Москва Нью-Дели
Я вызываю пустоту:
«Ответь! Я здесь! Ну, где ж ты, где ж ты?!».
Цепная полночь бродит между
Неспящих в аэропорту.
Заходит на посадку «Ту».
Луч лунный точно бандерилья.
Коньяк не время. Лечит тут же.
На склоне безмятежной Фуджи
Улитка расправляет крылья
Летит, смеётся и поёт
Кидаю месседж для Адели:
«Ах, если б мы тогда смогли
С тобою свидеться в Орли!
И если б мы потом сумели!..».
Но всё. Пора. Москва Нью-Дели.
Над хрупким небом Ботичелли
Сегодня с хрустом ходит лёд.
А ты в Макао
В разливах мангровых болот,
Муската, меди и какао
Я ждал тебя. А ты в Макао
В мюрине знойно размокала
В краю неспешных позолот.
А я рыбачил. И на шканцах
Сушил свои протуберанцы,
Носки, сомнения и снасть.
Под вечер, разевая пасть,
Меня желало солнце слопать.
Я пил сётю. Тугая копоть
Мне помогала не упасть.
А ты в наушниковой сальсе
Летела в Венскую весну.
И мчались следом португальцы,
Как маркитанты на войну.
Мир вокруг прямолинеен
Совместно с Любовью Левитиной
Мир вокруг прямолинеен
Разволжён, разпиренеен.
И экваторно кругла
Рожа друга у стола.
Сядем, друже, и по чаркам
Соки истины плеснём.
Вся в морщинках аватарка
На лице теперь моём.
Да и ты не стал моложе.
Да брада уже седа.
Всё, дружище, переможем!
Борода-то ерунда!
А беда когда не сдюжим
Мы глядеть девицам вслед.
Вот тогда, мой славный друже
Но пока ж такого нет!
Наливай же поскорее!
Сколь же ждать сушёным ртом?
Мир вокруг прямолинеен.
Значит, прямо и пойдём.
Когда приходит весна
Когда приходит весна и тает повсюду снег,
В нашем дворе бродят Гамлет и князь Олег.
Они смеются, спорят и говорят.
А следом ползёт змея, источая яд.
Но принцу и князю вовсе не до неё,
Поскольку весь мир схватился за их копьё.
А они сжимают, держат его вдвоём.
Хотя, по виду оно, как железный лом.
Но мир на нём кружит и кружит, что было сил.
А с тучки слетает ангел десятикрыл.
Он садится на мой балкон и глядится вниз.
А змея тут же шепчет: Приятель, потише, плиз
И ангел делает вид, будто не при делах.
Он обрастает шерстью, он весь в репьях.
И бурчит: «Верно, дело-то не моё».
И пишет стихи, и незримых жуков клюёт.
И тогда я кричу: «Скорее!». Мы мчим во двор,
Пока ещё слышен говор и тихий спор.
Но если Змей их настигнет (ох, жала его остры!),
Нам, дорогая, придётся спасать миры.
2015Когда нам будет лет по девяносто
Когда нам будет лет по девяносто,
Раскрасим хайры в жгучие цвета.
И выйдем в ночь под парусом норд-оста,
Чтоб прогуляться чуточку до ста.
Ничто на свете нас не остановит!
Призывы правнуков утихнут вдалеке.
Судьба, судьба, ну что ты хмуришь брови?
Мы выйдем в ночь как прежде налегке.
В рюкзак закинем пару давних песен
И термос с газированной мечтой.
Наш мир так долго был безлик и тесен,
Пора припомнить, что там за чертой.
Натянем майки, шорты, сандалеты,
Забудем телефоны на столе.
На что они? Скорей бы в наше лето!
Отлив заждался. Будешь на руле
За мраком брод, и выберемся в утро.
Роса нежна. Родная, не грусти!
Гляди-ка, свет над нами златокудрый,
А впереди замлечные пути!..
Когда-то стукнет нам по девяносто,
И мы всё снова с чистого листа.
Из дома прочь! Играючи и просто
Чуть-чуть пройтись. Как минимум до ста!
К Рождеству
Вот уж скоро месяц ангелы полощут,
Чистят, отмывают поднебесный свод.
Я гляжу с балкона на фонтан и площадь.
В городе уныло. Сверху так и льёт.
Ни весной, ни летом небо не стирали.
И оно тускнеет, словно серый кит.
К ноябрю не знаю Справятся едва ли.
Лишь к зиме, пожалуй, небо заблестит.
Ангелам привычно. Трут себе исправно.
Утром по фрагменту, ночью целиком.
К вечеру посмотрят вроде б, вышло славно.
Ну, ещё немножко звёздным порошком.
К Рождеству, конечно, будет всё в порядке:
К Рождеству, конечно, будет всё в порядке:
Ветры шелковисты, тучки завиты.
Разольётся святость, а потом украдкой
Поплывут над нами синие киты.
2014Ночная ящерица пела
Ночная ящерица пела
О всех пропавших в чужой земле.
Мелело пламя и небо тлело,
И звёзды таяли на столе.
И звуки стыли, и тайна зрела,
И дали ткали рассветный дым.
Парили памяти злые стрелы
Над всем забытым, пережитым.
И мы притихли, и ветры смолкли.
Тонули искры в глазах икон.
Лишь чуть звенели в саду осколки
Разбитых нами цветных времён.
Чем пахнет город?
Чем пахнет город? Гарью стылой,
Шершавой тенью кирпичей,
Кривой улыбкой сытой Сциллы,
Лучом, уснувшим на плече,
Бегущей строчкой дальних тучек,
Озябшей звёздною пыльцой,
Зимой дремучей, неминучей,
Весной упавшей на лицо
Но сколько б ни перечислял я,
Не рассказать мне никогда
Как пахнут злобой и печалью,
Войною, пеплом, стоном, сталью
Разрушенные города.
2015Прапрадед пил с утра какао
Прапрадед пил с утра какао,
Вкушал яишню не спеша.
Читал газету. Радикалов
Корил в четыре этажа.
(Они опять призвали к стачке,
А тут Цусима и позор!..)
Потом адресовал укор
Министрам, дворнику и прачке;
Честил полицию («сатрапы»! ),
Сердясь, хватал сюртук и шляпу
И с тростью выходил во двор.
Пора в присутствие!
Извозчик!
Да, барин!.. Мигом долетим!
Какой те барин? Я попроще!..
Давай же, трогай
Горький дым
Уже стелился над страною.
Всходило новое. Иное.
Не лёгкий жребий выпал им
Сто лет промчалось, даже боле.
И снова слышится: «доколе?».
(У нас особенная стать!)
И дым опять тягуч и едок.
Но спи спокойно, славный предок!
Прорвёмся! Нам не привыкать!..
Сочельник (Абсент)
Ситечко, сахар, абсент. И Вертинский Пьеро
Всё, господа, на зеро!
Все года, города!
Хватит на красное с белым.
Ставили не уцелело.
Что ж в этой Сене такая чужая вода?
Крым, толчея, пароход, прокопченный Марсель
Хмель. Поезда. Бешамель.
И богемный Париж.
Всё вещала, подобно Кассандре,
Что сбываются сны о Монмартре!
Домечталась, догрезилась Или ты всё ещё спишь?..
Впрочем, довольно терзаться в скупой тишине;
И при погасшей луне
Ублажать nostalgie.
Нынче сочельник морозно.
Между каштанов берёза.
Ты-то какими ветрами сюда? Расскажи
Нет, не любила тебя я в минувшей дали.
Нам подавай миндали!
Ах, какие глупцы!
Знаю, тебе одиноко.
Ты подожди-ка, я локон
Выйду, поправлю тебе. Мы с тобой близнецы
Звуки угасли в «Пате». Рождество на дворе.
Стыло и тут в январе.
Да и ветер жесток.
Год будет снова нещадным.
От «бега» вот уж десятым
Мери почти что не плачет. Алеет восток.
Тропою черешен
День, извиваясь, вползает в уставший закат,
В штрихкоде дождя лбом пробивая бреши.
Месяц подставил ладони под звездопад.
Мы спускаемся к морю тропою черешен.
Окликает прохожий леший: нет ли у вас сигарет?
Берёт пару (ещё для знакомой ундины).
Сквозь него можно смотреть на свет
И видеть пиратские бригантины.
Чайки передают эстафету летучим мышам.
Мы идём шуршащей кромкой прибоя.
Ты говоришь, что время не разменять по грошам,
А я сегодня точь-в-точь молчание гобоя.
Лучше глянь, бурчу я, отвечая на твой укор,
Как свободны море, небо, луна и дождик далёкий.
Их воля чиста, а наша свобода вздор!
Она похожа на бегущего диплодока.
Мы ж ею машем, словно мечом какой-то древний вестгот.
А нужен экзамен, права, как на вожденье!
Свободен же истинно тот, кто от личных свобод
Откажется без принужденья.
Ты улыбаешься и киваешь и шепчешь: по этим пескам
Ночью ходит голодная глубоководная сколопендра
Мы умолкаем. И сосны рассказывают облакам,
Как их прадеды сражались у мыса Тендра.
2015Мне семь. Я наблюдаю облака
Мне семь. Я наблюдаю облака.
Лежу на крыше на краю вселенной.