По поводу субсидий мы уже отмечали, что имелись в виду личные средства П. А. Столыпина, а после его гибели, очевидно, помощь кого-то из петербургских националистов. О том, что из себя в действительности представляла газета «Наше Утро», также можно было узнать выше.
В общем и целом, из казенной советской характеристики легко вынести представление о том, что «Северо-Западная Жизнь» была подлинно-русской газетой, стоявшей накануне революции на страже Империи, Монархии и Православия.
В Минске редакции и контора вначале расположились в доме Мейерсона (27) по Подгорной улице, а газета печаталась в электро-типографии А. Г. Данцига, которую арендовали Л. М. Солоневич и один из его ближайших сотрудников И. В. Терлецкий. Через год, после того, как была достигнута договоренность о печатании «Северо-Западной Жизни» в электро-типографии С. А. Некрасова (Захарьевская, 54), редакция разместилась по соседству с ней в доме Минковского, располагавшемуся по адресу: Богадельная, 38. Сегодня Богадельная носит название, данное ей при советской власти, Комсомольская, и, как и век назад, является одной из центральных улиц Минска.
Итак, на календаре образцово-показательный 1913-й, год трехсотлетия Дома Романовых, последний мирный год старой России. И мирные развлечения. В том числе продолжение полемики с еврейской и польской печатью. Теперь в качестве одного из главных ее субъектов становится другой бульварный листок «Минская Газета-Копейка».
Подводя 1 января 1914-го итоги года минувшего, некто, скрывшийся под псевдонимом Армъ, отметил переезд «Северо-Западной Жизни» в Минск как одно из событий месяца марта. Шутливо-издевательская форма всемерно приветствовалась на страницах «Копейки»:
Все кошки вылезли на крышу
И Солоневич вылез: Слышу!
Закрыто «Слово»! Буду я
«Жизнь» издавать для вас, друзья!»
И издавать он стал сначала
Но правый стан вдруг поднял крик:
«Жизнь» вони той не издавала,
К которой Минск давно привык
«Жизнь» и приют для вытрезвленья
Открыты в месяце одном
(Полны глубокого значенья
Не только грезы и виденья,
Но все что видим мы кругом!)70
Другим вполне мирным развлечением был, конечно, спорт. Далеко не все так серьезно относились к нему, как Иван Солоневич, который летом 1913 года навсегда вошел в историю белорусского футбола.
Согласно наиболее авторитетному источнику книге Д. Болдырева и А. Кострова «Футбол Белоруссии»71 на территории современной Республики Беларусь начали играть в футбол благодаря господину А. Либману. Он, известный в Киеве футболист, был переведен по службе в Гомельское отделение Орловского банка. Именно Либман приобщил к новой игре учащуюся молодежь, и к осени 1910 года образовалась «Первая гимназическая футбольная команда».
В 1913 году футбол пришел в Минск. В мае газеты поместили объявления о том, что «городские власти приняли решение относительно выделения участка земли для игры в футбол в Минске на Кошарской площади» (сейчас это территория между Красноармейской улицей и рекой Свислочь, где находится станкостроительный завод имени Кирова).
Наконец, в городе объявили: «29 июня, на Кошарской площади, в случае хорошей погоды, состоится ПЕРВОЕ футбольное состязание между студенческими командами Олимп и Макоби. Публика уведомляется: начало игры в 4 часа дня. До игры и в течение перерыва будет выступать Минский Оркестр Отдела пожарной охраны».
На следующий день после матча, 30 июня, появились репортажи:
«Вчера на футбольной площадке Кошарского поля при значительном стечении публики, которая разместилась на специально изготовленных скамейках, состоялся матч между командами «Олимп» и «Макоби». Результат 3:0 в пользу «Олимпа».
Судить матч любезно согласился г. Солоневич. По его свистку на площадку выбежали команды. Игроки «Олимпа» были в красных майках и синих трусах, а игроки «Макоби» в белых майках и черных трусах. На ногах игроков были гетры и специальная для игры обувь. Подброшенной вверх монетой были разыграны ворота и право первого удара по мячу»72.
Как видим, ни имени, ни инициалов в отрывке из газетной публикации не указано. Кто же из Солоневичей был арбитром первого футбольного матча в Минске? Лукьяну Михайловичу уже давно перевалило за 40, о его увлечении футболом и спортом вообще нигде и никаких данных не приводится. Да и положение редактора-издателя, наверное, в те годы не позволяло всерьез заниматься «мальчишескими играми».
Как видим, ни имени, ни инициалов в отрывке из газетной публикации не указано. Кто же из Солоневичей был арбитром первого футбольного матча в Минске? Лукьяну Михайловичу уже давно перевалило за 40, о его увлечении футболом и спортом вообще нигде и никаких данных не приводится. Да и положение редактора-издателя, наверное, в те годы не позволяло всерьез заниматься «мальчишескими играми».
Средний и младший сыновья, Всеволод и Борис, еще гимназисты, причем учатся в той же Второй Виленской гимназии, где получал аттестат зрелости Иван. Подтверждение чему находим, например в местной спортивной печати. Так, в информации журнала «Спорт» о футбольной встрече между командами гимназии Катхе и Второй гимназии в составе последней (победившей, кстати, со счетом 2:0), находим двух Солоневичей. Один играл на позиции бека (защитника), другой форвардом. Инициалы футболистов-гимназистов не приводятся, только фамилии, по обычаю того времени они различаются как Солоневич I и Солоневич II73. Однако никаких сомнений быть не может это Дик и Боб (Всеволод и Борис).
Так что обязанности рефери в том памятном минском матче, исполнял Ватик. То, что опыт судейства у него был, доказывает более поздняя публикация в минской «Копейке». В письме в редакцию рефери матча между командой города Ратомка и тем же «Олимпом» Иван Солоневич опровергает напечатанную газетой накануне информацию о том, что ратомчане проявили негостеприимство, есть минчанам не дали и на ночлег не пустили. «К просьбе ратомчан об опровержении присоединяется и команда «Олимп», заключает автор письма74.
Как говорится, вопрос исчерпан.
РУХНУЛИ В МИРОВУЮ ВОЙНУ
После всероссийских торжеств по случаю 300-летия Дома Романовых первым по общественному резонансу событием 1913 года был процесс по делу Бейлиса, который проходил с 24 сентября по 28 октября в Киевском суде.
Еще в марте 1911 года в Киеве был найден убитым двенадцатилетний мальчик Андрей Ющинский, тело которого было обескровлено в результате сорока семи колотых ран. «Кровавый навет» пал на евреев, точнее на одного из них служащего кирпичного завода Менделя Бейлиса. Молва утверждала, что мальчика убили в целях использования его крови для ритуальных обрядов.
Следствие тянулось свыше двух лет, и только осенью 1913 года дело было доведено до суда
Как пишет проф. С. С. Ольденбург, «правая печать, начиная с Нового Времени, доказывала ритуальный характер убийства, и в помощь прокурору гражданскими истцами выступили член Гос. Думы Г. Г. Замысловский и известный московский адвокат А. С. Шмаков, автор ряда антисемитских исследований»75.
С этого места, что называется, поподробнее. Ибо Алексей Семенович Шмаков (18521916), присяжный поверенный Московской судебной палаты, автор книг «Свобода и евреи», «Мировое тайное правительство» и прочих, был родным дядей Тамары Владимировны Воскресенской. В скором времени после окончания дела Бейлиса она стала супругой Ивана Лукьяновича Солоневича, который дает такую информацию о ее жизни до замужества:
«Тамара Владимировна окончила в 1911 году казачий институт благородных девиц в Новочеркасске с высшей наградой с золотым шифром. Новочеркасск, в числе прочих, весьма немногочисленных, своих достопримечательностей, имел и такую: во всем городе жил один-единственный еврей, да и тот крещеный: в эти места въезд евреям был воспрещен категорически. Отец Т. В. был членом комиссии по проведению русско-японской границы на о-ве Сахалине, и свои каникулы Т. В. проводила у своего дяди ген. А. Сташевского в Казани, где евреев тоже не было. Другой дядя Т. В. московский присяжный поверенный А. С. Шмаков был основоположником русского антисемитизма. Его перу принадлежало несколько многотомных трудов по еврейскому вопросу. На эти темы он вел переписку со своей племянницей, но я весьма сомневаюсь в том, чтобы на «девушку в осьмнадцать лет» тяжеловесные рассуждения А. С. Шмакова со ссылками на арамейские тексты и с цитатами из Кремье могли бы произвести какое бы то ни было впечатление.
Впечатление пришло с другой стороны. После окончания высших женских курсов в Петербурге Т. В. попала преподавательницей французского языка в минскую женскую гимназию. Минск несколько не был похож ни на Новочеркасск, ни на Казань. Евреи там составляли около 70% населения влиятельного и захватившего в свои руки если и не совсем власть, то во всяком случае деньги. Попав в это окружение, Тамара Владимировна вспомнила и арамейские тексты, и цитаты из Кремье. Во всяком случае мы с ней познакомились на еврейской почве: я в те годы издавал антисемитскую газету «Северо-Западная Жизнь». Тамара Владимировна давала в эту газету статьи с цитатами из А. С. Шмакова»76.