Опершись грудью на каменный парапет, Джаспер с интересом смотрит вниз: весь Клойстергэм виден как на ладони, залитый лунным светом. Внизу, сразу у подножия башни, обитель мёртвых склепы и могилы кладбища (и Джаспер рассматривает эту часть пейзажа особенно пристально); чуть далее видны черепичные крыши и кирпичные стены домов живых; а совсем уж вдали, почти у горизонта, блестит в свете луны широкая лента реки, несущая свинцовые воды свои к близкому уже морю.
Но с не меньшим интересом поглядывает хормейстер и на Дердлса, которому теперь, похоже, выпитое спиртное изрядно ударило в голову: каменотёс едва стоит на ногах, пьяно жестикулирует и что-то бормочет, а один раз даже пытается перелезть через парапет и едва не падает вниз, так что Джасперу приходится оттаскивать его от края. После этого неприятного момента хормейстер принимает за лучшее немедленно начать спуск.
По каменной спиральной лестнице Дердлс, оступившись, почти скатывается, разбивая и пачкая себе извёсткой колени и ссаживая в кровь ладони. Железная дверь щёлкает замком, за ней другая, и вот наши путешественники из высоты снова возвращаются в подземелья собора словно воздухоплаватели, чей шар притянули канатом обратно к месту старта. Тут Дердлс приваливается спиной к стене, сползает по ней на такие знакомые по неоднократным ночёвкам и ставшие уже почти родными ступени лестницы в крипту, и бормочет, что ему надо «секундочек сорок вздремнуть».
Если Вам надо поспать, то Вы не стесняйтесь, я Вас охотно подожду, говорит Джаспер. Спите себе спокойно, а я пока поброжу тут вокруг.88
Дердлс опять что-то бормочет и проваливается в странную дремоту, больше похожую на полное сонных видений забытьё или даже обморок. Сны его необычно похожи на реальность. Ему снится, что он заснул на ступеньках лестницы в крипту, а ещё ему снятся чьи-то шаги, то удаляющиеся от него, то снова приближающиеся. Потом ему снится, что его чуть толкают ногой, и от этого движения из руки его что-то выпадает и звонко ударяется о каменные плиты пола. После этого он очень долго спит один так долго, что лунные дорожки на полу между колонн успевают значительно передвинуться. Замёрзнув во сне, он начинает дрожать и от того просыпается, и оказывается, что полосы лунного света из подвальных окон собора, действительно, переползли на новые места в точности как в его видении.
Ну, очнулись, наконец?! приветствует его мистер Джаспер, подходя ближе и потирая замёрзшие руки. Знаете ли Вы, что Ваши «сорок секундочек» растянулись на целые полтора часа?
Да быть того не может!
Точно Вам говорю.
Это который же тогда час?!
Как раз бьют колокола на башне, слышите?
Соборные часы отзванивают четыре четверти, а затем гулко вступает большой колокол.
Два часа ночи! ахает Дердлс, поднимаясь и пытаясь утвердиться на подгибающихся ногах. Что ж Вы меня раньше не разбудили-то, мистер Лжаспер?!
Я пытался, да только Вас разбудить сложнее, чем какого-нибудь покойника под одним из Ваших надгробий!
Так растолкали бы меня!
Да я Вас и расталкивал, и тряс, и только что не пинал и всё без толку.
Вспомнив какую-то деталь своего слишком похожего на явь сна, Дердлс осматривает пол вокруг того места, где лежал, и видит валяющийся рядом ключ от двери крипты собора.
Так я тебя выронил, братишка? бормочет он, наклоняясь за пропажей, и снова замечает на себе внимательный и жесткий взгляд своего спутника.
Ну, готовы Вы, наконец? с усмешкой спрашивает Джаспер. Если нет, то не спешите, я люблю ждать.
Вот только узелок поаккуратнее завяжу, и можно идти, отвечает каменотёс и вдруг взрывается пьяной обидой. Да что Вы на меня так уставились-то, мистер Лжаспер?! Или подозреваете меня в чём?! Так Вы уж скажите!
Мистер Дердлс, дорогой мой, Вас я ровно ни в чём не подозреваю. А вот что коньяк в моей бутылочке оказался покрепче, чем мне обещали в лавке, на этот счёт у меня есть подозрения, говорит хормейстер, переворачивая поднятую с пола бутылку вверх дном. И ещё я подозреваю, что выпивка у нас кончилась.
Дердлс усмехается, затем преувеличенно твёрдым шагом отправляется к выходу из крипты; Джаспер следует за ним. Отомкнув замок железной дверцы, Дердлс выпускает хормейстера, выходит сам и снова запирает дверь. Ключ, едва не потерянный минутами ранее, он прячет во внутренний карман куртки.
Сердечное спасибо Вам за интересную и познавательную ночку, говорит Джаспер, пожимая каменотёсу руку. Дойдёте до дома сами, или мне проводить Вас?
Сам справлюсь! отвечает Дердлс. Да я домой и не собираюсь!
Будем пить с друзьями с ночи до утра,
Нам идти до дому не пришла пора!89
В таком случае, доброй ночи, Дердлс.
Доброй ночи, мистер Лжаспер.
Но хормейстер не успевает сделать и шага, как громкий свист разрезает ночную тишину, и в стену собора рядом с плечом Джаспера впечатывается пущенный меткой рукой камень, сопровождаемый визгливым «Видди, видди, ви! Попался после десяти!» и на освещённую луной середину улицы выбегает, пританцовывая, оборванный уличный мальчишка.
Что?! Да этот чертёнок следил за нами! в приступе бешенства орёт Джаспер, покраснев от злобы. Гадина, да я тебе кишки выпущу! Сейчас ты у меня сдохнешь, мерзавец!
Не обращая внимания на град камней, Джаспер бросается в погоню за мальчишкой, в три прыжка настигает его и хватает за воротник. Но Депутат тоже не прост и знает пару хитрых приёмов: проскользнув под локоть Джаспера, он выворачивает ему таким образом руку, а затем подгибает колени и плюхается на землю, после чего Джаспер с проклятием вынужден разжать кулак. Моментально вскочив, Депутат отбегает и прячется за спину Дердлса, грозя из этого укрытия обидчику кулаком и визгливо крича хормейстеру:
Я тебя сам убью, отвечаю! Как щас камнем в глаз засвечу, так тут же покойником станешь!
Джаспер пытается схватить его снова, но Дердлс, защищая своего друга, отталкивает хормейстера.
Не трогайте ребёнка, мистер Лжаспер! твердит он. Нашли с кем связаться!
Он же шпионил за нами с самого начала! Прямо как мы пришли сюда, так за нами и следил!
Врёшь, я не следил! кричит Депутат, употребляя единственную известную ему форму вежливого отрицания.
И потом тоже он только тут и околачивался!
Обратно врёшь, я не околачивался! Я только щас и подошёл! кричит Депутат из-за спины Дердлса. Я только прошвырнуться вышел, а тут вы оба из двери выходите! А у меня же с ним уговор не шляться после десяти! Я же его домой загнать должен, понял, ты?!
Ну так и гони его домой тогда! резко отвечает Джаспер, изо всех сил пытаясь сдерживаться. И чтоб я тебя больше не видел!90
Депутат издаёт победный свист, отбегает и принимается опять швырять камешки в своего старшего приятеля, направляя его таким образом к дому, словно какого-нибудь непослушного осла. Мистер Джаспер резко отворачивается и в мрачной задумчивости тоже идёт домой. И поскольку всё на свете имеет свой конец, то и эта странная ночная экспедиция тоже благополучно заканчивается по крайней мере, на этот раз.
Глава XIII.
Так будет лучше обоим
В школе для юных леди заведении более известном под названием «Приют Монахинь» приближались Рождественские каникулы. Ученицы, получившие от мисс Твинклтон по напутственному слову и по конвертику со счётом за следующий семестр,91 готовились к отъезду, паковали чемоданы, тайно устраивали в спальнях один прощальный ужин за другим, клялись друг дружке «писать и не забывать» и поверяли одна другой свои надежды (а многие даже и уверенности) на то, что некие представители британской «золотой молодёжи» мужеского пола непременно назначат им свидания, стоит им только снова появиться в родительском доме.
Роза, не имевшая другого родительского дома кроме заведения мисс Твинклтон, как обычно, никуда не поехала и на все праздники осталась в Клойстергэме. Но о том она нисколько и не сожалела, ведь с нею вместе оставалась и её новая подруга, Елена Ландлесс. Однако за последнюю неделю в их дружбе появилось некое «белое пятно», то есть тема, которую тщательно обходили молчанием мисс Елена, связанная обещанием мистеру Криспарклу ничего не говорить своей подруге о влюблённости Невила, избегала теперь даже произносить имя жениха Розы, Эдвина Друда. Конечно такое не могло укрыться от внимания Розового Бутона, и теперь она не могла более советоваться со своей старшей подругой и поверять ей как раньше сомнения и надежды своего юного сердца. Теперь Розе приходилось принимать решения в одиночку.
Что ж, не только Розовый Бутончик в своём цветнике с тяжестью на сердце ожидал встречи со своим суженым. На душе Эдвина Друда тоже было неспокойно. Слова мистера Грюджиуса, обрисовавшего перед легкомысленным юношей образ Истинного Влюблённого, достигли своей цели и пробудили его (до сей поры приятно дремавшую) совесть. Особенно подействовала на Эдвина клятва, данная во имя памяти мёртвых и чести живых от неё нельзя было отделаться циничным смешком или презрительным поднятием брови, она была так же нерушима, как и принципы самого мистера Грюджиуса. И ещё это кольцо, лежащее теперь в нагрудном кармане пальто Эдвин должен был или отдать его Розе, или принести назад, в Степл-Инн. Поставленный перед такой недвусмысленной альтернативой, Эдвин теперь с меньшим себялюбием думал о Розе и не был уже так уверен, что после свадьбы у них как-нибудь всё само собой образуется.