В двух мирах
Грани бытия
Юрий Кривенцев
© Юрий Кривенцев, 2019
* * *
Наука не в состоянии разгадать последние тайны природы, потому что в конечном счете мы сами есть часть тайны, которую пытаемся разгадать.
Макс Планк
Когда ты постигнешь все тайны жизни, то будешь стремиться к смерти, ибо она не что иное, как еще одна тайна жизни.
Джебран Халиль
* * *Откуда-то сверху с хищным шипением срывается ярко-синяя призрачная вспышка, вонзаясь прямо в темя жертвы.
Мужчина умирает еще до того, как тело касается пола.
Мгновенно он становится голым, беззащитным, чужим, безумно далеким, словно некий незримый чудовищный стилет отсекает саму суть его от всего земного, того, что было в прошедшей жизни.
Изменяется и окружение.
Нет, он по-прежнему видит физическую оболочку прежнего мира, которая становится какой-то пыльной, тусклой, полуреальной. Зато насколько кричащим, насыщенным, выпуклым рисуется то, что раньше было за гранью восприятия. По всему потолку, словно метровый слой буйной плесени, растет нечто белое, пушистое, дышащее. Из стен, вдоль оконных проемов, сочится густая смолообразная багровая субстанция, фосфоресцирующая нежными бирюзовыми пятнами; она стекает вниз, образуя на полу рыхлые колышущиеся сталагмиты. По полу мечутся, снуют, суетясь вокруг его остывающего трупа, какие-то серебристые мелкие сферы, подобные юрким ртутным каплям. Из шкафа лезет приземистое медлительное шипастое чудо, напоминающее увеличенную в тысячи раз амебу.
Еще секунда и он видит настоящий кошмар. Прямо на него выплывает нечто бесформенное, постоянно пульсирующее. Грязно-зеленая поверхность хищника утыкана крупной желтоватой сыпью, напоминающей россыпь открывшихся гнойников. Вдоль всего тела монстра, от края до края, идет свежий глубокий уродливый диагональный шрам, сочащийся смоляной сукровицей. Одного взгляда достаточно, чтобы понять: это создание воплощение совершеннейшего, незамутненного инфернального зла, испускающее буквально физически ощутимые волны немотивированной агрессии и неутолимой жажды мучить, причинять страдания.
Он замирает в оцепенении, но тут приходит неожиданная помощь. Окружающее становится эфемерным, далеким, стирается, как рисунок на песке под порывами ветра. Связи больше нет. И его, словно невесомую пушинку, бережно подхватывает некая стихийная сила, закручивает, мягко вырывает из прежнего бытия. Все смазывается, темнеет, и он мгновенно оказывается в ином мире.
Тишина. Полная, ватная, абсолютная.
Вокруг, насколько хватает взгляда бескрайняя равнина с очень далеким, почти невидимым блеклым горизонтом. Внизу это нельзя назвать грунтом, скорее однородная масса мельчайшего серебристого пепла, испещренного мелкими волнами застывших извивистых барханчиков. Над головой глубокая холодная чернота. Далекая, равнодушная, более чуждая, чем межзвездное пространство. Ни малейшего намека на светило. Кажется, слабым светом сочится сама эта вселенная, все вокруг пронизано приглушенным сумеречным сиянием.
То, что раньше было лишь подозрением, перерастает в уверенность: ОН УМЕР.
Прибывший видит парящее в воздухе странное дымчато-прозрачное овальное образование, зависшее в полуметре над землей. Вот еще одно, еще их немного десятки, может быть, чуть больше сотни.
«Это, наверное, и есть души умерших?» уже поняв, смотрит на себя и убеждается в верности предположения.
Путь долог и скушен. Время идет и что-то меняется.
Вдалеке замаячили какие-то густые невысокие заросли. Бескрайняя, от горизонта до горизонта, полоса безжизненного желтого, всего какого-то изломанного колючего кустарника.
Что это?
ЛЕС ЗАБВЕНИЯ, отвечает Проводник, ЗОНА, СТИРАЮЩАЯ ВОСПОМИНАНИЯ. НИ ОДНА ДУША НЕ ДОЛЖНА ПОМНИТЬ О СВОЕМ ПРОШЕДШЕМ БЫТИИ.
Не замолкая ни на миг, зов, пульсирующий внутри, продолжает настойчиво манить к неведомой цели. Этому невозможно сопротивляться.
Поглядев направо-налево, странник обреченно вздохнул:
Да, лесок не обойдешь. Придется топать напролом.
СТОЙ НА МЕСТЕ! СКОРО ТЫ ВСЕ ПОЙМЕШЬ. ПРОЩАЙ.
Он видел, что основная масса его попутчиков-душ, повинуясь неукротимому импульсу, уже потекла вперед, пересекая зловещие заросли, высасывающие из памяти все, что осталось от минувшей жизни.
Неожиданно почувствовалась глухая вибрация, идущая снизу, от самых основ пустынного пространства. Жуткая секундная пауза. И вдруг!
Слой грунта прямо перед ним разверзся, и из образовавшегося отверстия высунулось рыло чудовища. Огромное, похожее на заостренный нос торпеды. Резко дернувшись, монстр рванул вверх, поднявшись на высоту приличного дерева, и завис над паломником. Слепая, безглазая морда разверзлась широким пятиугольным зевом.
«Господи!» он оцепенел на месте.
В следующее мгновение, чудище делает бросок, и душа несчастного оказывается в мягкой, беззубой пасти гигантского червя. Одно движение челюстей исполина, и тот уже внутри, в узком пищеводе плотоядного. Бороться бесполезно. Медленные перистальтические сокращения продвигают его вглубь, навстречу пугающей неизвестности.
Время идет. Он преодолел уже, судя по ощущениям, очень приличное расстояние. Еще один рывок, и жертву выталкивает в довольно обширное пространство.
Он бросает взгляд вокруг. Новое узилище напоминает мягкую живую пещеру, с относительно ровной нижней частью и сводчатыми стенами-потолком. Все это находится в еле заметном истовом движении. Поверхность стенок «óргана» цвета нефрита, испещренного мелкими ветвистыми прожилками. Она светится, обеспечивая довольно сносную иллюминацию.
«Что это? Желудок хищника?».
Бросив взгляд в противоположную сторону, он оторопел. У самого края камеры вяло возлежало странное, довольно крупное существо, напоминающее гигантскую мокрицу-броненосца. Его круглая голова была снабжена парой огромных угольно-черных фесеточных глаз и совершенно невозможными огромными пухлыми человеческими ярко-красными губами.
«Еще одна жертва подземного плотоядного? Очевидно».
ЧАСТЬ I МИСТЕРИЯ
Глава 1 Наваждение
Иногда мы бессильны перед судьбой, желаниями или порывами, и это мучительно, часто непереносимо.
Марк Леви
1.
Долгожданный вечер. Заслуженные выходные. Пятница общероссийский национальный праздник. Ноги сами несут послушное тело по привычному пути.
Злой порыв ледяного, густо насыщенного изморосью воздуха чуть не срывает не по сезону легкую фетровую шляпу. Судорожным движением он ловит головной убор, водворяя его на место, и поднимает воротник плотного кашемирового пальто.
На улице пусто. Все попрятались в свои комфортабельные норы, словно в ожидании глобального катаклизма.
Только ему нипочем. Даже гнусная непогода не в силах испортить настроение.
Плевать!
Он бросает опасливый взгляд наверх, сквозь несимметричные серые урбанистические наросты многочисленных многоэтажек.
Все сплошь заволочено тяжелой, ощутимо давящей на мозг кобальтово-свинцовой субстанцией, находящейся в постоянном беспорядочном движении. Нет. Это не небо само воплощение вселенского хаоса, равнодушного, но беспощадного.
На лацкан пальто падает первая тяжелая капля.
«Успеть бы до дождя», он ускоряет шаг.
Одинокий прохожий движется навстречу. Высокий тощий пожилой мужчина. На вид лет шестидесяти пяти, может больше. Не маргинал. Прилично одет. Поднимает непокрытую (в такую-то погоду!) голову и Он никогда не видел подобного В серых глазах странника тень вечности, холод, какая-то лютая безнадега, и боль.
«Чепуха», он пугливо отводит взгляд, «мало ли что привидится в такой хмари?» но в тот же миг замечает боковым зрением неестественное движение.
Странный путник замирает на месте, хватается скрюченной рукой за грудь и тихонько прилипает спиной к влажной стене.
Сердце?
Что с вами? молодой человек, забыв о планах, в один прыжок оказывается рядом, мягко хватает старика под локоть и осторожно помогает тому приземлиться на так удачно подвернувшуюся уличную скамью. Вот так. Облокотитесь о спинку.
Незнакомец не отрывает от него своих пугающих глаз. Полы его не по сезону легкого плаща пляшут под шквальными порывами мокрого ветра:
Т-ты
Что?
Я вижу тебя
Конечно, видите. Я же не призрак. Вам нельзя разговаривать, он лезет в карман за мобильником. Я вызову скорую.
Нет.
Что?
Не надо звонить.
Почему?
Они не помогут. Это другое. Со мной такое бывает. Скоро пройдет. Не переживай.
Начинается легкий дождь.
Молодой человек с тоской оглядывается по сторонам. Что делать с бедолагой? Лечиться не желает. Не бросать же одного в таком положении. Смущенно шепчет: