Примерно, Женя неопределённо пошевелил ладонью и, решив, что сейчас разговор может неожиданно завернуть куда-то в дебри философии, сменил тему: А что у вас за картинки на стенах? Уродцы какие-то?
А, эти? улыбнулся прозектор. Это трюлики.
И принялся разливать заварку и кипяток по чашкам и бокалам.
Вроде гномов? робко уточнил Женя.
Нет. Так их называл сам художник, который их выдумал. Гелий Коржев. Хороший художник, кстати. Основательный. Прямой. Честный. Тут не только трюлики, тут и другие его картины есть. Вон там, он махнул рукой на дальнюю стену, погружённую во мрак, «Егорка летун». А справа «Указ короля».
Женя пригляделся. Егоркой оказался мальчик в рубахе, штанах и лаптях, распластавшийся на сложной конструкции из ремней, рам и дерюги, вроде крыльев Икара. Он, то ли отдыхал после удачного полёта, то ли лежал мёртвым после неудачного. Было не ясно до конца, но Женя, как почти профессионал, сразу определил отсутствие на мальчике повреждений, а значит, всё с ним было хорошо и беспокоиться не о чем. А вот следующая картина была скорее аллегорична. На ладони великана пролетарского вида стоял микроскопический король в мантии из горностая и в золотой короне, сильно смахивавшей на шахматную. Ироничный смысл полотна был предельно ясен.
Пока он глазел, Роман Андреевич быстро что-то настрочил на листке бумаги, вложил его к остальным документам. Потом подвинул налитый чай гостю и зашуршал обёртками конфет.
Чтобы понять то, что хотел сказать гений, надо углублённо изучать всё, что он создавал, назидательно пояснил патологоанатом санитару. И находить кроме общего смысла ещё один, скрытый. А то и второй, и третий. Как и во всём остальном. Например, в Библии. Ты читал Библию?
Так пожал плечами Женя и откусил от конфеты половину, а потом всосал первую порцию горячего напитка.
Чай оказался превосходным. В меру крепким, терпким и душистым. Не то, что заваренный из одноразового пакетика суррогат и опилки, сметённые в упаковочный агрегат усталыми рабочими на чаеразвесочной фабрике. Такой чай, как у прозектора, не стыдно выпить в любой компании.
Даже с покойником.
Так в ней, продолжил прозектор, смыслов столько, что можно находить каждый раз новый. С совершенно иного ракурса, изменяющий предыдущие кардинально, можно сказать, изменяющий их полярность. Собственно, не только и не столько в Библии. Скажем, в «Мастере и Маргарите» намешано не меньше. Или Стругацкие. Жаль, пришлось продать в своё время их собрание. Перечитывая их каждые пять лет, всегда находишь новые оттенки скрытых ранее смыслов. Но, это сложно. На это можно потратить всю жизнь. Это как крутить калейдоскоп, всё время наблюдая новые, неповторяющиеся узоры.
Так вы в Бога верите? решил в лоб прервать вновь начинающуюся риторику Женя.
Хм, смутился Роман Андреевич. Почему нет?
Так ведь Бога нет? слукавил, открыто идя на конфронтацию упрямый пройдоха санитар.
Запомни, Женя, веско пояснил патологоанатом, истина, в отличие от правды, которая у каждого своя, находится всегда где-то посередине. Не рядом, как у Малдера и Скалли, а в центре ото всех крайностей. Закон симметрии. Часть считает, что Бог есть. Другая часть считает, что его нет. А истина, она между ними. Что-то есть, но это не Бог в любом виде, каком его пытаются представить те, кто в него верит. Практически он не отличим от пустого места, в которое верят те, что не верят в Бога. Только вселенная не терпит пустоты, а значит, там что-то есть. Недоступное пониманию, но от этого не менее материальное. Пусть оно не напрямую влияет на наш простой трёхмерный мир, а через новые, недоступные нам пока измерения, но что-то определённо есть. Возможно, это мы же сами из будущего, где научились управлять временем или ещё какой ипостасью пятого или шестого измерения, а возможно то, что нам будет привычно называть Богом. И дело не в вере. Есть там что-то или нет, от нашей веры не зависит. Когда придёт время нам узнать, мы вольно или невольно, но обязательно и непременно будем открывать для себя эти новые горизонты познания. И вот тогда в свете открывшейся истины все утерянные пазлы общей картины понимания мира встанут для нас на свои места. И всё станет просто и понятно. Чтобы совершить, в свою очередь, новый виток. Где вновь всё станет под сомнение и вновь нас начнут терзать новые неразрешимые на том этапе вопросы. Но, уже совсем другие. В общем, я пока в процессе познания. Более конкретно пояснить не могу. Не весь материал собран и обработан.
Это вам покойники рассказали?
И показали. И просили передать, если ты не оставишь меня в покое до того, как всё будет в порядке, они тебя в пекло утащат одной прекрасной ночью. Допивай, давай, любознательный ты наш.
Женя почти допил чай и съел уже четыре вкуснейших конфеты. Настоящий «Мишка на севере» питерской фабрики. Он немного заскучал, то теряя нить разговора, то вновь улавливая знакомые сочетания, но вдаваться в спор ему расхотелось. Уж больно массивные доводы громоздились на его усталую, почти не спавшую всю ночь голову. Впрочем, общее направление мыслей Романа Андреевича не напрягало его. Прозектор говорил убедительно, но без фанатизма и лишнего нажима для убеждения. Он не убеждал, он размышлял.
Вот, значит, о чём патологоанатом беседует долгими ночами с трупами в «холодной». О жизни и смерти. О грани, их разделяющей. О том, что там такого интересного и недоступного за чертой. Но те ему тайн пока не открывают. Судя по его речам, они дают ему лишь намёки. Хотя, как мёртвые могут что-то там давать? Они ж трупы! Совсем без сна голова не работает! Дурит меня дядя Рома что ли? Прикалывается? Или нет? Да какая разница! Пора сваливать из больницы и заваливаться спать. А то вечером ещё надо переделать кучу дел. Санитар благодарно и сыто посмотрел на говорящего прозектора.
Понимаешь, о чём я, мой юный наивный друг Евгений? подвёл итог разговора, тоже насытившийся Роман Андреевич. Вижу, что не очень. До лампочки тебе эти мои бредни. Да оно и правильно. Тебе об этом пока задумываться рано. Не того уровня упражнения. Не интересны они тебе пока. В тебе жизнь сейчас бьёт ключом через край. Энергия плещет. И тратить её на мыслительные процессы, когда тело требует своего, совершенно абсурдно. Тебе гулять надо. Совершать безумства и подвиги, очаровывать девчонок, побеждать врагов и лезть на самые высокие пики рекордных достижений для самоутверждения и самоуважения. Всё верно. А потом всё сам поймёшь. Если поумнеешь. Или не поймёшь, и будешь проживать серую жизнь обывателя с цикличным процессом-кодом: «кровать-работа-дом-пиво-телевизор-кровать».
Ох, встал из-за стола санитар. Такой судьбы я себе не хочу. И постараюсь понять, ну, когда время подойдёт. А теперь мне пора. Спасибо большое за чай, дядя Рома!
Пошли, патологоанатом тоже встал со стула. Сейчас «следак» с утра пораньше пожалует. Надо будет ему ответ держать. Слава Богу, всё разрешилось как нельзя лучше. Покойник не стал долго кривляться и поведал мне всю правду о своей кончине. И никто в итоге не виноват, кроме самого виновника торжества. Ибо незачем было мешать наркоту со спиртным.
Кстати, дядя Рома, вспомнил Женя, к нам вчера вечером Наташку Перезрелову подвезли.
В морг?
Зачем в морг? В «травму». Представляете, она на своём «Порше» под трактор въехала! Теперь переломанная лежит в коме. Представляете?
А что тут представлять. Кома это пограничное состояние. Отдельная тема. Что они там видят, никто не знает. А когда просыпаются, ничего не помнят. Будто вновь рождаются. Иногда даже себя не помнят. Потом, конечно, память возвращается, но это очень напоминает глубокое похмелье. Пока кто-то другой тебе не расскажет о твоих вчерашних подвигах, сам ни за что не вспомнишь. Иногда, конечно, бывают исключения. Например, вспоминают свои прошлые жизни. Или вспоминают языки, на которых отродясь не говорили. Но это редко. Кома дело не менее тёмное, чем то, о чём мы с тобой тут вскользь побеседовали. Это к главному нашему, к Науму, он по коме спец.
Точно! У меня пару раз так было! развеселился Женя. Амнезия. С бодуна
Давай, дуй домой, а я пойду к себе, в прозекторскую, хлопнул его по плечу патологоанатом.
Потом постоял в тенях деревьев больничного сада, провожая взглядом худую юркую фигурку санитара. И тяжело ступая, побрёл к зданию морга. Там у входа уже маялся Сынков, присев на корточки у лесенки с перилами и куря сигаретку. Роман Андреевич степенно подошёл и поздоровался с ним за руку.
Утро доброе, Сергей Юрьевич! крепко сжал он руку поджарому смуглому следователю.
Здравствуйте, сухо ответил тот. Доброе или как, зависит от вашего эпикриза. Или как там это называется?
Примерно так и называется. Без разницы. Не забивайте себе голову всякими терминами. Вы же, как Шерлок Холмс, должны держать свой «чердак» в образцовом порядке.