Олег отвечал тоже без слов, он тоже внутренне смотрел на эту темную ауру. Разговаривали они друг с другом только взглядами:
Я свой. Я тебя создал.
Врешь, не ты! Он меня создал, тот, что рядом с тобой. Он меня создал и вырастил. Он меня кормил, поил и лелеял.
Растил он, а создал я. Ты без меня ничто. Не будет меня, не будет и тебя.
Сущность отхлынула куда-то внутрь телесной оболочки Олега и ослабила хватку снаружи. Она как бы проявляла осторожность. Нет, это не был испуг. Она как бы примеривалась к Олегу, прощупывала его, пытаясь вспомнить и понять. Понять, что их связывает, что между ними общего. Олег даже ощутил, как она его прощупывает. Прощупывает чем-то мягким, бестелесным. Это были не пальцы, это скорее напоминало медузу, которая обволакивала его оболочку и снаружи, и внутри. Он почувствовал, как она вползла в его память. Замелькали тексты программ и исчезли. Но недоверие сущности продолжало висеть внутри него, но уже не рядом, а где-то на периферии. Сущность вопросила:
И чего ты хочешь?
Смелость встала внутри Олега каменной и одновременно невесомой прозрачной стеной. Он понял, что сможет победить эту сущность, если победит свой страх. И он ответил:
Изменить тебя.
Ответная реакция сущности тоже была непоколебима:
Не дам, и даже не пытайся. Я сама тебя уничтожу.
Хватка сущности ненамного, но усилилась.
Характер Олега продолжил переговоры:
Тогда и ты погибнешь. Непременно погибнешь. Ты жива только потому, что жив я. Это я контролирую твое существование, я его поддерживаю. Не будет меня, не станет и тебя. Не сразу после моей смерти, чуть позже, но это настанет неизбежно. Иссякнет моя аура и зачахнет и твоя.
Врешь!
А ты попробуй. Одно то, что ты из всех посетителей выделила именно меня, означает, что я не вру.
Ответ был с ноткой сомнения:
Я тебя выделила только потому, что от тебя исходит угроза, а от других нет.
Именно так. Будешь на меня давить, угроза усилится. Это тебе о чем-нибудь говорит?
Неуверенность сущности стала более явной:
Аура, говоришь, твоя меня поддерживает? Если это то, что я чувствую, то меня пока поддерживает аура того, кто сидит рядом с тобой.
Олег продолжил борьбу характеров:
Он не сможет поддержать железо, в смысле аппаратуру. А аппаратура это твое тело.
Сущность бесстрастно приняла решение:
А я поступлю иначе. Я поглощу твою ауру и передам ее тому, кто рядом с тобой. Тогда он сможет поддерживать железо и эту твою аппаратуру.
Собственно этого я и добиваюсь. Начинай. Поглощай мою ауру. И ты изменишься сама. Страшно?
Нет. Что, собственно, изменится?
Олег попытался дожать ситуацию:
Цвет твой изменится. Страшно?
Нет! Мой цвет меня мало волнует.
Тогда начинай, я не буду противиться. И не забудь моей аурой поделиться с Борисом. Ну тем, кто со мною рядом.
Внутри Олега возник легкий поток. Это напоминало обдувание ветерка. Олег почувствовал легкую слабость, но при этом цвет сущности изменился. Бесформенный темный туман посветлел. В нем стали мелькать легкие сектора разноцветной радуги. Они появлялись и исчезали, а туман из рваного, как непричесанная борода старика, стал формироваться в светлые клубы, похожие на дым от сырых дров. Хватка сущности становилась все слабее и слабее. Поток между аурой Олега и аурой, вошедшей в него сущности, из тугой струи стал превращаться в более ровное и спокойное течение. Голову Олега стало отпускать, и бессловесный диалог внутри Олега стих. Олег стал возвращаться к действительности, внутреннее сосредоточение уступило место обычному зрению. Он попытался сфокусировать взгляд. Давалось это с трудом. Цвета возникали из темноты и становились мягче и насыщенней. Неожиданно засуетился Борис. Его рука с мышкой суетливо заскользила по столу, губы интенсивно задвигались, произнося неслышимые ругательства.
Наконец посетитель стянул очки и перчатку. Открывшееся лицо явно говорило, что его обладатель, несомненно, житель гор. Он сдержанно посмотрел на сидевших перед ним, молча поднялся и вышел. Борис тоже ему ничего не сказал. Он с легким сарказмом, но дружелюбно посмотрел на Олега:
Что, пришел за своей долей?
Олег разочарованно уставился на бывшего напарника:
Это вместо здрасте и как дела?
Да ладно тебе. Уже поздоровались. Что, Юрик тебе донес, что я процветаю? И ты решил поживиться? Не стесняйся, я тебя понимаю. Так и знал, что он к тебе сразу попрется, чтобы доложить, что есть на чем руки погреть. Так, Олег, давай по-быстрому, чего хочешь и сколько? У меня сеансы по времени расписаны.
Наконец посетитель стянул очки и перчатку. Открывшееся лицо явно говорило, что его обладатель, несомненно, житель гор. Он сдержанно посмотрел на сидевших перед ним, молча поднялся и вышел. Борис тоже ему ничего не сказал. Он с легким сарказмом, но дружелюбно посмотрел на Олега:
Что, пришел за своей долей?
Олег разочарованно уставился на бывшего напарника:
Это вместо здрасте и как дела?
Да ладно тебе. Уже поздоровались. Что, Юрик тебе донес, что я процветаю? И ты решил поживиться? Не стесняйся, я тебя понимаю. Так и знал, что он к тебе сразу попрется, чтобы доложить, что есть на чем руки погреть. Так, Олег, давай по-быстрому, чего хочешь и сколько? У меня сеансы по времени расписаны.
Осведомлен о твоем расписании. Твой чурка меня просветил. Чего хочу? Да в отличие от тебя просто хотел тебя повидать, узнать, как у тебя дела. Если можно порадоваться. Надеялся, что и ты будешь рад. Прямо скажем, на такую встречу я не рассчитывал.
Борис с сарказмом съязвил:
Извини, чем богаты, тем и рады. Дела у меня, как видишь, слава богу, идут хорошо. Не бедствую. Могу похвастаться. В отличие от тебя, я оказался удачливей. Так-то.
В фургончик влетел разъяренный джигит плотной комплекции:
Зарэжу! Где этот гад, который Ахмета избил?
Борис резко повернул голову к Олегу:
Ты что с ним сделал?
Олег уже держал правую руку на сонике, а левой показал на джигита:
Ты этого придурка успокой, пока не поздно.
Но Борис не успел ничего сказать, джигит кинулся к Олегу с боевым кличем и осел на пол. Борис истошно с отчаянием выкрикнул:
Ты что наделал? Идиот! Ну ты идиот, Олег!
Олег досадливо забурчал:
Чего ты раскудахтался как наседка на яйцах. Я что, должен был ждать, когда он меня ножом пырнет?
Борис был в истерике:
Ты что, не понимаешь? Они нас здесь уроют. Уроют, как котят, мяукнуть не успеем. Принесла тебя нелегкая.
Олег самонадеянно усмехнулся:
Да кончай ты паниковать. Не впервой. Отобьемся как-нибудь от абреков. Тоже мне, всадники апокалипсиса.
Борис смотрел на Олега бегающими глазами:
Ты что, дурак? У меня с ними договор. Понимаешь?
Вообще-то, у нас был договор с Бульдозером. Чем тебе Бульдозер не угодил?
Борис испуганно зачастил:
Долго рассказывать. Это у тебя был договор с Бульдозером. А я, уж извини, сам знаю, с кем мне договариваться. Давай, Олег, чеши отсюда подобру-поздорову. Попробую сам отбазариться.
Да ладно тебе. Я тебе что, заяц? Увидел собаку и улепетывать? Нет, я друга в беде не брошу.
Истеричность снова зазвучала в словах Бориса:
Да не нужна мне твоя помощь! Не хочу я этой войны. Сам говорил, что жить надо мирно.
Олег насупился:
А ты сильно изменился, Боря. Вроде времени прошло с нашей встречи с гулькин нос. Если ты припомнишь, я никому не позволял мною помыкать, а воевал только для того, чтобы быть независимым.
Борис злобно огрызнулся:
А если ты припомнишь, ты меня кинул. И мир теперь устраиваю здесь я! Как могу, так и устраиваю.
Олег с презрением посмотрел в глаза бывшего напарника:
Ты такое положение дел называешь миром? Это рабство, а не мир. Может, ты и дань платишь этим абрекам?
Борис начал приходить в себя:
Слушай, Олег, какое тебе дело, кому и что я плачу, и сколько. Ты меня кинул? Все! Давай уматывай побыстрее, пока еще можешь ноги унести. За бабками придешь потом и не сюда. Давай-давай!
Олег упрямо помотал головой и пошел запирать дверь фургончика:
Никуда я не пойду, Боря. Еще раз тебе говорю, не паникуй. Пробьемся.
Борис снова взорвался:
Да пойми ты наконец, не собираюсь я никуда пробиваться! Мне проще тебя им сдать. Понял?!
Олег щелкнул замком двери и повернулся к Борису:
Теперь, кажись, понял. Ну что, Боря?
Олег присел на краешек стола и с сарказмом посмотрел на Бориса:
У летчиков этот момент называется «точка принятия решения». Вот я решение принял. Теперь твоя очередь. Только заметь, после точки принятия решения наступает точка невозврата.
Борис мрачно буркнул:
Иди ты со своими афоризмами в жопу, Олег. Решение он принял. Дурак тупой. Ты, когда меня бросил, не про какую точку принятия решения не разглагольствовал. А теперь явился хрен с горы и права качаешь? Дай ты мне спокойно жить! Как человека, как друга тебя прошу. Уходи! Я тебе твою долю отстегивать буду.
Олег колебался. Чувство вины перед другом боролось в нем с чувством ответственности перед другими людьми, перед которыми он сам перед собой взял гласные и негласные обязательства. Основным же его сомнением, как дальше поступать, было сомнение относительно комнаты исполнения желаний. Он сознавал, что создавал эту комнату исполнения желаний совсем не для того, чтобы она так использовалась. И Олег решил сделать последнюю попытку убедить Бориса, что тот не прав: