Войны инков. Incas - Игорь Олен

Войны инков

Incas

Игорь Олен

© Игорь Олен, 2020

Северная часть инкской империи Тауантин-суйу

Южная часть инкской империи Тауантин-суйу

Действующие лица

Тýпак Инка Йупáнки, Набольший, Ясный День, Благодетель и Светоч, пр.  верховный правитель Четырёх Сторон Света

Йýки  общинник (пýрех) из племени пóкес

Уайна Кáпак, он же Божественный  первенец Тýпак Инки Йупанки от Мамы Óкльо, императрицы

Мама Вáко, пальа  бывшая императрица-супруга, дочь Титу Йáвара

Апу Кáмак Инка  первенец Тýпак Инки Йупанки от Мамы Вáко, наместник Западной Стороны Света, претендент

Пача Кýтек Инка  бывший верховный правитель, родоначальник правящих инков, дед Уайна Кáпака, ныне дух

Титу Йáвар Инка, наместник Востока  идеолог старых родов  «косоплётов», «косоплетущих», старший в роду айльу-панáка

Рау-Áнка Инка  идеолог древних родов  «гривастых», старший в роду раурáу-панака

Ольáнтай  инка-самозванец, правитель горских народов áнти, великий полководец

Има-сýмак, ньуста  внучка Пача Кýтека и племянница Тýпак Инки Йупанки, дочь Ольáнтая

Има-сýмак  дикарка из страны Мусу-Мýсу, любовница многих

Вáрак  инка-по-милости, самоотверженный, телохранитель Тýпак Инки Йупанки

Синчи-рýка, инка  инка-бастард, сын Пача Кýтека от наложницы, военачальник

Рока-кáнут  праведник, гений узелкового письма-кипу

Кóхиль  дипломат и великий батáб (лорд) Тумписа Великого

Тýмпальа Первый, он же Синекровый, Векоизвечный и пр.  царь (халач-виник) дряхлеющего государства Тумпис Великий со столицей на острове Пуна

Ши́ри, он же Сейбоподобный, пр.  царь горного агрессивного царства Киту

Тéва, он же Изумрудноблестящий, пр.  король торгово-менного государства Мáнта Великая

Минчансамáн, он же Луннорождённый, Носоукрашенный, Чи́мор Великий, пр.  царь царей (кич кичей) прибрежной империи Чиму

Ханко-вáльу  вождь чанков, некогда инкских соперников за гегемонию в Андах

Халь  вождь каньаров, вассал Тýпак Инки Йупанки

Чáвча  поэт, музыкант, певец

Мамáни Инка  инка древнего рода апу-мáйта, военачальник

Также другие цари, вельможи, инки, общинники, духи и привидения.

Книга первая

Великий Погонщик

О событиях, приключившихся после гибели основателя грозной инкской державы, что отбыл в вечность, препоручив трон сыну Тупак Йупанки, кой в ходе многих войн подчинил себе Анды и мириады разных владений, стран и народов, там проживавших. Инкские рати жгло солнце Киту, нежил бриз Чили, гробили страшные амазонские заросли и морозила Пуна. В том числе, зрел мятеж инкских кланов и бунт вассалов

ГЛАВА ПЕРВАЯ

рассказавшая, как в страну Мусу-Мусу, жившую скотски и развращённо, хлынуло благо и отец Чавчи сделался богом

После того как инкский властитель, вздумавши, что в стране Мусу-Мýсу (юг Амазонки) маются варварством и желают развития, снарядил туда армию, у трясин той страны под моросью замелькали вдруг тени. Красная жаба, звать Уху-Уху, в страхе нырнула. Тени притихнули по командному хрипу:

 Тут Уху-Уху, муж Маморé! Ищите!

Кто-то, ступив в топь, начал тонуть визжа, но, зашикан другими, быстро смирился и молча сгинул, сунув прядь длинных, чёрных волос своих в рот, чтоб смолкнуть. Лес успокоился, и, расслабившись, жаба выплыла Вопль потряс омертвелую заунывную дрёму пасмурных зарослей; тени сгрудились; полонённого Уху-Уху вынесли к хижинам,  привязать к шесту на поляне С громом на джунгли свергнулся ливень. Тени исчезли.

Сумрак сгустился. Ливень, иссякнув, вызвездил небо. Жаба скакнула  петелька, обвивавшая лапу, не отпускала Вышла луна, багровая, в жёлтых пятнах, как Уху-Уху. Рыкнули пумы; вскрикнули птицы; хор земноводных истово грянул, полня окрестность.

Стукнули бубны Вскоре близ хижин сталась орава голых индейцев, зверогловых, каждый при факеле. Вёл их старец в вычурной мантии, связанной из кишевших жаб, и в большой жабьей маске; это был вождь. С подскоками племя начало буйствовать у шеста с Уху-Уху. Вождь скакал за грудастой дикаркой в шлеме москита. Бубны стучали, темп убыстрялся. Пляски сменились яростным воплем; старец накинулся на «Москита», чтобы поить его дынной водкой. Прочие тоже пили и пели:

Пока одурманенного «Москита» жарили, вождь, камлая, приплясывал да мотал своей мантией, так что жабы с неё срывались.

Съев человечину, дикари подытожили, что и впредь будут кушать «мошек-москитов, слизней-улиток за Уху-Уху», «лишь бы пил ливни!», и, ковыряя в зубах, вразвалочку, скрылись в хижинах. Из двоих задержавшихся возле съеденной, у костей то бишь, он снял шлем муравьеда, спутница  мармозетки-игрýнки; и под луной потекла беседа.

 Ты, с твоей нежной бархатной плотью, можешь быть мне женою?  тихо спросил он и прикоснулся к груди её.

 Муравьед Жапорé!  И она подала ему, сняв с себя, травяной поясок с сучками.

Он считал:  Пять по пять Двое были с тобой; всё? Этого мало! Значит, не можешь быть мне женою.

Дева журчала (сладок был голос):  Очень люблю тебя! В нашем маленьком племени пять по пять взрослых воинов. Я нашла в чаще пришлых, их было трое. Двух не хватает, чтобы тебе стать мужем, мне стать женой твоей. Ты прекрасный живой муравьед, ох-илльи!

Он ей советовал:  Ты, прекрасная дева-женщина, ляг иди с Урурá. Давай! Недостанет сучка всего! Старики-муравьеды, может, смирятся и нас поженят.

 Ох, Урурá не дорос ещё  Она тронула плоть его.  Твоя крепкая плоть прекрасна!

 Ты к суарá иди, к злому племени, за сучками.

 Ох, я боюсь, боюсь! Суарá моей кровью жажду свою утолив, съедят меня.

 Дева-женщина, мной не взятая и со мной не пылавшая!  ворошил он угли костра.  Иди давай за сучками! Или не хочешь быть мне женою?

 Очень хочу!

Со вздохами он влез в хижину, а она, опоясавшись, оттого что не замужем, влезла следом Утрело; и она воскликнула:

 Урурá был со мною  маленький муравьед! Повешу на пояс ещё сучок!

Скрипнул голос вождя:  Молодушка, не хватает сучка всего, дабы стать женой Жапорé. Добавь сучок! Ибо так будет правильно. Ибо так я велю тебе  вождь чад Матери-Маморé. Молодушка, ты иди к суарá. Иди!

Распущенность пышным цветом цвела в стране Мусу-Мýсу, в коей невесты «были дурными, сколько желают; порченным отдавалось в замужестве первенство,  так, как будто быть хуже мнилось там честью и добродетелью».

Много лун низвергалась вода с небес, и над вздувшейся Маморé-рекой вяло ползал туман. Все кашляли и чихали. От Уху-Уху (или, научно, bufo marinus), пойманной жабы, не поспевавшей глотать дожди, отгоняли всю живность, чтоб поглощала только лишь влагу.

Милая Жапорé,  с сучками на пояске её,  к суарá не пошла: те прибыли сами, с женщинами, с детьми, с имуществом. Мýсу, им уступавшие по количеству воинов, разыграли сердечность гостеприимства. Двигая щепками по углам верхних губ, пришедшие хмуро вторили, указуя на чащи: «Инкапаруна!» Мýсу, пронзавшие уши жабьими лапками, потрясали дубинками, притворяясь, что поняли. Спины тех и других сёк ливень. Вождь суарá взял лидера мýсу зá руку и направил к носилкам, где средь иных голов выделялась особая: стриженая, ушастая. Мухи роем взлетели; в мёртвом глазу фантомами стыли горы, пёстрые толпы, каменные чертоги Старый вождь мýсу вскрикнул от страха.

 Инкапаруна,  вёл суарá,  оттуда, где на хребтах спит солнце в шкурах из снега. Инкапаруна нам говорили: плохо живёте, мы вас научим, как жить не плохо. И нас учили. Мы не хотели. Инкапаруна нас убивали, вас убьют.