
Забыв, что состав слова огнеупорен.

Есть снобы, что корень берут из фрактур,
Приставку  из миттеля, суффикс  из гарта.
Поэзия стерпит и фарс, и гламур,
И ряженых из показного поп-арта.

Поэзия стерпит всё, лишь бы душа
Не выдохлась от чересчура сплошного.
Чтоб только не вздумала б тайно сбежать
Из тела, как ключник из барского дома.

Поэзия выкормит, если на то
Пошло, как волчица без торга и мена 
Вскормила двух братьев, но горек итог:
Не Ромул ли Каин для Авеля  Рема?

Но речь не об этом сейчас, но о тех,
Кто к слову, что к млеку, тянулся с рожденья;
Кто искоренял словом вызревший грех,
Кто словом вымаливал сердце из тленья.

Кто эти, молчащие наперебой,
Явленные к мукам земным страстотерпцы?
Известно, что словом их правит любовь
И то, что у них светоносное сердце.

И если когда-нибудь встретитесь вы
С особо помеченными позывными:
Звенящею нотой тугой тетивы,
Невообразимым полетом стрелы,
То может быть так, что вы встретились с ними!

О них не говорят стихи 
Стихи живут и дышат ими!

То, как она стихи писала 
Он не любил, но позволял
Ему читать  она читала,
А потому он это знал:

Как выглядят её томленья,
Её капризы и сомненье,
Чем опечалена она,
Растрогана, удивлена 

Всё полагалось ей на лист
Тетрадный И из переплёта
Так, словно бы из-за кулис,
С углов, подёрнутых тенётой,

Минуя шутовство похвал
Написанное вынимала
Она, и он ей позволял
Ему читать  она читала

И в этом полунаслажденье,
Полунамёке наконец 
Угадывалась, без сомненья,
Природа любящих сердец.

Всё было мило и уютно.
Там, где обычно мир да лад 
Судейство шалостей дебютных
Снисходит даже до наград.

И он, дослушав, улыбался,
Прося её читать ещё,
А сам, едва заметно, щёк
Её румянцем любовался