Может, нам вообще отказаться ото всего, Роза?
Роза бросает на Эдвина быстрый косой взгляд, потом качает головой и снова смотрит в пол.
Или ты считаешь, что мы должны смириться?
Она кивает, а потом, после паузы, вдруг выпаливает:
Ты же сам знаешь, Эдди, что пожениться мы обязаны! И конечно же в этом доме, иначе все девочки будут жутко разочарованы!
На какой-то момент во взгляде её «жениха по завещанию» сквозит больше сострадания к несчастной судьбе их обоих, чем любви к невесте. Потом он пересиливает себя и спрашивает:
Может, выйдем и погуляем, милая Роза?
Милая Роза задумывается на секунду, потом лицо её вдруг проясняется.
Да, Эдди, давай пойдём погуляем! И знаешь что? Давай притворимся, будто ты влюблён в другую, а я вовсе ни в кого не влюблена! Тогда мы уж точно не будем постоянно ссориться.
Думаешь, это поможет?
Ну конечно же!.. Погоди, Эдди, миссис Тишер идёт! Сделай вид, будто смотришь в окно!
Старательно изображая, будто она заглянула в комнату случайно, почтенная матрона появляется на пороге и, проплывая по комнате словно привидение «женщины в белом», бормочет:
Надеюсь, с Вами всё благополучно, мистер Друд Хотя, тут и спрашивать не надо, это по Вам и так видно Не хотела бы вам мешать, но мои ножницы а, вот они, спасибо! и этот престарелый призрак снова исчезает сквозь щель в дверях.
Только, Эдди, пообещай мне вот что, говорит Розовый Бутончик, дождавшись, пока в коридоре стихнет шелест юбок. Когда ты выйдешь, то сразу прижмись к стене и так по стенке и иди всё время, а мне дай идти отдельно.
Ну, если ты так хочешь А можно мне спросить, почему?
Ох Ну, я просто не хочу, чтобы девчонки тебя видели.
Может, мне тогда ещё и зонтик над собой раскрыть?!
Не злитесь, сэр, дёргает плечом Роза. Просто у тебя сапоги не начищены.
Может, они этого и не заметят, говорит вполголоса Эдвин, разглядывая свои сапоги c внезапным отвращением.
Ещё как заметят! И знаешь, что они тогда скажут? Они скажут, что вот у них-то будут женихи, у которых сапоги всегда будут начищены до блеска!.. Тихо, мисс Твинклтон идёт! Сейчас я попрошу у неё разрешения на прогулку.
Директриса, тактично делающая вид, что заглянула в кабинет лишь в поисках шкатулки с пуговицами, милостиво разрешает любимой воспитаннице короткую прогулку, и минуту спустя молодая пара покидает стены «Приюта монахинь» покидает со всеми предосторожностями, призванными не дать чужим взорам заметить прискорбное состояние обуви мистера Друда, и тем не уронить чести будущей миссис Друд.
И куда же мы пойдём, Роза? Может быть, в парк?
Нет, сначала за рахат-лукумом! отвечает Роза, внезапно оживившись.
Это ещё что такое, чёрт возьми?!
Турецкие сладости, сэр, что же ещё? Боже мой, Эдди, ты просто обязан знать такие вещи, если называешь себя инженером!
Да зачем же мне и знать-то такую глупость?!
Ну как же, Эдди! Потому, что их люблю я! Хотя постой Я же и забыла, что мы договорились быть друг другу посторонними Хорошо, не обращай внимания, ты и не должен про меня ничего знать.
В лавочке на углу Эдвин покупает Розе пакетик рахат-лукума; это мягкие желейные кубики розового, бежевого и светло-зелёного цветов, посыпанные сахарной пудрой для того, чтобы они не липли к рукам. Роза грациозно и быстро отправляет их в рот один за другим, потом, смахнув мизинцем с губ остатки сахара, интересуется у своего жениха:
Значит, ты помолвлен с другой, Эдди?
Что?.. Ах да, эта твоя игра Да, я помолвлен с другой, Роза.
Она красивая?
Очень.
Высокая?
Ну повыше тебя.
Значит, дылда, констатирует Роза. Сама она невелика росточком.
Почему, вовсе нет! возражает Эдвин. Она, как это говорится, подходящего размера женщина. Такая, представительная.
Наверняка с большим носом! фыркает Роза.
Отличный у неё нос, упирается Эдвин. Очень пропорциональный любая позавидует!
Чему тут завидовать, большому бледному носу c бородавкой посередине?! Видала я такие носы!
Таких ты не видела, начинает раздражаться Эдвин, потому что у неё вовсе не такой нос!
Не бледный?
Да нет же!
Значит, красный? Так бы сразу и сказал, Эдди, что у неё красный нос. Такие носы я тоже видала! Но это не беда, уверяю тебя, ведь она всегда сможет его припудрить!
Да ей и в голову не придёт его пудрить! горячится Эдвин.
Правда?! Значит, она у тебя ещё и дура, Эдди! Скажи, она же у тебя дура?
Да ни в малейшей степени!
После паузы Роза продолжает, не сводя с жениха капризно-обиженного взгляда:
И это красноносое и долговязое создание наверное прыгает от радости, что её отправят в Египет, словно чемодан какой?
Разумеется. Она проявляет горячий интерес к достижениям инженерной мысли, особенно если они призваны улучшить условия жизни в технически отсталой стране.
Ну надо же! прыскает Роза.
Имеешь что-то против её горячего интереса? свысока интересуется Эдвин.
Интереса?! Прошу тебя, Эдди, будь честным и признайся, что она тоже ненавидит все эти насосы и колёса.
Я могу признаться только в одном, говорит Эдвин уже со злостью в голосе. В том, что она не такая идиотка, чтобы ненавидеть насосы.
Но уж всех этих арабов, турков и прочих придурков она уж точно ненавидит!
Нет, это не так, отвечает Эдвин, с трудом сдерживаясь.
Ну а пирамиды?! Хоть пирамиды-то она ненавидит? Ну же, Эдди, признайся!
Я не понимаю, Роза, почему она должна непременно что-то ненавидеть? Тем более пирамиды!
Ах! Слышал бы ты, что рассказывала о них мисс Твинклтон, часто кивая головкой, говорит Роза, ты бы тогда не спрашивал! Да это всё просто кладбище какое-то! Все эти фараоны и тутанхамоны, кому до них может быть какое дело?! А ещё там был такой Бельцони, или как там его звали, так его и вовсе из пирамиды за ноги вытягивали, всего в пыли и паутине! У нас все девочки так и сказали: и поделом ему, нашёл куда лезть, и лучше бы он там вообще задохнулся!
Всё ещё бок о бок, но уже не рука в руке, молодая пара сворачивает на церковное подворье; там Эдвин вынужден раздраженно ожидать, пока Роза ногой вдоволь «нашуршится» опавшими листьями.
Что ж, говорит Эдвин после длительного молчания. Всё как обычно. Мы так и не можем не ссориться, Роза.
Роза встряхивает локонами и говорит, что это не её вина.
Миленькое замечание, дорогая моя! Особенно если принять во внимание
Принять что?
Если я тебе скажу, ты опять разозлишься.
Нет, это ты всё время злишься, Эдди! Не будь таким эгоистом!
Эгоистом! Вот это здорово!
Это вовсе не здорово, должна тебе сказать!
Нет, это я должен тебе сказать! Ты высмеиваешь мою профессию, моё предназначение
Твоё предназначение! Может, твоё предназначение и состоит в том, чтобы дать похоронить себя в пирамидах! Но это уж точно не моё предназначение! Или у тебя другие для меня планы? Ты уж скажи, Эдди, я же не могу читать твои мысли!
Довольно, Роза, ты всё прекрасно понимаешь!
Да, я прекрасно понимаю, зачем ты начал этот дурацкий разговор про твою противную красноносую великаншу! Чтобы меня позлить! И она будет, будет, будет пудрить свой дурацкий нос! кричит Роза в минутном приступе раздражения и упрямства.
Как так получается, Роза, со вздохом и почти смирившись говорит Эдвин, что в каждом споре оказываюсь виноватым только я?
Ну а чего вы хотите, сэр, если только вы всегда и виноваты? А если ты, Эдди, обиделся из-за Бельцони, или из-за того, что его тащили за ноги и он весь перепачкался, так тебе-то что за дело? На мёртвых ведь не обижаются, а он давно уже умер По крайней мере, я очень на это надеюсь.22
Давай возвращаться, Роза. Не очень-то милая у нас получилась прогулка, правда?
Милая, сэр?! Ужасная, отвратительная прогулка! Из-за неё я буду вынуждена не пойти на урок танцев, потому что у меня теперь все глаза заплаканные! И это всё твоя вина!
Роза, давай помиримся. Будем друзьями, а?
Ах, Эдди! кричит Роза и плачет теперь уже настоящими слезами. Как бы я хотела, чтобы мы были только друзьями! Но ведь в том-то всё и дело, что друзьями мы быть уже не можем! Поэтому-то мы и ругаемся всё время! Я ещё слишком молода, чтобы иметь на сердце такое горе, но оно там есть, я его чувствую! И я знаю, что и ты чувствуешь то же самое! Я бы всё отдала, только бы мы не были этими дурацкими женихом и невестой, а были бы просто друзьями! Я серьёзно, Эдди, я не шучу! Только бы мы перетерпели друг друга при встрече хоть разочек, как мы оба того так желаем!
Обескураженный и задетый этой внезапной вспышкой подлинно женских чувств, столь неожиданных в этом юном создании, почти ещё ребёнке, Эдвин молча смотрит, как Роза рыдает, и всхлипывает, и прижимает обеими руками кружевной платочек к глазам. Затем, когда она немножко успокаивается и даже начинает слабо улыбаться, как бы подтрунивая над собственной минутной слабостью, ведёт Розу к скамейке под вязами.