Как Петрович космическим туристом стал
Попросили нашего губернатора в правительстве в космос слетать инкогнито, космическим туристом. Очень уж приспичило, одну суку высокопоставленного чиновника найти с помощью системы «Глонас». Знамо дело, совсем от рук на Рублевке отбилась, вконец засучилась.
А почему бы и нет? В слух подумал Петрович, Благо до орбиты на ракете всего девять минут пехать.
Надел он модный скафандр от Славы Зайцева и на орбиту махнул. Дверь открывает на МКС, заходит, как к себе домой, без всякого стука, с космонавтами за ручку запросто здоровается, но перчатки не снимает. Осмотрелся и видит, наши люди нигде не пропадут. Научились космонавты прямо из вакуума самогонку гнать. Вакуума вокруг, гони не хочу! И как врезать здесь уютно, удобно. Стаканы и стопки в невесомости сами меж собой чокаются, а содержимое не выплескивается. И бутылка никогда не разобьется, если случайно из рук выронишь, не то, что на Земле!
Сидят, значит, космонавты с Петровичем задушевно, мандрагорой квашенной закусывают, она в невесомости хорошо растет. Тут инопланетяне на халяву к ним повадились. Прилетят, маленькие такие, зелененькие, без приглашения, песни орут, будто автомобильные сирены воют. Но жалели инопланетян, очень неудобно было им стаканы щупальцами держать, потому в блюдца пришельцам вакуумовку наливали. Одна инопланетянка Петровичу приглянулась, и понятно почему, коли они в теле и все время нагишом в невесомости плавают. А чего стесняться? Что естественно, то не безобразно даже в космосе. Только инопланетянка сразу отворот Петровичу дала, серьезной оказалась, основательной. Дескать, у меня уже жених в Ханое есть, нынче это круто.
А задание правительства Петрович не выполнил, не досуг было. Однако кабинет министров на него вовсе не обиделся. Петрович в Белый дом целую бочку вакуумовки из космоса прикатил, да шайку мандрагоры квашенной. Три дня гуляли на День народного согласия.
История одной фотографии
Многие СМИ обошла фотография, где Петрович держит на руках крупную зубастую щуку, изрядно согнувшись под ее зеленой тяжестью. До сих пор считается, что это самый рекордный улов в реках нашей области.
Но есть и подлинная история этого улова. Дело было так: поехал Петрович на рыбалку, а жена его слезно упросила Дуракову за мужем губернатором последить. Вдруг он, вместо рыбалки на лево ходит.
Ловит Петрович рыбу на бережку, а Дуракова в камышах сидит, следит и его государственную нравственность от местных баб охраняет. День был весенним, но уже по летнему, жаркий. Разморило Дуракову и решила она с десяток саженек по реке проплыть, телеса охолонить. Тут на беду Петрович ее крючком за губу зацепил, и закричал, от радости, не разобравшись:
Щуку поймал!
Известно, не успеет такой большой человек рот раскрыть, как журналисты с фотоаппаратами набегают. А первое слово дороже второго. Пришлось Дуракову и дальше за щуку выдавать. Срочно чиновники наклеили Дураковой на кожу рыбью чешую надежным клеем «Супер Момент», да между ног веник скотчем привязали, вроде, как хвост получился.
Взял Петрович Дуракову как щуку на руки и сам еще в тот момент не догадался, кого на руках держит. Так и получился рекордный улов, да не простой, а фотодокументированный. Любит этот снимок губернатор на досуге рассматривать, гладит фотографию и все время приговаривает: Ох, какая же ты Дуракова у меня зубастая!
Античный герой
Великий человек не мыслим без античного подвига. Но, что делать, если античные подвиги уже совершены каким-то древним Геркулесом, примитивным греческим качком?
Стали в обладминистрации Петровичу срочно новый античный подвиг придумывать, чтобы потом по всей матушке России о нем бессмертные мифы ходили. И придумали: не слабо ли Петровичу в Париж на электричках зайцем доехать, да молодую жену президента Франции умыкнуть, Карлу прекрасную.
Собрали Петровича в дальнюю дорогу по-простому, рубашку клетчатую надели хлопчатобумажную, треники дешевые с пузырями на коленях, сандалии-плетенки, а в руки плетеную авоську дали полную «Беломора» и консервов «Завтрак туриста», да три батона с изюмом в придачу положили. Чтоб в долгой дороге ни в чем не нуждался и валюту экономил. Еще Петрович с собой военный дозиметр в дорогу прихватил, а для чего не сказал. В довершение ему на глаза лошадиные шоры надели, для усложнения подвига.
Долго ли, коротко ли, но доехал вначале Петрович на электричке из нашего города до Мичуринска, от Мичуринска до Белгорода, из Белгорода до Харькова. Потом пошли электрички с зайцем Петровичем по Украине и Белоруссии, из Бреста до Варшавы. Затем до Гамбурга, а из Гамбурга, ехал Петрович четыре часа на последней электрички до Парижа. И вроде зайцем Петрович ехал, но кондукторов дурил, исключительно дорожными чеками.
В час ночи прибыл он на знаменитый вокзал «Аустерлиц». Видят парижане, как выходит из гамбургской, скоростной электрички странный человек с дозиметром в руке, с авоськой, удивляются. Но Петрович знай прямиком на Версаль идет, в гости к Саркози. Постучал в Версаль, свет в окнах зажегся и выходит к нему Николя с Карлой в пижамах. А Петрович Саркози руку крепко жмет и сразу дозиметр дарит, дескать, вы нашим Чернобылем шибко напуганы, так теперь жить спокойней станете, коли с дозиметром по версальским кустам и лужайкам пройдетесь. Радиационный фон знать будете.
Обрадовался Николя и во дворец Петровича сразу впустил. Сели ужинать, Карла на стол суп «трататуй» модный подала, картошку в мундире с копченым салом. Все у них по-домашнему, как и у нас. Но сама с Петровича все глаз не сводит, понравился, должно быть. Николя тем временем «Бужеле» надрался и за столом уснул носом в жульен. Слова друг другу Петрович и Карла даже не сказали, не сговариваясь, на вокзал бежать кинулись, так их внезапная любовь и страсть обожгла.
Ехали они конечно, в Россию, уже не электричками, а в скором поезде, пусть и в общем вагоне. Других билетов в Париже не было. Всю дорогу лежали на третьей полке на баулах челноков и ворковали. Но интима меж ними никакого не случилось. Глухонемые все время мешали достойно уединиться, всю дорогу по вагонам ходили, фотопортреты Сталина предлагали купить черно-белые. Но за эти сутки, воркуя с Карлой, Петрович прилично парлекать выучился.
А потом случилась любовная оказия. Стал губернатор с полки слезать, чтобы по нужде в туалет пойти, тут паспорт у него из штанов и вывалился. Упал и раскрылся прямо на той странице, где жена с детьми вписаны. Заплакала Карла и на стоп кран нажала. Долго за ней Петрович по рельсам бежал. Да куда там, Карла-то какая, длинноногая, не догонишь!
Вернулся он домой грустный и признался всему областному народу, что свой античный подвиг до конца не выполнил, не оправдал, стало быть, доверия.
Еще как выполнил, Хором отвечали клевреты, Ты же Петрович, новую Троянскую войну предотвратил. Саркази бы из-за Карлы на нашу область войной пошел, аки Наполеон с двунадесятью языками! Вот так и состоялся у Петровича античный подвиг, известный теперь на всю нашу страну.
Губернатор и няня
Как только Петрович шоколадку «Марс» ест, сразу свою няню вспоминает. Ест и плачет. Няня у него чернокожая была. В те далекие, суровые советские времена, часто негров по-дешевке на Кубе у Фиделя Кастро покупали. На наши плантации привозили, в нефтяных трюмах, сахарную свеклу полоть, картошку копать, собирать огурцы. Однако Петрович из простой плантаторской семьи был, и вроде его родителям, чернокожая кормилица не полагалась. А молока в тот суровый год не было, даже из под коровы. Год не молочный был, а минеральный по Восточному календарю. Сжалилась одна негритянка и Петровичу самостийно сиську дала. Хотела всего раз покормить, а он как клещ присосался, так год от груди кормилицы, отвалится не мог. А еще на няню дед Петровича глаз положил, проходу не давал. Ему тоже сиську хотелось по причине беззубости и несварения твердых продуктов. Так вместе и мучили няню: на одной сиське Петрович висит, на другой возбужденный дедушка, да еще и няню щупает, благодарность выражает. Дед Петровича тоже лес любил и научную книгу о грибах нашего региона писал, а грибы на неграх-рабах часто испытывал, на предмет съедобности. Найдет в лесу неизвестный гриб, накормит негра и ждет, когда негр помрет или не помрет. Даже на человеческие жертвы шел ради познания окружающей природы, пищевого производства и торжества науки.
Няню-негритянку Петрович никогда не забывал, а как губернатором стал, сразу ей у обладминистрации избу срубил, из голубых елок, что прямо у парадного подъезда росли и могуче фасад украшали. Думал, будет на чай в гости к няне ходить, да счастливое детство вспоминать. У самовара они вместе всего один раз посидели за глинтвейном и тортом «Птичье молоко». Уехала няня на свою историческую родину, избу цыганам вместе с самоваром продала. Ностальгия замучила по хорошим сигарам и крепкому рому.