Дело в том, что, когда появляется новая идея, писатель всегда будет считать ее самой гениальной, прекрасной и лучше, чем все остальные!
Что делать?
Дать себе и идее время. Надо остыть.
А как же огонь, с которым нужно писать?
Даже с самым жарким огнем к новой идее нужно подходить холодно и расчетливо, выявляя все ее достоинства и недостатки. Чем она лучше других? Что ее будет выделять? Чего я добьюсь, воплотив ее в реальность?
Дерзко так, безжалостно.
Если все в порядке, то можно смело разжигать огонь (который еще не успел потухнуть) и врываться в бой с полной силой, с полной отдачей.
Всегда существует две книги. Первая та, что в голове у писателя. Вторая та, которую он потом написал. И на выходе может быт три варианта развития событий.
Первый. Реальная книга окажется хуже, чем та, что в голове семьдесят процентов.
Второй. Реальная книга и та, что в голове окажутся идентичными, своего рода, близнецами двадцать пять процентов.
Третий. Реальная книга окажется лучше, чем та, что в голове пять процентов.
Как добиться третьего варианта? Над этим я еще работаю, но уже успел выяснить одну маленькую закономерность. Чем меньше подробностей в голове, чем меньше деталей и чем больше импровизации непосредственно в процессе работы тем лучше для реальной книги.
Не верите?
С одной стороны, всегда кажется, что хороший план, четкая структура, подробности подробностей в подробностях залог успеха.
Все гораздо проще.
Был у меня случай, когда, сев за компьютер, я имел лишь одно название. И маленькую сцену не без нее. Все. Больше у меня ничего не было. Что в итоге? Появился небольшой рассказ, который расхвалили все, кто его читал.
Теперь о несовпадениях.
Что нравится писателю, не всегда приветствует читатель. И наоборот! Ах, как часто эти взгляды не совпадают!
Бывает, что автор так гордится собственным творением, а его разносят в пух и прах! И напротив: когда автор не видит ничего особенного в какой-то простой и незамысловатой (даже спонтанной истории), которую когда-то написал (и даже не может сказать зачем), как вдруг ее принимают с жаром. Горячо так! Нежно и любя
Было такое у меня? Да, было, моя милая Молли. Все было.
Из этой же «оперы» я могу привести в пример одну интересную, но парадоксальную ситуацию.
Есть сцена. Любая сцена. В ней есть деталь. Любая мелкая деталь фраза, жест, поступок все, что душе угодно!
Что важно для писателя? Сцена. Ее суть. Ее значение. Ее смысл. Ее форма и содержание.
А детали? Они появились сами собой. По ходу дела, скажем так.
Что с читателем? Что он запомнит? Сцену? Нет! Деталь. Мелкую и незначительную деталь, которой в изначальном плане могло и не быть.
И мог ли подумать автор, что читателя так завлечет та мелочь (о которой он сам мало помнит)? Нет!
И снова несовпадение!
Теперь, если мы заговорили о деталях, я не могу не затронуть тему тех мелочей, которые автор вписывает в свое «полотно» нарочно. Это как особый узор, значение которого известно лишь ему одному.
Что это такое?
Название места. Имя героя. Сам образ героя. Элемент внешности. Деталь в описании. Опять же все, что угодно! Но именно эта мелочь будет иметь смысловую нагрузку, которая известна лишь самому автору.
Хоть об стену бейся никто и никогда не догадается, зачем ему это потребовалось.
Проделывал ли я подобные «махинации»? Еще как!
Это помогает сделать историю моей. И только моей. Это помогает мне оставить в ней что-то от себя лично. Так автор становится ближе к своей истории. Так история становится ему дороже, чем она могла быть.
И все же что на самом деле меня заставляет писать снова, и снова, и снова?
Почему я все это придумываю, планирую, расписываю и создаю?
Именно из-за этого из-за того, чтобы придумывать, планировать, расписывать и создавать.
Я опьянен процессом. Сам момент создания, планирования и разработки вот настоящий наркотик, от которого нельзя избавиться.
Это мне нравится больше всего. Самый приятный этап работы.
А дальше?
Нельзя бросить хорошую идею, пока она не будет воплощена в жизнь. Не могу я просто все распланировать и сказать: «Ух! Хватит. Самое интересное сделал». Это смешно.
Безусловно, я начинаю писать. Я должен это написать. Это мой долг перед той историей, которая появилась в голове.
Меня завораживает именно сам ход мысли, полет фантазии и танец музы, когда рождается история. Пожалуй, это самый яркий и волшебный момент. Когда я сажусь писать в силу вступает техническая сторона вопроса. Попытка исполнения, воплощения мечты в реальность.
Молли, голубка моя! Вы даже представить себе не можете, к каким выводам я только что пришел!
Вы не поверите сколько народу я убил!..
Персонажи мои мрут, как мухи, на страницах книг. Сейчас мне даже не сосчитать, сколько люда я беспощадно, хладнокровно и жестоко погубил.
Зачем я это все делаю?
Ответ мой будет страшен.
Хочу.
Что-то подсказывает, что так надо. И я убиваю.
Раз! И больше герой не появится. Его нет. Он исчез. Отныне его имя писаться не будет до последней главы.
И даже в этом непростом вопросе у меня есть свое правило. Оно звучит так: «Убивать за написанием».
Это означает, что лишь в момент написания сцены я придумываю смерть герою. Пока его смерть не придумана он жив. Стоит мне его «убить» у себя в голове, детально представив всю сцену он мертв для меня. Писать о нем будет тяжело, неприятно, трудно.
Есть ли во мне эта жестокость? Есть ли во мне эта жажда власти? Есть ли этот безумный эгоизм?
Видимо, да.
И я полон грехов, моя Молли. Даже я. Можете ли вы себе это представить?
Я не могу.
А посему писательство это та благодать, с которой я не могу расстаться. Это та красная нить, за которой я следую. Это та часть, что неотделима от меня.
Каждая книга осколок моей души. Я разрываю ее на кусочки
Писать значит творить. И я творю. И я буду творить. Мне это нравится. И ничто с этим нельзя поделать!
Такой уж я человек
И страшнее всего мне представить тот день, когда в голове моей не останется ни одной идеи. День, когда я не смогу выдавить из себя ни строчки.
Жутко.
Неприятно.
Страшно.
А потому я стараюсь не думать об этом. Я лишь продолжаю писать и радуюсь каждой новой идее, которую дарит мне мое вдохновение. А откуда оно берется? Где живет моя странная, слегка чудаковатая и капризная муза? Эти истины мне неизвестны. Если бы знал все было бы слишком просто. Формула писательства была бы бесцеремонно раскрыта и заимствована всеми желающими.
Я рад, что некоторые тайны моего «закулисья» не известны даже мне самому. Так и должно быть. Это правильно.
Моя любимая Молли, я очень надеюсь, что столь подробные описания моей писательской «кухни» вас не слишком утомили. Мне будет приятно, если вы найдете мои откровения занимательными и увлекательными.
Я рад, что у меня есть вы человек, с которым я могу поделиться подобными вещами.
Страницы с первыми главами новой книги уже вложены.
Позвольте в этом абзаце мне с вами попрощаться на сегодня. Желаю вам больше отдыхать и меньше думать о бытовых хлопотах. Как поживают наши голуби?
С любовью, ваш Север.
P.S. Покормите белых голубей
Удел Эбис-Лота
Господи, даруй нам Спокойствие: принять
то, что не может быть изменено,
Мужество изменять то,
что до́лжно,
И Мудрость отличать
одно от другого.
Проживая каждый день с полной отдачей;
Радуясь каждому мгновению;
Принимая трудности как путь, ведущий к покою,
Принимая, подобно тому как Иисус принимал,
Этот греховный мир таким, каков он есть,
А не таким, каким я хотел бы его видеть,
Веря, что Ты устроишь всё наилучшим образом,
Если я препоручу себя Твоей воле:
Так я смогу приобрести, в разумных пределах, счастье в сей жизни,
И превосходящее счастье с Тобою на вечные веки в жизни грядущей.
Аминь.
«Молитва безмятежности», Рейнхольд Нибур
Глава 1. Голос за стеной
«Как быстро можно сойти с ума, находясь в одиночестве?» лишь этот вопрос она задавала себе, когда ее вели в изолятор. И задавала тогда, когда осталась совсем одна.
Прижавшись спиной к голой стене, она сидела на полу в окружении белых стен. Серая койка, металлический унитаз и раковина вот и вся «роскошь», которая ей теперь позволялась.
Кормить будут два раза в день. И как правило, это будут остатки от обеда из общего блока, который она покинула пару мгновений назад.
Первые часы Нелли думала, что справится с одиночеством. Это испытание не показалось ей таким сложным, как о нем говорили. У нее нет клаустрофобии или еще какого-то страха, который бы душил ее в этих замкнутых стенах.
Но жуткий холод сковывал каждую клеточку ее тела.
Наркотики.
Из-за них она попала в тюрьму. Из-за них она влезла в драку, которая привела ее сюда, в изолятор.
Это наказание за собственную глупость.
Живот немного гудел, по рукам бегала дрожь, но все это пустяки. Она выдержит. Это всего лишь еще одно испытание, посланное ей Богом, в которого она никогда не верила.