И рассказал.
В Америке автоматы для прохода в метро настроены на металл, а не на размер монеты. Этот факт быстро привлек к себе русскую иммигрантскую мысль.
А дальше: легким движением руки (с зубилом) монета превращается превращается монета в три или четыре проезда на американском метро.
Затем, под счастливый смех зала, сатирик отмечал, что тупые американцы до такого решения не доперли: «За сорок лет не доперли! Ну, ту-пы-е! А мы, русские, сразу разобрались!»
А теперь позвольте пофантазировать.
На концерте в Германии некий немецкий сатирик рассказывает такую же точно историю, но только про немцев в Америке
Не стану описывать реакцию зала, но рецензии в газетах следующего дня появились бы, уверен, с такими названиями: «Негодяй, позорящий нацию», «Лживый шут», ну, и что-нибудь такое еще.
Да, и обязательно фотография чтобы узнавали на улицах.
Впрочем, ведь искони говорят на Руси: «что немцам смерть, русским здорово».
Вот это самое здоровье нации, которое для других смерть, и стало вовсю себя демонстрировать. В том числе, заказными убийствами и угрозами таких действий с целью, разумеется, вымогательства.
На эту именно тему мы и открыли то следственное производство весной 93-го, и теперь перейдем к нему, оставив пока общие, так сказать, того времени безобразия.
«Новые русские» их тогда называли.
А теперь льстиво величают «элитой».
Эта, выросшая в советской коммунальной тесноте шелупонь, первым делом стала закупать квартиры, размерами, много превышающими реальную жилую потребность, совершенно как сильно оголодавший человек начинает, дорвавшись, лопать сверх всякой меры, и может даже до заворота кишок. Осуждать, понятно, несчастного за такое нельзя, и мы тоже квартирных обжор осуждать не будем, тем более у них у всех есть «другое за что».
Главными объектами Москвы, явились, конечно же, сталинские дома.
У них тоже есть свой ранжир, верхнюю строчку в котором занимают те строения внутри и вдоль Садового кольца, которые создавались не по типовым, а, в основном, по специальным проектам. И еще дома на нескольких главных проспектах.
В первой половине 90-х загородное дворцово-коттеджное строительство только осваивали, и привычка жить там еще не сложилась. Ну и пустоватая инфраструктура была это сейчас там рестораны, концерт-холлы, бутики, педикюры и парикмахерские для собак Не утонченная была еще эта публика, и даже, не будет ошибкой сказать простоватая.
Вот сразу популярный тогда анекдот.
Встречаются два новых русских: «Я тут квартирку на полторы сотни метров купил. У тебя нет для ремонта хорошей бригады евреев?» «Русские есть. Зачем тебе евреи?» «Так я ж евроремонт делать хочу».
И это даже не совсем анекдот.
Сигнал мы получили в конце рабочего дня, и не от местного отделения, а из Администрации Президента еще не до конца тогда оформившейся организации (вполне встанет на ноги после осеннего расстрела Белого дома), но уже очень наглой.
Пострадал родственник кого-то из тамошних главных, точнее, не он сам впрочем, теперь надо обо всём подробно.
Звонок был нешуточный, поэтому группу возглавил Михалыч; и как «по особым случаям», нацепил на майорский мундир наградные колодки.
Вместе с экспертами двинули на двух машинах.
Конец апреля.
Как оживает уже легко одетая в это время Москва, вдруг хорошеют и улыбаются лица, сколько, оказывается, у нас привлекательных женщин, стройных фигур, плохо заметных под теплой одеждой, истосковавшихся себя показать Москва уже не спешит домой много гуляющих
вот сейчас на Васильевском спуске
а теперь на Ордынке
Теплый, забытый почти за зиму ветерок через приоткрытые окна автомобиля словно приглашает нас в новую жизнь и все мы, москвичи, одинаково ожидаем хорошего в эти прекрасные, ставшие длинными дни
Нет, не все.
Сейчас выскочим через Добрынинскую на Садовую, и впереди у нас труп.
Предварительно знаем только жена бизнесмена, у которого родственник из президентских людей.
Мы, конечно, в курсе про спайку новой власти и капитала, но сейчас не про то.
Встречают сразу у подъезда.
Молодой человек, по виду охранник.
Свернутый пополам листок протягивает:
Заключение врача скорой помощи, они только уехали.
Тело не трогали? беспокоится кто-то из наших.
Тело не трогали? беспокоится кто-то из наших.
Нет, только сердце послушали, посмотрели зрачки.
Выйдя из лифта, оказываемся не на обычной площадке, а в приятно отделанном деревом холле, два вазончика с чем-то растущим-зеленым, столик, два кресла.
Из одного быстро встает другой охранник и вытягивается перед Михалычем:
Прошу, товарищ майор.
Сбоку большая внутрь открытая дверь.
Что, весь этаж ваш?
Три квартиры в одну, товарищ майор.
Квартиры в таких домах не маленькие, у меня по соседству в Лаврушинском двое одноклассников в подобном живут квартир-однушек там вообще нет.
Лифт ушел за второй нашей группой, а Михалыч показывает идти не дожидаясь.
Что-то вроде большой прихожей встретивший охранник показывает куда дальше
Ох, и творили «новые русские», создавая себе, с жиру бесясь, хоромы даже куски несущих стен убирали; и такие «реконструкции» им столичные контрольные органы утверждали в течение суток; по действующим, конечно «черным», тарифам, а для посреднических услуг образовалась целая сеть частных фирм: юридически уголовщина от старта до финиша.
То есть Коммунистическая идея терпела от «свободного рынка» разгромные поражения по всем направлениям, потому что а какая в казарме вообще могла быть идея?
Входим в большую комнату правильнее небольшой зал кроме дневного света еще верхний глаз схватывает без деталей дорогую светлых тонов обстановку длинный красиво сервированный, и с цветами стол в полукресле женщина с откинувшейся в сторону от нас головой молодая, кажется а дальше, справа в углу, несколько человек женщина, трое мужчин, все смотрят на нас какое-то на небольшом столике там питье
Мужчина средних лет отделяется, делает пару шагов в нашу сторону хрипловато с усилием выговаривает:
Моя жена.
Михалыч произносит соболезнование, начинает нас представлять, а я слышу голоса прибывших.
Но не нужно, чтобы они сейчас все вваливались:
Леш
Понял, сейчас скажу.
Стол, замечаю, из непростого какого-то темного дерева, на гнутых ногах антиквариат или новодел под него. А тело женщины немного сдвинуто вниз словно вскинулось резко сначала и сразу осело
Из многих по курсу криминалистики фото явилось внутреннее ощущение быстрая смерть от удушья секундная какая-то
Лешка вернулся, поворачиваю к нему голову и шепчу:
Цианид.
Помажем? Я на остальное.
Графин?
Лады.
Графин пива стандартная у нас единица.
А вообще, конечно, цинизм.
Но в ментовке без него невозможно он как защитный скафандр. Ну, не совсем защитный, однако внутрь гораздо меньше, все-таки, проникает.
Михалыч, отдать надо должное, тактические решения принимать умеет.
Предлагает отличный сейчас выход из многолюдной ситуации: «В квартире, наверное, есть еще просторная комната?» «Вот, соседняя» «Тогда, не возражаете, оставим эту экспертам?»
Хозяин, согласно кивая, поворачивается кажется, ему трудно идти.
Теперь виден проход, куда двинулись в том углу люди.
А сейчас я могу уже их рассмотреть мы в помещении вроде гостиной: голубоватых тонов, с мягкой мебелью, и видимо, назначенной, в том числе, для курения.
Девушка закурила и поднесла хозяину зажигалку, еще немолодой мужчина закуривает сигару волосы с сединой идеально уложены волною назад, артистическое и барское выражение вместе.
Не курит, среди них, лишь один худоватый молодой человек в очках.
В кресле расположился только тот господин с сигарой, остальные стоят, и всем как-то неловко
Хозяин, чувствуя это, двигает в стороны руками, приглашая рассаживаться
Мы с Лешей садимся на ближние стулья, Михалыч один остается стоять, хозяин и девушка, мы скоро узнаём отец и дочь, напротив нас.
Девушка вдруг начинает закашливаться
Но вроде всё.
И Михалыч готов начать.
Однако быстро возникает медэксперт, тихо говорит Михалычу, я, рядом, слышу его полушопот:
Надо им срочно вопрос задать.
Пожалуйста, и громко для остальных: наш эксперт хочет спросить.
Кто-нибудь еще пил из бокалов?
Пошло переглядывание.
Но сразу почти молодой человек проговорил:
Мы не успели, я точно помню.
Да-да, закивал аристократический господин.
А у девушки опять вышло «кхе-кхе», если важно, я немножко раньше это вино пила, кхе, попробовала.