И вот ощущение коллективного этого «самого-самого» у меня возникло и, по мере пребыванья в Отечестве, усиливалось.
Охлосные чуваки очень любят вообще во всём отводить от себя стрелки, но особенно любят хоть чем-то себя уважать. Поэтому, отгоняя справедливые, даже для последнего их дурака, сомнения, принимают и аплодируют давно изношенной поговорке: «Мы русские духовные! За это нас ненавидят».
Ненавидят? За это?
Каким образом тем «бездуховным» на Западе наша духовность (если такая есть) мешает ходить в магазины, не отказывать себе в кафе-ресторанах, отдыхе на пляжах теплых морей а самые нас ненавидящие посещают картинные галереи, многочисленные концерты серьезной музыки, где, чаще чем на родине, выступают лучшие российские исполнители наука тоже валит вовсю к бездуховным каким образом, возникает для стороннего наблюдателя законный вопрос, каким образом всё это вместе укладывается в охлосной голове?
Попробуем что-то в ответ сказать.
В удивительном по смыслу и художественной силе романе Чингиза Айтматова «И дольше века длился день» (позже переназвали «Бураный полустанок») в страшном финале описан манкурт.
Два слова как из людей его делали.
Связанному пленному перетягивали мокрой материей верхнюю часть головы, и высыхая она давила голову до обморочного состояния. Охочие к подобным экспериментам азиаты довели эту технологию до совершенства, и после некоторого количества процедур выживший пленник не только полностью терял память, но и обретал безразличное ко всему послушание: «подай-принеси», «сторожи», «чужого убей». Он и убил свою мать, которая, скитаясь, его искала.
Современные информационные технологии позволяют то же самое делать без мокрых бинтов и физической боли. А конкретный прием лучше всего иллюстрируется словами доктора Геббельса; нет, не про чудовищную ложь, в которую люди охотнее всего верят, здесь доктор увлекся и допустил перегиб (про «во что охотнее верят» мы скажем дальше). Есть другое, и абсолютно инструментальное, высказывание: «Скажите людям тысячу раз, что Земля не круглая, а квадратная нет, они не начнут думать, что она квадратная, но перестанут считать, что она круглая». Нетрудно переформулировать без метафор: скажите про нечто скверное, что оно очень хорошее; а про хорошее наговорите гадостей; сделайте так тысячу раз и скверное будет считаться хорошим ну, с отдельными недостатками, а хорошее да, таким раньше казалось, но какое-то оно нет, не надо.
Еще момент: средний человек (справедливо не слишком в себе уверенный) очень боится оказаться вне общей массы.
Особенно, если это «чревато».
Поэтому его манкуртизация происходит в трех направлениях:
убрать память-историю, где содержится много негатива, в том числе побуждающего к опасным с современной жизнью сравнениям;
вложить в пустоту кичливую самодостаточность, величие и окруженность врагами методом доктора Геббельса;
тем же методом убеждать, что все граждане одинаково: думают, верят, готовы как один спасать себя от кругом-врагов; а вторым голосом неласково при этом звучит: «ты что, не как все?»
В чисто же прикладном плане манкурту приказывают то самое: «подай-принеси», «работай», «терпи денег нет» и «убей в Гваделупе тебе покажут кого».
Наивные заявляют: но это же не заменит нормального питания, жилья, медицины.
На некоторое время заменит.
Ненадолго?
Да.
Но на долго, при ловкости рук, и не требуется.
* * *
Конечно, в первый же день по прилету я встретился с Лешей.
Однако не после большой разлуки.
Он пару раз в год наведывается в Европу иногда к нам на Сардинию, но чаще мы где-то пересекаемся.
Леша давно уже «снял шинель» и работает у Аркадия, а точнее руководит одной его «дочкой».
Встретились мы вечером, в одном симпатичном заведении, куда, по словам Алексея, «не пускают с улицы всякую дрянь».
И действительно, в полузаполненном зале было очень благопристойно.
Ощущалась некая общность, и мой друг два раза с кем-то здоровался.
Слушай, тут прямо перед твоим приездом событие одно
Леша приостановился подыскивая слова, а я, вспомнив вдруг брата, напрягся: «там настороженность ко всему нужна».
Что-то не слава богу?
Нет теперь оно нам только в архив похоже, висяк раскрылся, который у нас в девяносто третьем был. Помнишь?
Я сразу вспомнил:
Ты про отравление? На Садовом кольце, на Житной?
Ага.
* * *
93-й.
Год замечательный в постсоветской истории.
Потому что замечательно гнусный.
И нельзя хотя бы коротко о нем не сказать, тем более о нем говорят очень мало, потому что именно оттуда стартовали многие персонажи сегодняшней политической сцены, в том числе некоторые современные оппозиционеры, которые оказались тогда в шоколаде, а потом пошло «мимо денег» обидели их не пустив в новый режим; и конечно, тогда же родились различных размеров финансовые мешки.
И еще одно, впрочем, самое главное: жуткий разгул преступности самой разной, и в самых крайних своих выражениях.
Если мошенничество, то в максимальных размерах, полном бесстыдстве и при такой же полной безнаказанности; а бандитизм быстро складывался в организованные преступные группы со своими снайперами, подрывниками, адвокатами и прикрытием низовых милицейских органов, а иногда и не очень низовых.
На всё это «русское чудо» потребовался лишь один 92-ой год, так что к 93-му, когда развернулась приватизация более или менее крупной собственности, Родина вполне приготовилась; ну и к отъему собственности уже состоявшейся.
«А что же, спросят молодые еще тогда плохо чего понимавшие, что же власть? Новая, демократически выбранная, как бы народная куда власть смотрела?»
Туда же и смотрела: где деньги и как их взять.
И не «кто-то кое-где», а девяносто с лишним процентов про остаток можно спорить, но он просто смешной; хотя тем из него немногим было совсем не до смеха: белые вороны в стае не живут их быстро заклевывают, и тут сравнение отнюдь не в фигуральном смысле.
«Что же, мы все нечестные?» обидится уличный патриот. (Бюджетный патриот не обидится он про себя всё знает).
Успокоим немного уличного, прежде чем снова обидеть.
Как раз в конце 92-го года в газете «Аргументы и факты» появилась заметка одного работника московской прокуратуры, где он сказал примерно следующее: «Да, коррупция расцветает и затронула некоторых моих товарищей. Честных, представьте себе. Ранее не только не замеченных, но и не помышлявших о взятках. Однако то что сейчас иногда предлагают, не подходит под привычное понятие взятки. Это суммы, которые ломают психику!»
Я дальше от себя в виде детских картинок «раскрась сам».
Прокурор, пусть советник 3-го или 2-го ранга (то есть майор, подполковник), живет в двухкомнатной квартире с женой и двумя подрастающими детьми; он даже еще на улучшение не очередник. Родители пожилые во Владимире, возможно и в деревянном доме. Хорошо еще никто не болеет, но никуда не денешься от такой перспективы. Жена учительница в школе, а зарплаты тогда в прокуратуре были немногим больше среднего по стране. И гайдаровщина двинула цены вверх так, что многих товаров просто не купишь.
А прокуратура всегда в курсе дела, и происходящее дикое во всех смыслах обогащение у сотрудников на виду.
Вот, например, приватизация «в одни руки» стадиона Лужники целиком, стотысячного, со всеми внутренними помещениями это как? да хоть просто салон-парикмахерская в центре города с чего вдруг какой-то бабе? и прочее-прочее, так что, едва успеваешь вздрагивать.
А это, говорит пропаганда ельцинского режима гайдары-чубайсы (которых полтора года назад нельзя было рассмотреть даже в лупу), это чтобы исключить возврат к коммунизму.
«Спасибо, думает прокурор, за такой невозврат. Только получается, я в очереди за бутылкой пива с такими же дураками стою, когда в открытую весь винный магазин выносят».
И вдруг предлагают ему
Да! и детям на квартиры хватит, и родителей лечить, и еще много останется.
Леша прочитал вслух ту статью в «Аргументах», за нашим служебным чаепитием, и после небольшого молчания Михалыч без особой иронии произнес: «Что-то никто нам ничего не предлагает».
Строго говоря, психологическая такая ситуация не про нашего отечественного прокурора, а вообще про прокурора.
Люди они везде люди
Да?
Или нет?
А вот вы сейчас удивитесь, потому что ответить нам поможет известный сатирик Михаил Задорнов.
Все знают его любимую тему: американцы тупые, а мы самые-самые во всем.
Вот в одной из таких тематических разработок он выбрал «умственное» наше превосходство.