Хочет он того или нет! бормочет младший каноник. Просто поразительно, мамочка, насколько эти столичные благотворители готовы любого встречного схватить за воротник и силой я бы даже сказал, пинками загнать на тропу добродетели, хотят те такого или нет. Прости, мамочка, что перебил.
Сестра же его Елена на тот же срок будет водворена для обучения в рекомендованную Вами Школу и Пансион для Молодых Девиц, носящую, как мне помнится, подходящее случаю наименование «Приют Монахинь». Прошу Вас, милостивая госпожа, озаботиться их принятием и размещением. Оплата Ваших любезных услуг будет произведена мною на тех условиях, которые Вы означили мне в одном из Ваших предыдущих писем (три фунта и десять шиллингов в месяц).
Кланяюсь Вашему достопочтенному сыну мистеру Септимусу и Вам, милостивая госпожа, и остаюсь Ваш любящий брат (во Благотворительности) Лукас Хонитандер.
Что ж, мамочка, говорит Септимус, почесав за ухом, я думаю, что у нас найдётся место для одного постояльца, а у меня найдётся время и желание обучать его. Хорошо, что это будет не сам мистер Лукас Хонитандер. Хотя, наверное, так было бы невежливо говорить, ведь я его никогда не видел. Скажи, мамочка ведь он, без сомнения, представительный собой мужчина?
Более чем, отвечает миссис Криспаркл. Но голос у него ещё более представительный.
Чем он сам?
Чем кто бы то ни был еще.41
Ага! Вот, значит, как раздумчиво говорит мистер Криспаркл, и так же раздумчиво заканчивает завтрак. Создаётся ощущение, что после этих слов матери яичница с беконом, гренки и китайский чай потеряли для него значительную часть своего вкуса.
С мистером Хонитандером «профессором Благотворительности», как он отрекомендовался при первой же встрече миссис Криспаркл познакомилась в Лондоне, в доме своей сестры. Вторая миссис Фарфоровая Пастушка, как две капли воды похожая на первую (так как они были близнецами, да и одевались тоже почти одинаково), была женою советника одной из столичных корпораций, и от избытка свободного времени (поскольку была бездетна) все свои силы отдавала делу благотворительности. Дело это было несложное: следовало сначала добыть подходящих сироток, а затем усиленно набивать им животы сладостями, а голову религиозной чепухой вот и вся благотворительность, как её понимали обе Фарфоровые Пастушки. Сам же преподобный Септимус, слава богу, считал и считает иначе:
Я думаю, мамочка, самое главное, чтобы этому молодому человеку было у нас хорошо. Потому что, если ему будет с нами хорошо, то и нам с ним никаких забот не будет. Я вспоминаю, мамочка, что как раз в эти дни у нашего хормейстера Джаспера гостит его племянник, молодой Эдвин Друд. Он очень милый и воспитанный юноша, а молодое тянется к молодому; поэтому я думаю, что было бы здорово пригласить его и мистера Джаспера к ужину. С нашими подопечными это будет четверо. Позовём ещё мисс Твинклтон и юную невесту мистера Друда, это будет шесть. Добавь ещё нас двоих, мамочка. Как ты полагаешь, восемь персон поместятся за столом?
Девять было бы уже чересчур, заметно нервничая, отвечает пожилая дама.
Я же сказал, всего восемь.
Ну хорошо, это мы ещё осилим, Септимус, дорогой мой. Но, пожалуйста, не приглашай больше никого.
На этом и порешили. После завтрака миссис Криспаркл отправляется в «Приют Монахинь» предупредить мисс Твинклтон о приезде новой ученицы и заодно пригласить директрису и двух юных леди в гости; а младший каноник усаживается писать в штаб-квартиру Благотворительного фонда письмо с инструкциями: как именно мистеру Невилу и мисс Елене лучше всего выехать из Лондона, чтобы вовремя поспеть к ужину.
В те времена в нашем городке ещё не было железнодорожной станции. При этом, некоторые горожане и первым среди них был мистер Сапси, имевший долю в бизнесе дилижансов утверждали, что такая станция нам и вовсе не нужна. Железнодорожная линия, связывающая Лондон и курорты Танбридж-Уэллса, проходила в стороне, миль за десять от Клойстергэма, поэтому все путешествующие вынуждены были сходить на неприметном полустанке посреди полей и уже оттуда добираться до города дилижансом.42
В назначенный час мистер Криспаркл ожидает прибытия гостей из Лондона у каретного сарая станции дилижансов, что расположен на задворках южной окраины Клойстергэма, в паре бросков камнем от знакомой уже нам ночлежки «Койка за два пенса». С некоторым опозданием на горизонте появляется небольшой омнибус, влекомый парой лошадей. На переднем сидении рядом с возницей, практически зажав того в угол скамьи своей массивной, почти квадратной, фигурой, восседает представительного вида господин с весьма недовольным лицом определённо, это и есть профессор Благотворительности мистер Лукас Хонитандер. Когда карета останавливается, пассажир презрительно окидывает взглядом окрестные дома и небольшую группу встречающих.
Это и есть Клойстергэм, что ли? спрашивает он громоподобным голосом.
Точно так, полузадушенно говорит возница, пытаясь выбраться из-под придавившей его к поручням туши. И я давно не был так рад увидеть его снова. Я уж и не надеялся.
Тогда скажите вашему начальнику, что он должен сделать сиденье пошире! гремит в ответ пассажир. Это его моральный долг заботиться об удобствах для ближних. Иначе эти ближние должны будут подать на него в суд и взыскать с него штраф да такой, который его разорит!
Возница благоразумно воздерживается от спора; вместо этого он сползает с сиденья на землю и, охая и кряхтя, принимается разминать кости, пытаясь восстановить кровообращение в конечностях, слишком долго остававшихся зажатыми в неудобном положении этим требовательным пассажиром.
Я что, на вас сидел, что ли? интересуется тот.
Немножко, отвечает возница. Так, совсем малость.
Вот, возьмите эту брошюру, друг мой.
Не хотелось бы показаться невежливым, мистер, говорит возница, бросив беглый взгляд на брошюру, но на кой она мне?
Прочтите и сможете вступить в наше Общество.
И что я с того получу?
Братскую любовь! с угрозой в голосе говорит пассажир.
Благодарю покорно, фыркает возница. Я у мамы один, и мама говорит, что с неё и меня хватит. Не нужны мне никакие братья.
Но вы со всех сторон окружены братьями, гремит пассажир, постепенно распаляясь, хотите вы того или нет! Например, я тоже ваш брат!
Эй-эй, полегче! говорит возница, уперев кулаки в бока, Не берите на себя слишком много, мистер! А то, знаете ли, всякому терпению
Джо, дорогой мой, не забывайся, прошу тебя! выходит вперед мистер Криспаркл, примиряюще поднимая руки. Где же твоё гостеприимство? А Вы, сэр, я полагаю, мистер Хонитандер, не так ли?
Это я, сэр.
Меня зовут Криспаркл.
А! Преподобный мистер Септимус! Рад познакомиться, сэр. Невил и Елена сидят внутри. А мне что-то захотелось подышать свежим воздухом. Засиделся, знаете ли, в конторе! Но вечером уже назад. Значит, Вы и есть преподобный Септимус Криспаркл? говорит прибывший господин, осматривая младшего каноника с головы до ног критическим взглядом. Я представлял Вас себе значительно старше!
Я ещё наверстаю, сэр, с легкой улыбкой ответствует мистер Криспаркл.
Э-э что? таращится на него мистер Хонитандер.
Нет, ничего. Просто неудачная шутка. Не обращайте внимания.
Шутка, вот как! Шуток я не понимаю, сэр, говорит мистер Хонитандер, почёсывая лоб. Со мной шутить бестолку, да и опасно. Эй, да где они там застряли?! Невил, Елена, немедленно вылезайте! Мистер Криспаркл пришел с вами познакомиться!
Неожиданно красивый невысокий юноша и, под стать ему, очень симпатичная молодая девушка появляются из дилижанса: юноша придерживает рукой дверцу, помогая сестре спуститься по ступенькам.43 Лица у них очень смуглы; девушка красива какой-то особой, экзотической, почти цыганской красотой; волосы у обоих иссиня-чёрные, густые, цвета шкуры пантеры. Да и в движениях их ощущается что-то неукрощённое, дикое, пугливое и вместе с тем опасное равно готовое как спасаться бегством, так и нападать и биться до последнего вздоха. И конечно невозможно с первого же взгляда не заметить их необычайную похожесть, почти идентичность, чрезмерную даже для близнецов, каковыми они, без сомнения, и являются. Таковы были первые впечатления мистера Криспаркла от его новых воспитанников.
Младший каноник приглашает мистера Хонитандера оказать им честь и остаться на ужин (и делает это с тяжёлым сердцем, поскольку прекрасно представляет все треволнения Фарфоровой Пастушки, которые ей доставит появление девятого, незапланированного гостя за столом), а так же предлагает Елене руку для небольшой прогулки пешком. Во время этой короткой экскурсии по городку оба новоприбывших кажутся очень заинтересованными рассказами мистера Криспаркла о кафедральном соборе и монастырских развалинах, оба находят Клойстергэм просто очаровательным; при том мисс Елена выглядит словно прекрасная дикарка, взятая в полон в далёкой восточной стране, а её брат и смотрится и ведёт себя как её верный слуга и защитник.
Мистеру же Хонитандеру нет никакого дела до окружающих их красот: он вышагивает посреди улицы, расталкивая горожан локтями, и при этом громогласно излагает только что пришедший ему в голову гениальный план искоренения безработицы в Клойстергэме, да и во всей Англии. Согласно этому плану и мистеру Хонитандеру всех безработных Соединённого Королевства следовало бы арестовать, запереть в тюрьму и там, под страхом смерти, заставить заниматься полезным обществу трудом например, благотворительностью.