Нинка задрыга
Книга первая: Знакомство с Ниной
Елена Поддубская
Иллюстратор Лина Мэй
© Елена Поддубская, 2020
© Лина Мэй, иллюстрации, 2020
КНИЖКА ПЕРВАЯ: ЗНАКОМСТВО С НИНОЙ
рассказы для взрослых и детей
в иллюстрациях художника Лины Мэй
Добрые и милые дети бывают всегда. Злыми и капризными они становятся в определённых условиях. Я знаю, что все герои этой книги, существуют на самом деле. Возможно, они живут рядом с вами, и вам стоит только внимательно присмотреться к детям, которых вы часто не замечаете. Взрослые, не торопитесь отказываться от детства.
Рассказ 1: Нина и Саша
Когда я переехала в новую двухкомнатную квартиру, я очень радовалась. В этом доме были толстые стены, высокие потолки, большие окна, светлый подъезд. Я поселилась на последнем четвёртом этаже, и радовалась, что соседи сверху не будут топать над головой. Окна моей квартиры выходили на две стороны: к подъезду и на задний садик, разбитый жителями дома. На улице была великолепная тёплая осень. Такая, когда листья ещё держатся на деревьях. Я любовалась красотой за окном: жёлтыми берёзками, красными вишнями и сливами и говорила себе:
Мне здесь будет хорошо и спокойно.
Но не тут-то и было. Оказалось, что как раз подо мной живёт девочка рёва. Я не знала какая она большая или маленькая, потому что никогда её не видела. Я не знала с кем она живёт, потому что, проходя мимо квартиры соседей, взрослых голосов не слышала. Зато я точно знала, что девочка плакса. Она часто капризничала и кричала, будила меня рано утром своим плачем в выходные и не давала заснуть поздно вечером в рабочие дни. Я не знала, что делать. Идти жаловаться? А вдруг эта девочка инвалид и она плачет потому, что ей всё время больно? Думая так, я сильно расстраивалась: больные дети это такое горе!
Как-то раз я разговорилась у почтовых ящиков с бабой Машей комендантом дома и спросила про девочку, которая плачет. Женщина махнула в ответ рукой.
А, это Нинка задрыга. Митрохинская. Соседка с первого этажа показала мне на почтовые ящики. Там были написаны фамилии всех жильцов, и я прочла на одном из них «Митрохины». Баба Маша, дождавшись, пока я кивну, добавила: У них там толкутся друг у друга на головах, потому Нинка и ревёт. Взрослых много, а ребёнок один. Балованная девка, добавила она и пошла себе домой.
Рассказ бабы Маши расстроил меня ещё больше. Я сразу представила маленькую девочку среди больших родственников, которым она вовсе не нужна. Я с моим родителями и младшим братом Женей жили весело.
Однажды я шла с работы и, зайдя в подъезд, услышала плач на лестничной клетке. Быстро поднявшись на третий этаж, я увидела около двери ту самую рёву. Это была вполне симпатичная девчушка лет пяти-шести, в цветастом байковом халатике, колготках и тапочках, с растрёпанными чёрными волосами и неровно подстриженной чёлкой. Почему-то именно эта чёлка меня рассмешила. Мне вспомнилось, что когда-то давно я тоже сама себе выстригла такую же.
Привет, поздоровалась я, давай знакомиться?
Девочка тут же перестала реветь и кивнула головой:
Пливет, давай.
Букву «р» она местами не выговаривала, что было очень смешно: в одном слове буква получалась настоящей, твёрденькой, а в других, как если бы девочка сосала конфету, которая ей мешает.
Тебя как зовут? спросила я. Это всегда очень важно спрашивать у ребёнка как его зовут. Честно-честно.
Нинка, ответила маленькая соседка и добавила, шмыгая носом, задлыга.
Я протянула руку:
Очень приятно. Можно я буду звать тебя Нина, а не Нинка?
Мошно, ответила девочка, пожимая плечами от удивления, папа тоше шовёт меня Нина. А мама говорит даше Ниноська.
Слушать детскую речь было так непривычно и смешно, что я невольно улыбнулась:
Тогда кто же прозвал тебя задрыга?
Плабабка, вздохнула Нина совсем по-взрослому. Она у нас сталая и глухая, девочка тоже протянула ручонку и стала трясти мою, продолжая рассказ про свою нелёгкую жизнь с прабабушкой: Она всё влемя меня зовёт, а я плячусь и не иду.
Почему не идёшь?
Потому, что ей всегда што-то нушно. Папа сказал, что эта сталуха меня эскла, девочка наморщила лобик, но так и не смогла вспомнить нужное слово. Я не помню, призналась она.
Эксплуатирует? догадалась я.
Нина обрадовалась и широко улыбнулась:
Эсклапилует. Ты почему смеёсся? Это плохое слово?
Нет, уверила я, но это взрослое слово, потому ты его запомнить не можешь. Да и не нужно. Лучше прабабушке помогай.
Не буду, отказалась маленькая вредина, потому что она шовёт меня задлыга. А есё Нинка-снулок, потому что я могу залешть в любую дылочку.
Так откровенно рассказывать первому встречному про то, что тебя зовут «шнурок» могут только дети. Я весело засмеялась:
А меня зовут тётя Саша. Я живу над вами.
Не успела я это произнести, как девочка, которая до этих слов была откровенно весёлой, тут же дёрнулась назад и нахмурилась:
Саса зовут только дядю. Ты влёс, крикнула она, добавляя: ты плохая.
И она снова заревела, да ещё сильнее, чем раньше. Я совсем не знала, что теперь говорить. Уходить просто так было стыдно. Тоже мне взрослая. Ведь это из-за меня, получается, девочка расстроилась на этот раз.
А у меня дома есть котик, вдруг вспомнила я. Каждый день я торопилась домой, чтобы покормить своего питомца. Услыхав такое, Нина перестала плакать враз, так, что было даже удивительно. Только что ревела во весь голос, а тут мгновенно перестала и вытаращила на меня свои тёмные глазёнки.
Плавда?
Я кивнула:
Хочешь посмотреть?
Хосю, ответила девочка, но тут же добавила, только плабабка не пустит. Она меня никуда не пускает.
И поэтому ты плачешь? догадалась я. Но девочка покрутила головой:
Нет. Это меня бабуля полотенцем по попе отходила за то, сто я дома плыгала на скакалке.
Я удивилась:
А почему же ты дома на скакалке прыгаешь, а не идёшь на улицу?
Мне не с кем, ответила девочка и опять собралась заплакать.
А хочешь, я выйду с тобой во двор, и ты там немного попрыгаешь? предложила я ей.
Нина раскрыла рот, замерла, а потом как кинется к двери своей квартиры и давай её пинать и звать бабушку. Дверь оказалась не запертой и на третьем пинке открылась.
Ну что тебе опять, задрыга? ответила изнутри квартиры бабушка и совсем не строго спросила, ты подумала над своим поведением?
Подумала, крикнула Нина и тут же ткнула в меня пальцем, она хосет со мной во двол плыгать на скакалке.
Бабушка выглянула наружу. Это была совсем ещё не старая женщина. Поздоровавшись со мной, бабушка спросила правду ли говорит её внучка.
Мне не трудно выйти с девочкой на несколько минут на улицу. Пусть попрыгает, а я послежу, снова предложила я.
Бабушка покачала головой:
Это ведь не девка, а прищепка. Прилепится пеняйте на себя!
Но я не испугалась и не расстроилась, а предложила Нине идти одеваться. Она тут же исчезла за дверью.
Я успела подняться домой и оставить там вещи. Потом мы вышли во двор. Уже смеркалось и ни перед подъездом, ни на детской площадке детей не было. Немного попрыгав, Нина отдала скакалку мне. Но я была на каблуках, да и скакалка оказалась для меня маленькой.
Скакалки мошно купить две и надставить. Бабуля мне так делает со станисками, когда я быстло ласту. И каблуки нушно снять, тут же подсказала девочка. О! Похоже у неё было много идей в голове. А ещё она была настырная, потому что всё же сунула мне скакалку. Я начала прыгать и тут же запнулась.
Каблуки мешают. Да и устала я на работе, призналась я, отдавая скакалку.
Это плосто потому, што ты не тренилуесся, объяснила Нина всё по-своему и добавила, когда я буду тётя, я не стану носить калбуки.
Буквы в словах девочка иногда тоже переставляла. Как это делают многие дети.
А работать станешь? поинтересовалась я. Мне было понятно, что родственников у девочки много, а вот воспитателей нет. Любить, кормить, одевать и воспитывать это разные вещи. Нина подумала над моим вопросом и кивнула:
Лаботать буду.
Правильно, сказала я и погладила её по голове, нужно зарабатывать деньги.
Нет, упрямо покачала Нина головой и дёрнула себя за волосы. Это у неё был такой знак протеста, деньги мне папоська даст. На бублик. А лаботать нушно, штобы бабуля вкусно на ушин поколмила. Ушин надо залаботать. Понимаешь?
Я понимала. Вот только меня кормить было некому, так как я жила одна. Нина опять протянула мне скакалку.
Ты, тётя не плакай. Хошешь я отдам тебе скакалку насовсем? Мне не шалко.